Диспетчеру сочинит про спустившее колесо, не первый раз. И полдесятого уже дома. А в жестянку уже не пятнадцать, а тридцать пять положит. Или попробовать поторговаться?
– Пятерку накинь, и договорились.
Седой безропотно вытащил из бумажника пятерку, добавил к двум червонцам. Иван Антонович пожалел, что не попросил десятку.
– Ладно, садись, – проворчал он. – Показывай, куда за бочками.
«Зилок» чихнул, мигнул стоп-сигналами и тронулся с места. Пузанов крутил баранку, думая, что «сорок» даже звучит приятнее, чем «тридцать пять». Он не догадывался, что не суждено ему больше пересчитывать свои сбережения в спрятанной под половицей жестянке. И домик в Крыму с собственным пирсом купит кто-то другой.
Глава 24
Семь месяцев назад. Октябрь 1979 года, 65 километров от города С., узловая железнодорожная станция Дружина
Сидящий в станционном буфете мужчина с тонкой полоской усов «карандаш» над верхней губой напоминал французского киноактера Жана Маре24. Мужественное лицо, волевой подбородок, атлетическое телосложение. Только глаза скрывались за темными очками, поэтому сторонний наблюдатель не смог бы оценить взгляд мужчины. Французский киноактер славился дерзким, вдохновенным и благородным взглядом. Впрочем, стороннего наблюдателя мало интересовал взгляд псевдо-Маре, зато очень интересовало происходящее за столом, вернее под столом.
На узловой станции Дружина фирменный скорый поезд «Москва – С.» по расписанию стоял целых тридцать четыре минуты – пропускал несколько встречных составов. Проводник мягкого вагона Юра Носков уже не первый раз видел, как проводник соседнего купейного вагона Гоша Петрунин идет во время этих стоянок в станционный буфет с портфелем-дипломатом желтой кожи. Хотя что ему в том буфете делать? Ничего, кроме жидкого чая и бутербродов с засохшим сыром, там нет.
Сначала Юра думал, что Гоша кому-то портфель передает. Проводников часто просят отвезти-привезти-передать, не забесплатно, конечно. Но вот что странно: Петрунин всегда с этим же портфелем к себе в вагон возвращался. И так эти походы в станционный буфет Носкова заинтересовали, что решил он за Гошей проследить.
Как только поезд остановился, Юра побежал на станцию и занял в буфете дальний столик за фикусом. Заказал жидкий чай, а минут через пять и Петрунин с дипломатом появился. Оглядел зал, Юру за фикусом не заметил и прямиком направился к столику, за которым сидел пижон в черных очках, похожий на актера, игравшего в кино графа Монте-Кристо. И вот какое совпадение: у «графа» под ногами точно такой же дипломат желтой кожи стоял. Гоша, подойдя, спросил, не занято ли, хотя в зале полно свободных столиков. Сел, тоже чай заказал. Так они и просидели, «граф» с Петруниным, не разговаривали, друг на друга не смотрели, каждый своим чаем занят.
«Граф» допил первым, рассчитался, взял под столом портфель и вышел. Только портфель он взял не свой – Петрунина! Через минуту проводник допил чай, забрал из-под стола дипломат «графа» и ушел. Такая интересная произошла «коммерция», почти как в кино про шпионов. Что было в портфеле Петрунина, который «граф» забрал, неизвестно. А то, что в дипломате «графа» лежала пачка денег, – Носков и не сомневался. Потому что появились у Петрунина в последнее пальто почти новое, югославское, в комке25 купил, ботинки, явно не на фабрике «Сибобувь» пошитые…
Сидя в своем купе, Носков думал, как ему «коммерцию» Петрунина перехватить. Дело, конечно, опасное, но и платят хорошо. А ответственность… Да какая ответственность? Попросил незнакомый мужик на вокзале один портфель передать, а другой забрать. Почему не помочь человеку? А что в этих портфелях, ему, Носкову, и дела нет.
Выйдя из буфета, похожий на французского киноактера мужчина сел в «жигуленок» с заляпанными грязью номерами и по разбитой дороге выехал на шоссе, ведущее в город. В машине он снял темные очки и отклеил усы «карандаш», после чего внешнее сходство с французским киноактером Жаном Маре стало еще более заметным. Собственно, из-за этого сходства, а также из-за пристрастия к молодым людям мужского пола он и получил псевдоним Жан.
Три года назад, когда на научный конгресс в Западном Берлине приехал советский ученый-ядерщик в сопровождении «коллеги», в номер в отеле «Эллингтон», который занимал этот «коллега», по документам советский гражданин Сидоров Иван Иванович, зашли два сотрудника Центрального разведывательного управления. Без долгих вступлений они разложили на столе черно-белые фотографии хорошего качества, на которых товарищ Сидоров и смазливый Пьер, дежурный портье отеля, были запечатлены абсолютно голыми в интимных позах. Фотографии сотрудники ЦРУ любезно оставили на память и сделали предложение, от которого товарищ Сидоров не смог отказаться, став в секретных документах ЦРУ Жаном. На прошлой неделе Жан получил шифровку и, сверившись с расписанием фирменного скорого поезда «Москва – С.», выехал на станцию Дружина для встречи со связным.
Через час пятнадцать мышиного цвета «жигуленок» был остановлен властным жестом милицейского сержанта у поста автоинспекции. Упитанный сержант шел к машине, медленно закипая. Мало того что водитель не выскочил и не побежал «на полусогнутых» ему навстречу, угодливо протягивая документы, так еще посигналил несколько раз, призывая сержанта двигаться быстрее, и заявил, опустив стекло и нахально дымя импортной сигаретой, что торопится.
«Сейчас ты у меня поторопишься», – подумал сержант, решая, начать с обыска машины, проверки водителя на алкоголь или заставить наглеца сперва вылизать языком заляпанные грязью номера.
Однако небрежно продемонстрированное нахалом удостоверение с гербом и аббревиатурой «КГБ СССР», как всегда, оказало магическое действие. Раздувшийся от злости сержант моментально сдулся, как воздушный шарик, из которого выпустили воздух. Взяв под козырек, он пробормотал что-то похожее на извинение и поспешил удалиться. Тем более что на трассе появился красный «Москвич», явно превышающий положенные сорок километров в час. На ничего не подозревающем водителе сержант собрался выместить обиду и раздражение.
Жан докурил сигарету, щелчком отправил бычок в окно и нажал на газ. Он не то чтобы спешил – просто хотел быстрее поместить в тайник содержимое желтого дипломата: крупную сумму денег и инструкцию по сбору некоего устройства, отдельные детали которого, явно заводского производства, хотя и без штампов производителя, прилагались.
Глава 25
26 мая 1980 года, город С., раннее утро
В кабинете начальника второго отдела полковника Константинова стояла напряженная тишина. Руководители групп доложили о результатах операции «Доктор». Собственно, результатов не было. Ни сам агент иностранной разведки, ни его доверенные лица, ни «крот» интереса к Сергееву не проявили. Была, конечно, зыбкая вероятность того, что враг замаскировался и сотрудники контрразведки его проглядели, но никто в эту вероятность всерьез не верил.
Полковник задумчиво протирал очки в тяжелой роговой оправе. Сидевшие за столом для совещаний офицеры старались не дышать. Когда шеф
