— О боже, что тут происходит?
Деирдр отшатнулась назад, к двери. Ирис медленно встала и начала приближаться к ней. Одна рука начала подниматься, и Деирдр ожидала увидеть в ней нож. Но это был не нож. Нет, это была… это была видеокамера! Дьявольский красный глаз! Он смотрел на нее и…
— Убирайся от меня! Оставь меня в покое! Я должна подняться наверх, к детям! — Деирдр подошла к дверному проему, споткнувшись о порог.
— На вашем месте я не стала бы подниматься туда, госпожа Слейд. Очень плохая мысль, — услышала она за спиной слова Ирис.
Несчастная женщина просто обезумела от страха. Она взвилась вверх по лестнице.
— О господи! О, нет! Что с моими…
Но она не успела добежать до верхней ступени. Последние слова, которые она услышала перед смертью, прозвучали обрывком чьей-то фразы:
— …как два маленьких ангелочка, я же говорила вам, госпожа Слейд.
Начальник отдела полиции Дарк Харбор Эллен Эйнсли и ее юный заместитель Никос Савалас нашли госпожу Слейд на следующее утро на главной лестнице, погибшей от многочисленных колотых ранений. Труп был осыпан синими цветами с длинным стеблем. Офицер Эйнсли наклонилась и пристально вгляделась в лицо жертвы, а затем осмотрела ручку большого кухонного ножа с запекшейся на ней кровью, которая торчала из-под правой лопатки мертвой женщины.
— Это Ди-Ди Слейд, все верно.
— С ней, кажется, были и двое детей? — сказал ее заместитель, Савалас, тоже наклонившись над трупом.
— Да, с ней были дети, — ответила Эллен. — Пойдем, посмотрим, что с ними.
— Ее муж, кажется, большая птица и работает в Вашингтоне, верно? — спросил Савалас. — Он то ли сенатор, то ли что-то в этом роде.
— Он посол в Испании, — сказала Эллен, глядя на молодого заместителя, парня с детским лицом и густыми черными усами. Он и трех месяцев еще не проработал в полиции, и, конечно же, не видел ничего, даже отдаленно напоминающего такие ужасные сцены, одна из которых сейчас разворачивается перед ними.
— Ну что ж, пойдем наверх, — сказала она, аккуратно переступив через тело госпожи Слейд и поднимаясь по лестнице на второй этаж, хотя этого ей хотелось меньше всего в жизни.
9
Остров Нантукет
Одна неделя. Как раз столько требовалось Хоку. Неделя, проведенная в море, была бы самым лучшим средством забыться. Соленый запах морского ветра и непрерывный бег волн всегда помогали ему почувствовать себя моложе. Даже будучи мальчиком, а теперь и зрелым мужчиной, Алекс Хок чутко прислушивался к сигналам своего разума и тела. Любой, кто обучен тонкому искусству выживания в опасных условиях, мог бы сказать вам: обращайте внимание на резкие сигналы тела или разума, предупреждающие об опасности. Иначе вашей следующей остановкой может стать захолустный морг, где вы будете лежать с ярлыком на большом пальце ноги.
Сейчас сигналы, получаемые Алексом Хоком, были отчетливы и ясны.
Слушай, старина, ты пустеешь с каждым днем. Твои физические, умственные и эмоциональные ресурсы сильно исчерпаны, и сейчас, черт возьми, тебе лучше всего будет как следует присмотреться к себе, прежде чем ты снова пойдешь в очередной бой. Отложи пока что свой плащ и кинжал подальше и приведи себя в форму, иначе следующая схватка может окончиться не в твою пользу.
Трагическая смерть Вики ужасно расстроила его и вывела из равновесия. Он был опустошен. Он впервые позволил себе влюбиться и любил ее истинно и глубоко. Страшная потеря привела к постоянной, нескончаемой душевной муке; ему казалось, что он разбился, упав в глубокое ущелье.
«Дайте мне неделю», — сказал он Стокли и Эмброузу. То же самое он сказал Конч и главе службы безопасности, Джеку Паттерсону. Его первой мыслью было уйти куда-нибудь на своей яхте «Блэкхок» одному. Он отказался от предложения Конч провести это время в небольшой рыбацкой лачуге. Не хотел быть признателен ей. Строгий режим напряженных физических упражнений, диета, размышления и отдых должны были сделать свое дело. Но той самой ночью, когда Эмброуз Конгрив позвонил из Лондона и сообщил новые данные по делу, они вдвоем придумали гораздо лучший план.
Он заключался в том, чтобы Алекс на время уехал из Вашингтона. Сначала он должен был вылететь в Бостон Логан. Там он встретил бы Эмброуза, Стокли и Сатерленда, куда они прилетят из Лондона. Потом все четверо совершат короткий перелет к острову Нантукет. Алекс решил оставить там «Блэкхок» на летнюю стоянку.
Первоначально это входило в планы их медового месяца.
Но сейчас мужчины могли воспользоваться яхтой как оперативной базой, двигаясь на ней вдоль северо-восточной береговой линии и заходя в интересующие их бухты. Алекс мог провести эти дни, занимаясь в фитнес-зале яхты, плавая в океане, бегая по песчаному берегу (бег по мягкому песку всегда приводил его в хорошую форму лучше всего остального) и сократив употребление спиртного по крайней мере наполовину. Если бы он мог отказаться от алкоголя полностью, было бы замечательно, но Алекс полагал, что несколько бокалов красного вина никогда не повредят. Наоборот, помогут спать спокойнее, по крайней мере пока не перестанут сниться кошмары.
Вечером они могли бы собираться в бортовой библиотеке и разбирать детали дела о гибели Вики. И продолжать беседу во время раннего ужина, после которого Алекс мог ложиться спать не позже девяти.
Таков был план.
— Мы заходим на последний круг перед посадкой на Логан, сэр, — сказал по селекторной связи его капитан, Чарли Флинн. Посадка примерно через десять минут.
— Все в порядке, малыш Пелхэм? — спросил Алекс своего пожилого спутника, сидящего сзади прямо у прохода. Пелхэм Гренвилл, узнав о предстоящем путешествии, настоял, чтобы тот взял его с собой. Он сказал, что заботится об Алексе, с тех пор как мальчик носил подгузники, и сейчас не собирался останавливаться ни перед какими трудностями, лишь бы должным образом присматривать за ним. Старый дворецкий семьи Хока не говорил напрямую, но чувствовал, что теперь за ним нужно присматривать еще внимательнее, чем раньше. Смерть Вики ознаменовала собой ужасную потерю для всех.
Час спустя все они были у острова Нантукет, на борту «Блэкхока». Из-за огромных размеров яхту поставили на якорь у входа в гавань. Сама гавань просто не в состоянии вместить судно в двести сорок футов длиной. Хок, сам не ведая того, предоставил островитянам возможность наслаждаться новой достопримечательностью. Каждые несколько часов из Хианниса и Вудсхола выходили большие паромы, под завязку загруженные экскурсантами. Они буквально наводняли верхнюю палубу, с удивлением рассматривая огромную яхту, стоящую на якоре напротив входа в гавань.
Она была больше, чем большинство паромов.
Разобрав личные вещи по своим каютам, помывшись и сменив одежду, четверо друзей продолжили работу в обшитой деревом бортовой библиотеке. К тому времени когда все собрались, Конгрив уже превратил ее в настоящий боевой штаб.
Эмброуз установил там четыре больших деревянных мольберта, по два с обеих сторон камина. На каждом мольберте лежало по большому альбому с чистыми листами. Три из них были совершенно чистыми. Эмброуз стоял перед четвертым и писал список всех известных врагов Хока жирным черным маркером. Это был длинный список; Алекс, увидев его, слегка встревожился, но не удивился, когда Конгрив продолжил вносить в него новые имена. «С такой скоростью он очень скоро заполнит все четыре альбома», — подумал Хок.
— Послушай меня, констебль, — сказал Алекс, — твой небольшой список, конечно же, согревает мне душу. Но когда ты закончишь заполнять этот внушительный каталог «Злодеев и убийц, которые хотят смерти Хока», может быть, мы сможем составить список «Друзей и знакомых Хока, которые сочли его довольно дружелюбным человеком»? Ну, просто ради забавы, Снайпер!
— Черрт меня поберри, если мне не все рравно! Черрт меня поберри! — закричал Снайпер, попугай Хока, то ли соглашаясь, то ли отвергая это предложение.
Хок заботился о большой черной птице, которая теперь взгромоздилась на его плечо, еще с детства. Бразильские ары могут жить до 110 лет, до глубокой старости, а Снайперу было примерно 75. По старой семейной традиции династии Хоков, предположительно начатой печально известным пиратом Блэкхоком, для личной охраны использовались специально обученные попугаи. При любой угрозе Снайпер немедленно начинал кричать, предупреждая хозяина. Кроме того, попугай Алекса, благодаря деду, обладал довольно обширным запасом пикантных фраз.
— Друзей? С превеликой радостью, — сказал Конгрив, продолжая яростно и увлеченно чертить. Он даже не обернулся в ответ. — Это не займет много времени, — добавил он, что вызвало смех Стока и Сатерленда.
Алекс улыбнулся. Просто удивительно, сколько врагов можно приобрести всего за одно десятилетие, посвятив себя служению двум довольно общеизвестным вещам — таким, как свобода и демократия.
