— Лиса… — простонал молодой мужчина, открыв глаза, и направил на меня взгляд.
— Вы спасли мне жизнь, госпожа… Пресветлая уже распахнула мне объятия… Но потом сказала: ещё не время. И пришли вы…
— Вы спасли моего мужа! — воскликнула девушка, прижавшись к груди мужчины.
— Да перестаньте, я лишь рану перевязала.
Не знаю, что там привиделось ударенному по голове парню, но я, конечно, была очень рада, что сумела ему помочь.
Жаль, что не могла помочь себе. Уже встала, чтобы отправиться к Генри, но увидела решительно приближающихся стражников во главе с Фальконом.
Лицо начальника стражи было бледно, мундир запачкан кровью и копотью, полы мехового плаща разлетались в стороны от быстрых шагов.
Я испугалась, что они идут по мою душу. Схватят и посадят в темницу за использование магии в ожидании Праведного Суда. Плечи передёрнуло то ли от страха, то ли от холода — не знаю от чего больше. Я хлюпнула, втянув руки в рукава, и обняла себя за плечи.
— Ах, мой сын! Антуан! — воскликнул Фалькон, скинув форменную шапку и присел на колени перед молодыми людьми.
Сын? Этот юноша сын начальника стражи! Значит, не за мной они пришли…
Пока все заняты семейной сценой, надо удирать!
Я осторожно отступила на несколько шагов и направила взор к переулку, на котором стоял дом Хакона.
— Всё хорошо, отец! Эта женщина спасла мне жизнь! — Антуан указал на меня, и я замерла. — Её послала Пресветлая! Я уже был одной ногой в могиле…
— Трис-са! — позвал начальник стражи.
— Да, господин… — я скромно опустила взгляд.
— Роберт, — зови меня по имени, девочка. — Ты спасла жизнь моему мальчику, единственному с-сыну! Я благодарен тебе! Не бойся! Честно, говорю, не бойся, больше не буду прис-ставать к тебе!
— Я спешу, господин Роберт… — я беспрестанно бросала взгляд к переулку, где скрылись рыцари Генри.
— Понимаю, — кивнул он, поднялся и накинул мне на плечи свой плащ. — Не буду задерживать, ведь святилище пострадало больше вс-сех! Там твои подруги. Беги, Трис-са, беги! Помоги им. Я уже направил стражей помочь расчистить завалы, но людей не хватает. Полгорода в руинах!
27 В святилище
Сердце ушло в пятки. Святилище в руинах?! Моя Идда, Грета с детьми, Альба! Они могут быть ранены, им требуется помощь! Я должна быть там!
Бросив напоследок взгляд на улицу, ведущую к дому Хакона, я побежала через площадь к родному святилищу. Оставлять Генри было так тяжело, но я знала, что с ним много верных людей, а с детьми Греты — никого.
Святилище стояло на окраине города, и ещё издали я увидела чёрный дым пожара. Огонь ещё не потушили, и языки пламени поднимались из-за каменной стены.
— Там дракон! Он — там! — услышала я возгласы из толпы.
Городская стена была частично снесена, словно от удара чего-то большого и мощного. Значит, вот где рухнул дракон! Вокруг ходили воины: я увидела несколько рыцарей из числа людей Генри.
Но дракон меня сейчас не волновал. Нужно было найти Идду.
Входя в перекосившиеся ворота святилища, искала глазами дом травницы и столкнулась с идущими навстречу с монахинями.
— Извините, — прошептала и подняла взгляд.
Дом горел, и на сердце у меня стало совсем черно. Вместе с домом полыхало и главное здание с молельным залом и библиотекой. Несколько стражей вместе с горожанами пытались потушить пожар и спасти хоть какие-то ценности.
Светлая Альба и ещё несколько старых монахинь стояли посреди двора с бледными и искажёнными болью лицами.
— Триса, помоги! — раздался голос.
Я обернулась и увидела Грету, машущую с крыльца монашеских келий.
Я побежала навстречу.
— Как дети? Идда?
— Живы. Все тут! Очень много раненых, если ты цела, помоги!
До вечера мы занимались ранеными. В святилище один за другим приходили люди, потерявшие кров. Монахини размещали их в кельях. Стало очень тесно и шумно, и у меня очень болела голова, пока я переходила от одного больного к другому. Дети у меня на руках переставали плакать, а терпящие сильную боль от ожогов говорили, что моё прикосновение облегчало их боль.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я чувствовала истечение маны из меня. Она текла, словно кровь, от боли за Генри. Текла, согревала и исцеляла людей, находившихся рядом.
Что ж, мне было не жалко, и я заботилась и утешала каждого, кто нуждался. Сердце болело и не унималось ни на минуту: я ни на минуту не переставала думать о Генри. Как он там? Жив ли? Очень хотела пойти к нему, но пока всё ещё не могла. И только сдавливала подходившие слёзы.
Только когда наступила ночь, и люди, нашедшие укрытие в святилище, притихли, я смогла освободиться и вышла во двор, чтобы отправиться к Генри.
В морозном воздухе стоял тугой запах гари и дыма. Не веяло больше в нём северной свежестью и чистотой. Небо плотно затянули тучи. Скрылись звёзды и тени далёких горных вершин. Висела только плотная, холодная, серая мгла.
— Не спится тебе? — прошептал сдавленный старческий голос.
На скамье у входа сидела Альба. По тону я поняла, что она плакала, разглядывая в темноте тлеющие руины главного дома.
— Как ты, настоятельница? — прошептала я, присев с ней рядом и взяв за руку.
Ледяная.
— Сколько разрухи, — запричитала Альба. — Сколько горя… Не пощадила нас Пресветлая, не уберёг Арнос!
— Рыцари и паладины нас защитят… — попыталась утешить я.
— Сэр Рэндеваль убил чудовище, — вздохнула Альба. — Что было бы с городом, если бы рыцари не пришли, не представляю!
— Рэндеваль убил?
— Да, ещё в обед. И тушу чудища уже перевезли в конюшни, выставили охрану. Продадут задорого. Вроде рыцари, но ушлые…
Я расстроилась, что Рэндеваль присвоил лавры победы над драконом. Генри и я смертельно ранили чудовище, а он лишь добил…
— Триса, я слышала, ты помогла людям, говорят в тебе целительный дар.
— Я… не знаю. Они больные и уставшие, любое облегчение могут принять за магию, — попыталась отвертеться я.
— Триса, я ведь не просто так настоятельница, во мне есть отголоски дара, и я чувствую его в тебе. Чувствовала, с момента, как ты появилась у нас. Сперва ты не могла ни ходить, ни говорить, но потом окрепла. И теперь в тебе окрепла твоя магия. Ты светлая женщина и должна служить во благо людям. Надень платье и платок, выглядишь неподобающе!
— Ты возвращаешь меня в послушницы?
— А что ещё с тобой делать?
— Спасибо, Светлая! Но мне сейчас надо идти, я вернусь…
Я отпустила Альбу и попыталась встать, но ноги не удержали, и я снова опустилась на скамью.
— И куда ты в ночь собралась?
— Хочу узнать, как паладин. Он был ранен.
— На другой конец города, одна, ночью?! По разрухе?! Ты еле стоишь, Триса. На что тебе сдался паладин?
— Хочу знать, жив ли…
— Жив. Я только что говорила со стражником, расспросила о новостях. Он сказал, что Даренфорсом заняты лучшие лекари. Не пускают никого, оперируют. Так что, Триса, ты ничего там не сделаешь. Оставь до утра, иди помолись и ложись спать.
Усталость всего пережитого глыбой обрушилась на плечи. На другой конец города я, видно и правда, уже не дойду. Сил совсем не осталось. Я была голодна: не ела ничего весь день. Тело ныло и ломило от изнурения. Перед глазами стелился туман.
Пресветлая, прошу, дай Генри выбраться из лап смерти! Арнос, великий бог Света, дай Генри сил!
Ветер ударил в лицо и принёс слабое биение, отголосок силы, запечатанной в хранилище Генри. Я почувствовала — он жив.
Тяжко вздохнула, и вместе с Альбой мы вернулись в кельи. Настоятельница ушла в комнату к монахиням, а меня подхватила Идда, посадила в уголок на скамью и протянула миску жидкой каши.
Дети Греты уже спали по двое на узких скамьях. На столе горела лампа, при свете которой подруги ужинали.
— Ну, что трахнул он тебя? — прыснул Грета. — Признавайся, сколько заплатил?
28 Встреча со старым знакомым
И тут я поняла, что деньги растеряла. Выронила, пока бежала за рыцарями Генри.
