так, и то не факт. Пока сама не окажешься в какой-то ситуации, неизвестно, как поступишь.
Она такая, и я ей благодарна. Могла же позвонить маме, сказать: «Мам, забери меня, пожалуйста». Не позвонила. Характер Ирины Александровны непростой, многому научил меня в жизни.
Любовь Кабаева:
У меня тоже был жесткий тренер. А как иначе поднять детей? Как научить, как заставить? Они маленькие, но трудятся по-взрослому, находятся в зале почти весь день.
Мама Ирины Александровны иногда сидела на тренировках. Винер называла ее «моя Зоенька». Мы с ней дружили. «У тебя все как у меня, Люба. Все детям, – говорит. – И с работы на работу. Как по-другому выжить?» Ирина Александровна прикрикнет на Алину, а Зоя Зиновьевна комментирует: «Не обращай внимания. Терпи, все будет хорошо».
Приближались Олимпийские игры в Сиднее. Я старалась не нагнетать, не давить, только напоминала: «Если ты начнешь делать упражнение и ошибешься, вся магия музыки, композиции исчезнет. Твой труд пойдет насмарку. И мой, и твоих родителей, и страны».
Ошибки и срывы были. Но мы не отступали. Говорила Алине, что нет конкурента, нет соперника никакого, кроме тебя самого. Соревнуемся мы не друг с другом, а с самими собой. Не получается – надо дорабатывать.
Когда на чемпионате Европы перед Сиднеем Юля Барсукова с блеском сделала «Умирающего лебедя», но заняла третье место, аплодисментов ей подарили больше, чем занявшей первое место Алине.
Алина была расстроена, Люба кричала на всю гостиницу:
– Доча, не волнуйся, ты лучше всех!
– Мама, успокойся! – останавливала ее Алина.
Поговорила с обеими. С Любой о том, что вести себя так нельзя, с Алиной – о перспективах. Сказала: «Известность и слава пришли к тебе потому, что ты суперспортсмен, суперхудожница, и программа, которую мы сделали, интересна миру. Ты молодец. Но если начнешь кочевряжиться и вести себя не так, как положено, ничего больше не получится».
Незадолго до Олимпиады был еще один турнир. В двух видах победила Кабаева, в двух Барсукова. На пресс-конференции Барсукову спросили, какая у нее мечта. Она ответила: «Попасть на Олимпийские игры в Сидней и выиграть». Мы с Алиной посмотрели друг на друга круглыми глазами. Золотая медаль на Олимпийских играх определенно должна была быть медалью Кабаевой.
Приехали в Сидней. Алина такое творила с весами! В толстом костюме весила меньше, чем в купальнике. Обыскала ее номер. Обыск дал результат. В холодильнике нашла пакет с сырками. В столовой она не кушала почти ничего, а в номере подъедала. Подождала, пока Алина вернется, и пакетом с сырками стала хлестать ее, по одному плечу, по другому:
– Ты что себе позволяешь?!
– Ирина Александровна, простите, я виновата, – сказала она.
– Алина, я твоя мама, я, конечно, тебя прощу. Но простят ли Там, не знаю.
Не простили. Она потеряла предмет на движении, которому трехлетнего ребенка обучают за пятнадцать минут. Обруч соскользнул с ее руки и улетел за площадку. Я подумала в тот момент: «Она не держала себя, кушала, и случилось то, что должно было случиться. Но чем виновата Россия, которая теряет золотую медаль, и чем виновата я?»
Алина Кабаева:
После обруча скатилась на пятое место, но не сдалась, не расклеилась. Два оставшихся вида сделала хорошо. Выиграла бронзу.
Было стыдно – не оправдала ожиданий. Не знала, как дальше жить. Думала, слава богу, Юля Барсукова победила, Россия золото все равно взяла.
Любовь Кабаева:
Алина вернулась с огромной болью. Жалеть я ее не хотела, сказала: «Жизнь не закончилась. Тебе семнадцать лет. Можно искать себя в чем-то еще».
Она не согласилась. Цель ее осталась прежней – стать олимпийской чемпионкой. А это еще четыре года, и каких года! Тренировки сумасшедшие, дисциплина.
26
Ира Чащина настолько хотела обойти Алину, что начала пить пищевые добавки для похудения, сбрасывать вес, который сбрасывать уже было нельзя. Она и так была худая. А Алина добавки пила. Как-то они внушили себе, что «это не фуросемид, это добавочки такие». Я об этом, к сожалению, не знала. Фуросемид – средство, допингом не являющееся, но, как считается, позволяющее прием допинга скрыть.
Выступили на Играх доброй воли в Австралии, в Брисбене. Кабаева – золото, Чащина – серебро. Обеих взяли на тест. Ну взяли и взяли, обычное дело. Через месяц на чемпионате мира в Мадриде выиграли опять. Триумфально. Кабаева заняла первое место, Чащина – второе. И вот что сделали руководители Международной федерации гимнастики. После Игр доброй воли они уже знали, что у двух российских гимнасток в крови найден фуросемид. Знали, но молчали. Приберегли информацию. Чтоб скандал был максимально медийным и болезненным. Результат проб опубликовали, когда чемпионат завершился, после нашего успеха. Хотели «убить» девочек и меня.
К президенту Международной федерации гимнастики Бруно Гранди поехал Сергей Ястржембский, президент нашей федерации, сказал, что девочки хотели похудеть, принимали пищевые добавки, и мы это признали, не дожидаясь результатов повторного анализа, которые, как известно, были отрицательные. Гранди от диалога отказался и намекнул: отдайте нам Винер, а мы вам гимнасток отдадим. То есть дело надо было представить так, что девочки принимали фуросемид по моему указанию. Ястржембский на это не пошел.
Началась травля, поднялся весь мир: «Винер дает спортсменкам допинг! Все их победы за счет допинга!» Хотя известно: в художественной гимнастике допинг – орудие самоубийцы. Если бросишь предмет «на энтузиазме» чуть дальше, поймать не сможешь.
Кабаеву и Чащину лишили медалей Мадрида и Брисбена, дисквалифицировали на год и еще год дали условно. Это означало конец карьере. Вернуться после такого перерыва нереально.
Мы наняли адвоката и победили: суд признал, что они невиновны. Это было в мае. А ближе к Новому году Международная федерация гимнастики подала апелляцию, и уже другой суд, с их людьми, опять детей закрыл. На семь месяцев.
Ситуация была непростой и для сборной. Тот, кто еще вчера был третьим, четвертым или пятым номером, должен был сегодня защищать честь страны. Стала серьезно готовить двух молодых девочек – Олю Капранову и Веру Сесину. Зарина Гизикова выполняла уникальные элементы и смогла выиграть Европу. Я называла ее «спасительница России».
Трудно представить, что происходило у Алины и Иры в душе. Возможности соревноваться у них не было, даже на чемпионате России. Только показательные выступления. Несмотря на дисквалификацию, Чащина базу не покидала, сидела в зале, а Кабаева, в силу натуры, оставаться в Новогорске безвыездно не могла. Я разрешила ей бывать на вечеринках и презентациях, где она
