несущественными факты, а потом выдает их в виде предупреждений и предсказаний. Но сегодня от Оксаниных подозрений Андрей отмахнулся.
– Ерунда, – авторитетно заявил он. – Обычный пенсионер-скандалист, типичный образец истерического психопата. Может, действительно контуженный.
Оксана с сомнением покачала головой.
В подъезде их ждал Воронов, разговаривая с кем-то по рации.
– Опять вхолостую? – поинтересовался Андрей.
– Вроде красный «Москвич» ехал за автобусом, – неуверенно ответил старший лейтенант. – Сейчас «наружка» его пробивает.
Андрей с Оксаной поднялись на третий этаж, позвонили в обитую дерматином дверь профессора. Воронов остался ждать ответа от группы наблюдения.
На детской площадке, прислонив к качелям велосипед «Школьник», сидел, тяжело отдуваясь, вихрастый мальчишка. По всему было видно, что мальчишке пришлось изрядно покрутить педали.
После лечения Андрей с профессором сыграли в шахматы. Детально проработанная накануне в качестве домашней заготовки защита Нимцовича в ленинградском варианте Спасского, с быстрым развитием и постоянным давлением на противника, не спасла. На сорок третьем ходу Сергеев признал поражение, пожал профессору руку и начал собираться домой.
– А что ваш товарищ с военной выправкой мается на лестничной площадке этажом ниже? – спросил Харлампович, бросив на гостя быстрый взгляд из-под кустистых бровей. – Пригласили бы на чай.
Андрей рассмеялся.
– От вас, Олег Маркович, ничего не скроешь.
– Я же дешифровщик, молодой человек, – серьезно ответил профессор, – или забыли?
– Ну что вы, – так же серьезно сказал Андрей, – такое не забывается. В следующий раз приглашу товарища с военной выправкой зайти. Только вряд ли он согласится. Уж очень скромный.
Профессор расхохотался.
– До слез рассмешили, Андрей, – сказал он, отдуваясь. – Надо же, скромный товарищ с военной выправкой!
По разочарованному виду старшего лейтенанта Сергеев понял, что подозрительный красный «Москвич» не при делах.
– Автобаза Горздравотдела, – грустно сказал Воронов. – Ехал в девятую больницу.
– Олег, а что по заключению радиоизотопного исследования тканей инженера? – поинтересовался Андрей. – Помнишь, я просил тебя посмотреть, нет ли там полония-210.
– И не объяснил, при чем тут полоний, – упрекнул доктора старший лейтенант. – Не готово еще заключение. В Союзе всего две лаборатории с биологическими субстратами работают. Одна у нас, но закрыта на техническое обслуживание. Вторая во Владивостоке, туда отправили материал, ждем.
– Так долго? – удивился Андрей. – Я думал, в вашей конторе все быстро делается.
– Я тоже думал, – проворчал Воронов.
На обратном пути по рекомендации старшего лейтенанта Андрей и Оксана громко обсуждали предстоящую поездку к профессору.
– Хорошо, что курс лечения заканчиваем, – говорил доктор.
– Да, устала я ездить в такую даль с пересадками, – соглашалась медсестра. – Завтра еще раз съездим, и все…
На уточняющий вопрос Андрея, зачем воздух сотрясать, если нет «ушей», Воронов пояснил:
– Есть или нет, мы точно не знаем. А делу не повредит.
В полупустом салоне четырнадцатого автобуса позади доктора и медсестры на двухместном сиденье вольготно развалился работяга в грязной спецовке. Судя по храпу и густому сивушному запаху, день у работяги удался.
Глава 23
Те же сутки, вечер
Тяжело отдуваясь, сто тридцатый «зилок»22 с фирменной бело-голубой кабиной поднимался в гору. Сидящий за баранкой Иван Антонович Пузанов по прозвищу «Пузо» тоже отдувался. Прозвищем Пузанова наградили не только из-за фамилии. В последние годы он такое пузо отъел, что с трудом за рулем помещался. И еще за жадность его «Пузом» прозвали – дескать, ненасытный. Хотя он-то знает: не жадность это, а бережливость.
День сегодня получился удачным, но хлопотным. Кроме обозначенных в путевом листе маршрутов удалось сделать два левых рейса: доставить в подсобное хозяйство школы-интерната десяток мешков картошки на посадку, там своя машина сломалась, и отвезти доски на дачу «академика». Итого пятнадцать ре.
Хозяйственник школы-интерната оказался дядькой прижимистым, торговались до хрипоты. Несколько раз расходились, потом возвращались. В итоге пятерка вместо запрашиваемого червонца23. Тоже неплохо: ехать недалеко, дорога асфальтированная почти до самого поля. Очкастый «академик» не торговался, сразу десятку выложил. Иван Антонович таких клиентов любил: покладистые, вежливые, слова матерного не услышишь, благодарят после, могут даже накинуть. Этот не накинул, но если по-честному, то красная цена за рейс пятерка.
Пузанов прямо-таки кожей чувствовал, как хрустят во внутреннем кармане новенькие купюры. Дома он добавит их в секретную жестянку, что под половицей спрятана. В сберкассу не понесет, пусть дураки в сберкассе деньги хранят, чтобы в один прекрасный день государство у них эти денежки позаимствовало – безвозвратно, само собой. А он, Иван Антонович Пузанов, давно на свете живет и не дурак.
Пузанов представил, как, придя домой, достанет заветную жестянку, пересчитает деньги и добавит заработанные сегодня честным трудом. Он любил свои сбережения пересчитывать, придумывать, что на них купить можно и как с умом потратить. Хорошо, что один живет, никто мешать не будет. Ни жены нет, ни детей. Значит, и расходов на них нет. Пузанов посмеивался, втихаря, конечно, над женатиками. Вечно они от зарплаты до зарплаты живут, у него же, Пузанова, взаймы просят. Если бы знали, дурни, что он половину автобазы купить может! Да только ничего он сейчас тратить не будет. Вот через три года выйдет на пенсию, тогда и начнет тратить. Домишко в Крыму во время отдыха в санатории по профсоюзной бесплатной путевке он уже присмотрел. Домишко неказистый, зато свой причал имеет. И лодка вполне приличная есть – можно будет рыбалкой заняться. Рыбалку Пузанов любил. К тому же свежей рыбой можно на рынке торговать.
Размечтавшись, Пузанов едва не задел выскочившего на дорогу мужика. С трудом затормозить успел. Покрутил ручку стеклоподъемника, опуская стекло и собираясь высказать мужику все, что о нем думает. И увидел две зажатые в руке десятирублевки.
– Выручай, земляк.
Остановивший грузовик мужчина встал на подножку. Был он в возрасте, ровесник Пузанова, может, немного постарше. Прилично одетый, седой, со шрамом над левой бровью и каким-то говором, отличающимся от «окающего» местного.
«В Крыму так говорят», – вспомнил Иван Антонович впечатления от отдыха на море.
Мужчина попросил перевезти три бочки для полива в сад к матери. Объяснил, что надо срочно, потому что завтра уезжает в командировку на месяц, а мать не простит, если в сезон без бочек останется. Сад этот Пузанов хорошо знал, всего двадцать километров от города, дорога приличная, в конце только неотсыпанная грунтовка через лес. Но дождей давно не было – значит, сухо, проедет.
– А бочки-то где? – спросил Пузанов.
– Да рядом, у меня дом в пяти минутах.
– Грузить-то есть кому?
– Грузчики есть, не переживай.
Два червонца за сорок километров – двадцать туда, двадцать обратно – очень даже неплохо, на дорогу с погрузкой-разгрузкой пара часов уйдет, значит, до девяти он будет на автобазе.
