Упав на кровать, я забылась тяжёлым сном.
Глава 30
Утро прошло в сборах. Виктор Ильич нахваливал мои блинчики и пытался выведать рецепт пирогов, будто сам решил встать у плиты. Глеб ходил по комнате унылый и задумчивый, а Нина Петровна спускала вниз какие-то тюки. Мне показалось, она собрала всё ценное, что было в доме, словно боялась, что в один прекрасный день я испарюсь с её барахлом. Я не знала, как себя вести, поэтому молча стояла у плиты.
─ Глебушка! Ты не видел мои серёжки с изумрудами? Я вчера их тут, на столике, оставила.
Глеб отрицательно покачал головой.
─ А ты, Витя?
Виктор Ильич рассмеялся.
─ Вечно ты спрячешь свои цацки, а потом кипеж наводишь. Вот увидишь, они сами найдутся. А не найдутся, Аннушка найдёт, как убирать начнёт.
Нина Петровна хищно улыбнулась.
─ Найдёт? А вдруг уже нашла? Эти цацки, как ты говоришь, стоят, как квартира в Мухосранске, из которого вот такие, как она, приезжают.
Это был удар ниже пояса. Больше я не могла молчать.
─ Я приехала не из Мухосранска, а из Владивостока. И появилась я в Москве совсем не для того, чтобы удачно выйти замуж. Я учиться хочу.
─ Да? Так чего ж не учишься? Или итак всё умеешь? Чего ты к сыну моему прилипла, семью рушишь?
─ Нина! Прекрати! ─ Виктор Ильич попытался угомонить жену. Не тут-то было.
─ Мы сейчас проверим, где мои серьги.
Широким размашистым шагом женщина зашагала в мою комнату, двинув меня плечом. В мою душу закрался липкий страх. Нити паутины затягивались сильнее, так, что я уже не могла выпутаться самостоятельно. Взглянув на Глеба, я поняла, что поддержки не дождусь. Маменькин сынок! Его душу грызли сомнения, семена которых закинула драгоценная родительница всего лишь несколько часов назад.
─ Вот они! Я же говорила! ─ крик шёл из моей спальни.
Всё случилось так, как в плохих водевилях. Сколько фильмов было снято с таким сюжетом, столько книг написано, но на психику окружающих сей факт действовал безотказно.
Я вошла в комнату, когда Нина Петровна трясла перед изумлённой публикой золотыми побрякушками.
─ Воровка! Сын! Вызывай милицию, немедленно!
Я устало прислонилась к стене.
─ Вызывайте. Я не брала Ваши украшения. Отпечатков моих пальцев на них не будет. Мне нечего бояться.
Женщина пошла пятнами.
─ Что ты хочешь сказать? Что я сама подкинула их? Ты обвиняешь меня?
Я посмотрела на Глеба.
─ Что Вы! Я никого не обвиняю. Просто Вы оказались правы. Мы с Глебом не созданы друг для друга. Я устала от столицы. Хочу домой.
Госпожа Пожарская упёрлась кулаками в бока.
─ Ишь, как жареным запахло, она домой захотела! Вызывай милицию, сын.
Наконец, у Глеба прорезался голос.
─ Хватит, мать, успокойся. Никакой милиции тут не будет. Нечего себя дурой выставлять. Если собралась ─ поехали. Довезу до Москвы.
Нина открыла рот, желая излить очередную порцию яда, но Виктор Ильич схватил жену под локоть и вывел из комнаты. Я уселась на кровать и обняла голову руками. Приехали! Вот вам и знакомство с родителями!
Глеб появился, уже одетый.
─ Ань! Ты успокойся. Я предков в Москву подкину и тут же вернусь. У мамы завтра консультация в Диагностическом Центре. С ней что-то творится в последнее время. Не сердись!
Не сердись? И это всё, что господин Пожарский мог сказать?
Дверь закрылась. Я подошла к окну. Огромная иномарка покидала двор. Автоматические ворота захлопнулись, и я осталась одна. Всё! Это конец! Достав из-под кровати чемодан, я кинулась паковать вещи. С меня хватит. Если я нужна Глебу, пусть ищет меня на Дальнем Востоке.
Глава 31
Скорый поезд «Москва-Владивосток» отходил с первого пути. Я влетела в вагон последней и почувствовала облегчение. Когда-то я с таким же восторгом я покидала родной город, мечтая покорить столицу. Теперь же Анна Ладынина с радостью возвращалась домой. Мне достался билет в плацкарт. Это ничего. Тут даже веселее. Через два пролёта обосновалась толпа студентов. Прислушиваясь к шумной беседе, я немного завидовала им. Ну ничего, вот поступлю в Университет и стану такой же, бесшабашной, бойкой, весьма довольной собой.
─ Пока Вы по ЦУМу в поисках шмотья бегали, я культурно отдыхал.
─ Где, интересно?
─ На улице. Там группа одна интересная выступала. «Паприка».
Громкий смех разбудил дремавшую напротив меня даму.
─ «Паприка»? Вот умора!
─ Сам ты умора. Такие девчонки, закачаешься. Они только начинают, но далеко пойдут. Я с солисткой их познакомился. Она мне кассету подарила. Хотите, поставлю?
Да, музыки в вагоне не хватало.
─ Слушайте.
Я закрыла глаза и услышала тихую мелодию, а потом полились слова, заставившие меня вздрогнуть.
Ты добиралась больше недели,
В поезде быстро дни пролетели.
Столько прочла ты сказок волшебных,
Что показался мир совершенным.
Золушке трудно в шумной столице.
Новые люди, новые лица,
Запах бензина и небоскребы…
Где же вы, феи? Где же вы, гномы?
Золушка плачет, соль на ресницах.
Хрупкое счастье даже не снится.
Только внезапно в память ворвется
Звездное небо, солнце в колодце,
Домик у речки, ягод лукошко,
А на крылечке милый с гармошкой.
Грязной работы ты не боишься.
К хрупкому счастью честно стремишься.
Моешь посуду, чистишь картошку
И подметаешь утром дорожку.
Книжка под мышкой, дырка в кармане.
Звезды с афиши роскошью манят.
Лишь для принцесс тут все продается:
Платья и шубы, серьги и кольца.
Золушка плачет, соль на ресницах.
Хрупкое счастье даже не снится.
Только внезапно в память ворвется
Звездное небо, солнце в колодце,
Домик у речки, ягод лукошко,
А на крылечке милый с гармошкой.
Может все бросить, может вернуться
В речку-шептунью вновь окунуться?
Что-то волшебник твой задержался,
Несовершенным мир оказался.
Ты осознала: ждут тебя дома
Добрые феи, милые гномы,
Единороги, синие птицы
Ну и, конечно, смелые принцы.
Нежное сердце бьется тревожно.
Хрупкое счастье так ненадежно.
Брошена книжка, скоро вернется
Звездное небо, солнце в колодце,
Домик у речки, ягод лукошко,
А на перроне – принц твой с гармошкой.
Я даже не заметила, как по моим щекам потекли слёзы. Это же про меня! Всё, до последней строчки, кроме слов о принцах. Нет в моей жизни принцев, нет и не будет, и фей тоже.
─ Ладынина? Аня?
Я смахнула влагу и открыла глаза.
─ Игорь?
Передо мной стоял мой одноклассник с двумя бутылкам «Лимонада».
─ Как ты, Анька? Вот так встреча! Ты совсем не изменилась. Хотя нет, похудела. Домой? Пошли к нам. Я тебя с ребятами познакомлю.
Я улыбнулась.
─ Домой! Теперь всё будет хорошо.
Я сидела между Игорем и долговязым пареньком с магнитофоном, которого все звали Тальком.
─ Как песня? Классная, правда? Музыку девчонки сами сочинили, а слова… Не поверите, нашли на столике в кафе, на заправке. Какой-то чудак исписал гору салфеток. Вот так рождаются шедевры.
─ Шедевры? ─ хорошенькая девушка, сидевшая напротив меня, улыбнулась. ─ Тут шедевром даже не пахнет.
─ Молчи, Ленка! Видишь, Аня даже всплакнула. Только настоящий шедевр может вызвать такие эмоции. Вот, что искусство делает с людьми!
Я шмыгнула носом.
Тогда, двадцать лет назад, я даже не догадывалась, что эти люди пойдут со мной по жизни рядом.
Глава 32
Анна
