— Как вы узнали Свету? — удивилась я.
— У ней платье есть, — пояснила Таня, — желтое с черным, цвет вырвиглаз. Лица мне сослепу было не разобрать, а одежду легко. Ни у кого из наших такого прикида нет, ну я и спросила, куда, мол, несешься?
Света хрипло ответила Тане:
— За пиццей.
— Че у тебя с голосом? — спросила соседка.
— Простыла, — кашлянула Лукашина.
— Слушай, — обрадовалась Таня, — ты небось в микрорайон побежишь?
— Угу.
— Купи мне линзы, — попросила Татьяна, — понимаешь, Мишка…
Узнав о неприятности, Света коротко пообещала:
— Хорошо, — а потом вдруг добавила: — я гостя жду, Володю, он пиццу обожает. Хочу ему приятное сделать, мерзавцу!
Спустя короткое время Лукашина принесла Тане коробочку с линзами и ушла к себе. Потом со двора поднялся слегка протрезвевший Михаил, супруги затеяли свару и прекратили лаяться лишь в тот момент, когда с лестницы раздался грохот. Таня глянула в глазок и обомлела. Из квартиры Светы двое парней самого мрачного вида вытаскивали носилки с черным мешком.
— Во как, — испуганно твердила Таня, — пару часов назад здоровая была, пиццу есть собиралась, а потом… тушите свечи.
— Вы не обратили случайно внимания, не приходил к Лукашиной мужчина?
Таня помотала головой.
— Мы с Мишкой отношения выясняли, не до соседей было.
— Спасибо, — кивнула я, — пойду к Лене.
— Они с Муратом на рынок поехали, — отрапортовала Таня, — с кошелкой вышли, а потом его «Жигули» под окном закряхтели. Раньше восьми назад не припрут.
— А Наталья Петровна у себя?
— Утром в аптеку шастала, — отчиталась Таня, — не в нашу, к метро. У ней гипертония, наверное, врач чего нового прописал.
Я заморгала.
— Танечка, каким образом вы вычислили, где Килькина отоварилась медикаментами?
Женщина засмеялась.
— А пакетик? Если чуть вперед пройти, там третий микрорайон будет, в нем аптека есть, называется «Про»[8], они покупки в мешочки кладут, ярко-красные с синими буквами. Наши все в микрорайон бегают, близко, а к метро надо на автобусе катить, он по расписанию ходит, раз в час. Неудобно же! И у подземки все дороже: хлеб, газеты, аспирин. Но Наталья Петровна вернулась с желтым пакетом! А такие в аптеке «Цито» дают. Раз она туда намылилась, значит, ей новые таблетки выписали, которых в «Про» нет!
— Здорово, — с восхищением воскликнула я, — вы можете работать следователем.
Татьяна засмеялась.
— Ну уж нет, нас и тут неплохо кормят! Я и еще кой-чего заметила. Наталья продуктов приволокла, дорогих! Пакетик был из «Рая еды», может, она гостей ждет! Наверное, внучку ей привезут. Такая шебутная девка, как появится, у меня стены дрожат, носится и мячом по ним колотит! Вот, жду неприятностей! Раз соседка жрачкой запаслась, ща девочка появится. Хотя она ей раньше деликатесов не брала.
Попрощавшись с чрезмерно любопытной бабой, я вновь очутилась на лестничной клетке и позвонила в дверь к Килькиной.
— Бегу, бегу, — донеслось из квартиры, створка открылась, и я невольно вздрогнула.
Из темного коридора выглядывала директриса из моей школы, Анна Николаевна, которую маленькая Дашенька в свое время боялась до икоты.
— Ой, — помимо воли сказала я, — здрасти.
— Добрый день, — хорошо поставленным голосом ответила дама, и наваждение исчезло. Мне стало понятно, что она лишь похожа на строгую Анну Николаевну. Те же седые высоко зачесанные волосы, холодные карие глаза, тонкие губы, прямой нос, та же светлая кофточка, заколотая под воротничком брошкой-камеей, юбка до середины икры…
— Вы ко мне? — осведомилась дама.
Я откашлялась.
— Полковник Дарья Васильева, Московский уголовный розыск. Килькина Наталья Петровна?
Учительница быстро поправила прическу и приложила палец к губам.
— Пожалуйста, тише, у меня внук заболел! Температура за сорок подскочила, я думала, врач пришла. В чем дело?
Я удивилась: вроде соседка говорила о внучке, но, может, есть еще и внук?
— У вас была соседка, Светлана Лукашина. Что вы можете о ней рассказать?
Наталья Петровна моргнула.
— Ничего. Мы не общались.
— Совсем?
— Практически нет, здоровались при встрече, но слова «добрый день» вряд ли можно считать дружеской беседой, — пояснила Наталья Петровна.
— Говорят, она крепко пила.
— Не замечала, — равнодушно ответила Килькина, — достаточно приветливая особа, выглядела аккуратно. Мне некогда следить за соседями, я очень занята.
— Вы жили на одной площадке, — не успокаивалась я.
— Верно, — согласилась учительница, — извините, я не приглашаю вас в дом, ребенок спит. И потом, откровенно говоря, я не знаю, какую инфекцию он подцепил, может быть, что-то заразное.
— Меня не смущает беседа на лестнице, — улыбнулась я.
Наталья Петровна вышла из квартиры и прикрыла дверь.
— Право, это неучтиво, но, принимая в расчет обстоятельства, придется тут беседовать. Спрашивайте, мой племянник юрист, я отлично понимаю, насколько важны показания свидетелей, вот только настоящим свидетелем меня назвать трудно!
— Как вы узнали о смерти Светланы?
— Услышала шум на лестнице — у нас двери и стены чересчур тонкие, — почти дословно повторила слова Татьяны Килькина. — Не в обиду вам будет сказано, милиция излишне шумела. Хорошо, хоть дверь Лукашиной не вышибли, хотя ей теперь это уже без разницы! Бедная девочка!
— Девочка? — переспросила я.
— Светлана совсем юная, — сказала Наталья Петровна, — она плохо выглядела, но я работаю в основном с молодыми людьми и поняла, что ей около тридцати, никак не больше!
— Хорош ребенок, — хмыкнула я.
Килькина сложила руки на груди.
— В мои семьдесят любой человек моложе сорока кажется ребенком.
— Вы замечательно выглядите, — отметила я.
Учительница выпрямилась.
— Слежу за собой, утром бегаю по пустырю, обливаюсь холодной водой, а главное, не допускаю в сознание мрачных, депрессивных мыслей, они старят хуже прожитых лет. Я и детей этому учу — думай о людях хорошо, и они к тебе отнесутся так же, прогнозируй благополучный исход любого предприятия, и дело завершится удачно.
— Мне нравится ваш оптимизм, но вернемся к Лукашиной. Вы не общались?
— Нет.
— Никаких подробностей о ней не расскажете?
— Рада бы помочь, но не владею информацией.
— Неужели Света ни разу к вам не заглянула?
— Зачем?
— Соли одолжить, сахара, денег?
— Нет, такого не случалось, — развела руками Наталья Петровна, — ни она ко мне, ни я к ней не заходила.
— Вы в курсе, где Лукашина держала ключи от двери?
Килькина растерялась.
— Наверное, в сумке, — предположила она.
— Вас видели выходящей из ее квартиры, — откровенно обвинила я учительницу.
— Невероятно, — спокойно ответила Килькина. — Думаю, ваш информатор ошибся. Позовите этого человека сюда, пусть при мне повторит сию глупость!
— А кто сорвал печать с двери?
— Даже предположить не могу, — склонила голову набок Наталья Петровна.
— Не вы?
— Конечно, нет, — засмеялась пожилая дама. — Какой мне смысл? Уж не подозреваете ли вы меня в воровстве? Кстати, у Светланы взять было нечего, вопиющая бедность! Девочка даже не имела приличного телевизора!
— А откуда вы видете? Вы же не общались!
— Однажды, довольно давно, я заглядывала к Свете — мне по ошибке прислали ее счета. А насчет печати… право… неудобно… не хочу никого обвинять… поймите меня правильно. В подъезде полно детей, кто-то, наверное, пошалил. Школьники не подозревали, что совершают преступление, может… это элементарное баловство. Разрешите дать вам совет?
— С удовольствием приму, — сказала я.
— Не надо ловить ведьм, — вздохнула Наталья Петровна. — Трудно поймать черную кошку в темной комнате, в особенности если она там отсутствует. Наклейте новую бумажку, и дело с концом! Простите, бога ради, у меня курица варится, хочу внука бульоном накормить. Если у вас все, я пойду?
— Большое спасибо за помощь, — сказала я, и Наталья Петровна быстро исчезла за дверью.
Очутившись на улице, я расправила чек, открепленный от коробки с пиццей. Как знать — может, это тоненькая ниточка, за которую стоит потянуть? На клочке бумаги достаточное количество информации. Для начала здесь есть название «ООО „Хитохлеб“[9], а еще указано время, когда касса пробила чек — 17.00. Будем надеяться, что кассирша запомнила женщину, которая купила «Четыре сыра» на вынос. Может, Светлана ей что-нибудь рассказала? Слабая надежда, но других зацепок у меня нет. Хотя кто-то ведь занимается делом об убийстве Лукашиной? И мне совсем не помешает пообщаться с этим человеком.
Я вынула телефон, набрала 02 и стала слушать бесконечные гудки. На двадцатом из аппарата понеслось частое пиканье. Я повторила попытку раз, другой, третий, потом обозлилась. Вот здорово, все операторы заняты, а если сейчас ко мне приближается громила с ножом? Без шансов быстро получить помощь от милиции! Между прочим, почти во всех американских детективных сериалах есть такая сцена: человек просыпается в своей спальне на втором этаже, слышит шум на первом, набирает «911», мгновенно слышит ответ, заявляет о грабителе, тут дверная ручка медленно поворачивается, дверь распахивается, появляется черная фигура, но… Со двора доносится громкий рев сирены — это примчались американские полицейские, горящие желанием спасти законопослушного налогоплательщика! Интересно, это преувеличение киношников или в США и впрямь столь замечательно работает служба спасения?
