ничего, – продолжал я, не обращая на ужас в глазах тюремщика,– Сменишься, отведешь его в дворцовую школу. Мне нужны такие люди, как ты. Но… сам понимаешь, там уже как специалисты скажут.
– О!.. – с восхищенно-преданным взглядом палач опять упал на колени, – благодарю вас, повелитель. Эта такая честь!
– Мое дело только дать шанс, дальше сами, – я развернулся и вышел из комнаты.
Опять длинные темные туннели ходов-переходов приводят меня к неприметной двери. Не стуча, захожу внутрь. Сидящий за столом грузный человек, начинает подниматься.
– Сиди уж, – бросил я, останавливая движение столь могучего организма, – сегодня-завтра в школу придет старик дроульл с пятилетним внуком. Организуй мальчику тестирование. И чтоб нашли у него что-нибудь. Мне плевать, талант ли, недоразвитость или и то и другое, но чтоб мальчик оказался зачислен на какую-нибудь программу. Предложишь скидку за обучение так, чтоб он с радостью оставил заложника. Следить на общих основаниях.
Не дожидаясь выражения почтений, я вышел из кабинета. Теперь мой путь проходил по открытым территориям, но, к моему удовольствию, они оказались практически безлюдны. Так, только пара слуг мелькнула. Я вышел в малый солнечный зал. Хотя, правильное его название малый зал аудиенций, но с тех пор, как отец повелел пробить в нем пару дополнительных окон, он почти официально стал называться солнечным. А еще здесь был небольшой балкон…
С наслаждением вдохнув свежий воздух, я достал из кармана считалку, собираясь ее еще раз перечитать, но неожиданно сильный порыв ветра вырвал бумажку прямо из моих рук. Листок желтой птичкой взметнулся вверх, кувыркнулся и скрылся за углом здания. Обидно, даже проснуться хочется… Пожалуй, и проснусь…
*Домой с подробностями…*
Отпустить меня домой одного Макс отказался. Дед же отказался отпустить одного Макса. Ну, а 'подарочек' просто не мог отлипнуть от своего вновь обретенного хозяина. В итоге пошли все.
Дед, вооруженный старческой клюкой, на которую забывал опираться, прикрывал наш тыл. Роль впереди бегущего и поминутно возвращающегося взяла на себя псинка. Когда она в очередной раз подбежала потереться о Максину ногу, я спросил:
– Ты еще не думал, как ее назвать?
– Гыкуку.
– Что?
– Гыкуку, – Макс поправил очки, – в переводе "подарок". Моя собака – как хочу, так и называю.
– Хм, хозяин-барин… – я мельком взглянул назад и, понизив голос, спросил, – а ему ты тоже хозяин?
Макс ответил не сразу:
– Знаешь, как говорится: короля играет свита, так вот – это мой случай. Он меня растит, воспитывает, и он же мне служит. Он мне и мама, и папа, и единственный подданный.
– А родители? – и тут же понял, что сморозил глупость, – Ох, извини, что спросил… Лучше скажи, как сюда перебрались. Мастер-Эльфа, ведь уже не было…
Макс молчал. Я не стал настаивать. Так в тишине мы подошли к небольшому перекрестку. Машин не было, но горел красный, и мы остановились. Юрий Рафаилович, неумело разыгрывая из себя больного и немощного, несколько поотстал. Макс оглянулся посмотреть, где он, и вдруг заговорил:
– Дед рассказал, что последний Мастер-Эльф незадолго до смерти велел построить странную конструкцию. Когда она была закончена, то он три дня пролежал на ней, не реагируя даже на Императора. Он так и умер на ней, назвав ее последней надеждой. Никто не смог понять, что это и как работает… Так она и стояла столетиями.
Загорелся зеленый, мы перешли дорогу. Макс, выждав, когда наш "охранник" отстанет, продолжил:
– Мой генетический дед, довел страну до "революционной ситуации" сумасбродствами и жестокостями. Заметь, это говорил мне человек, фанатично преданный нашей семье, то есть в реальности все было гораздо хуже. Одно из его сумасбродств – вывести "идеального императора", о котором говорится в пророчествах. Представь, тысячи зародышей, у которых отец сам Император. Не спрашивай меня о технологиях, – предвосхитил он мой вопрос, – Суть в том, что он вырастил несколько сотен своих детей, из которых постоянно выбраковывал "ненужных". Оставшиеся тоже не удовлетворили его, и он создал новую партию зародышей от своих детей. Самих детей уничтожил…
В этот момент мы повернули на довольно людную улицу и наш разговор прервался. Возобновился он только, когда до моего дома оставалось пару кварталов.
– Проект оказался неоконченным, – без предупреждения заговорил Макс, пнув попавшийся под ногу камешек, – в стране началась революция. Армия присоединилась к восставшим. Дед видел, как толпа, громящая все на своем пути, ворвалась в замок: император был разорван на части. Не в переносном смысле. Линчевание перешло в погром. Начался пожар. Сам дед прибежал в лабораторию, где уже начались перебои с энергией, уложил партию замороженных зародышей в контейнер, после чего прокрался вместе с ним к машине Мастера Эльфа, лег на нее и стал молиться. Очнулся уже в вашем мире… до смерти напугав банду разбойников, грабящих церковь… Все же наследственный палач в рабочем облачении – зрелище не для слабонервных…
Я аж споткнулся:
– Наследственный кто?
– Палач, – Макс поправил очки.
– Перестань ржать! – вскипел я и, испугавшись, обернулся на шагавшего невдалеке дедушку, который, заметив мой взгляд, "нежно" улыбнулся, вызвав мороз по коже.
Макс тоже улыбался:
– Палач он. Работа такая. И отец у него ей занимался, и его отец, и так далее поколений десять. Дед хвастался, что он спецшколу с отличием закончил…
– Школу… – я с трудом проглотил ком, вставший поперек горла, – пытки, казни… С отличием. Ты шутишь?
– Нет.
– О боже!
– Да расслабься. Никого он не терзал, – друг пнул попавшийся мелкий камешек, словно выказывая сожаление по этому поводу и пояснил,– Смысла нет, у них настойка правды есть. Но человек под ее действием находится в особом "улетном" состоянии, поэтому допрос может вести только опытный палач и внешний вид тут очень много значит. А у троллей и так видок не из приятных…
– Троллей? – перебил я, – У вас и Тролли есть?
– Правильно говорить : "Дроульл", – поправил меня Макс, – Дед всегда сердится, когда слышит "тролль". И потом, народ как народ. Тебя же не удивляет, что на Земле есть, к примеру, итальянцы и чукчи?
– Действительно, – как бы согласился я, – если есть итальянцы и чукчи, почему бы тогда не быть троллям и гоблинам?
Макс скривил рот, но ничего говорить не стал.
– А где твои братья? Или сестры? – поинтересовался я через несколько шагов.
– Я единственный, кто выжил. Последний. Поэтому дед так и трясется надо мной… Ему и так стоило огромных трудов узаконить наши взаимоотношения.
– То есть?
– Документы,– вздохнул одноклассник, – он, по его словам, потратил порядка двух лет, чтоб я родился официально, а он стал моим опекуном.
Я замедлил шаг, по-новому оглядывая
