хохочет, держится за набитый живот и с гордостью ерошит мои волосы.
— Отлично, сестренка! Задай жару, — мечтательно хмыкает, — вот бы увидеть его лицо в тот момент, когда он поймет, что ты его облапошила.
Сомневаюсь, что свидетели уйдут живыми.
Неделя протекает спокойно. Впервые за последние месяцы мне не приходится рвать каждую свободную минуту, чтобы сдать проекты по учебе. Я не мечусь между универом и работой, часто валяюсь за ноутом и, кажется, вспоминаю, какими должны быть будни молодой девчонки.
И все же я чувствую дискомфорт, словно меня запихали в изолятор и оставили на произвол судьбы. Скучаю по Женьке и ее рассказам о неудавшихся свиданках, по брату, приносившему вкусные обеды и вечно подтрунивающему надо мной. Да даже по гулянкам, где мне не тычут микрофоном прямо в рот и не ослепляют вспышками от камер, я начинаю тосковать.
Чтобы окончательно не подохнуть от скуки, я чаще хочу в универ. Бросаю себе вызов, прекрасно понимая, что сплетни в один миг не рассеются. И после сегодняшнего станет только хуже.
— Зимина! — возвращаюсь к реальности. — Зимина, ваша очередь.
Быстро извиняюсь и выхожу к доске. Сначала индивидуальный кейс с задачками, потом теория. Всё как от зубов отскакивает.
Будь у меня диплом, я бы побыстрее с Раевским разобралась, но пока знаний не хватает. Еще повезло, что с подписью его обманула. Вроде и переживать не стоит, но на сердце неспокойно. Слишком много факторов, влияющих на исход сегодняшнего дня.
Мой ответ слушает только преподаватель. Остальные либо сбоку пытаются сфотографировать, либо внаглую смотрят. Глазами пожирают, оценивают и, не найдя меня достойной, зло фыркают.
Я их понимаю, но лишь отчасти. Как скучно надо жить, чтобы копаться в чужом грязном белье круглыми сутками.
Аудитория под завязку забита, и многих я вообще впервые вижу. Возникает мысль, не пробрался ли сюда кто с улицы, или мне польститься, что я смотивировала всех остальных явиться на пары?
— Отлично, возвращайтесь на место.
Я подчиняюсь и мимоходом слушаю однокурсников. Внешнее спокойствие дается мне не так легко — не могу отделаться от чувства, что вот-вот разревусь. Или взорвусь от наплыва эмоций. Снова и снова в голове весь план прокручиваю, только к звонку успокаиваюсь.
Мира, включи мозги! Не время раскисать.
Я встряхиваюсь и вяло плетусь к выходу. Бессонная ночь дает о себе знать. В сумке вибрирует мобильник, но мне слишком лень его доставать. Вряд ли что-то важное.
Лучше, пока время есть, вернусь домой и посплю немного. Раевский обещал ближе к вечеру заехать.
Снаружи как всегда шумно, но сегодня визги и писки еще более громкие. Просто невыносимо.
У центрального входа вижу помпезную тачку, которая, кажется, и привлекла всеобщее внимание. Неужели снова важная шишка пожаловала?
Оглядываюсь в поисках другого выхода, но, как назло, все ставни заперты. Придется через толпу продираться.
— Мирослава! — слышу откуда-то спереди.
Иду еще быстрее.
Нет-нет. Это точно не ко мне. Спасибо за внимание, но я пас.
Опускаю голову, стараясь слиться с толпой, но тут же вздрагиваю, потому что стальная ладонь придерживает меня за плечо.
Черт, я узнаю эти руки из тысячи.
Медленно черчу глазами. Сначала в поле зрения попадают до блеска начищенные ботинки с острым носом, потом смокинг, сшитый явно на заказ, и, наконец, лицо. Тонкие губы изгибаются в полуулыбке, из-за чего жесткие черты смягчаются.
А еще запах…треклятый аромат ментола.
Что он здесь делает?
На пороге универа да еще и вокруг орущих девиц, имитирующих скорый обморок, с букетом цветов. Всё как полагается, будь между нами что-то больше, чем простая сделка.
— Куда намылилась? — шепчет на ухо, убирая прядь волос.
Его лицо так близко, что со стороны кажется, будто мы милуемся. Я даже слышу отрывистые вздохи.
— Смотри, он и правда ее любит!
Боже, почему Тимур снова играет на публику?
Кривлю губы, понимая, что лучший выход — залезть в машину и только потом закатывать истерику. Он же специально, черт бы его подрал.
С каменным лицом сажусь в машину и только после того, как мы отъезжаем, впиваюсь глазами в Раевского.
— Зачем приехал?
Почему так рано? Я еще не готова столкнуться с ним лбами.
— Я же обещал тебя забрать.
— От дома, а не от универа, — прячусь за розами, аромат которых заполнил весь салон.
— Какая разница? — беззаботно. — Я боялся, что ты не успеешь собраться.
— Да что там собираться?
— Мира, — уже более строго. Ужин ему и правда важен. — Мы же не в кино собрались. Только стилист часа три займет.
— Сколько?!
Сейчас бы иронично спросить, разве он не любит меня такой — в растянутой одежде и без капли макияжа, но вряд ли Тимур оценит.
Сквозь зубы выдавливаю.
— Это не больно?
— Смотря как вести себя будешь.
И снова эта лукавая усмешка. Я уже жалею о последствиях.
Пока машина набирает скорость, Раевский проводит инструктаж.
— Там будет много моих знакомых, но главное — убедить одного мужика. Я потом тебе покажу, как он выглядит.
— Почему именно его?
— Потому что если он не поверит, всё коту под хвост.
Я невольно сжимаюсь. Несмотря на беспечность, Тимур кажется серьезнее прежнего. Ему важно доказать, что мы любим друг друга, но что произойдет, когда ложь выйдет наружу?
А она точно выйдет. Уж я об этом позабочусь, но не могу сейчас трезво соображать. Мне жалко, что это, возможно, последние минуты, когда Раевский не смотрит на меня с ненавистью.
Станет ли он тем тираном, о котором говорил под бокалом вина?
Есть только один способ проверить.
Мы подъезжаем к фешенебельному салону, которым раньше я могла лишь с улицы любоваться. Деньги делают свое дело, и стеклянные двери приветливо открываются, пропуская внутрь. К нам тут же подлетает молоденькая девушка, может, чуть старше меня, и отводит в отдельную комнату. Я вижу небольшой диванчик, зеркало, вмонтированное в стену, и десятки шкафчиков, заполненных кистями, косметикой и кремами.
Посередине стоит широкое кресло. Тимур ладонью показывает, чтобы я села туда.
Кончики пальцев немеют от страха, по спине ползет мерзкая дрожь. Я снова оглядываю помещение и понимаю, что задержусь здесь не на час и не на два. Колдовство требует времени, Раевский не может вывести в свет заурядную девчонку, ему нужно, чтобы я хотя бы внешне соответствовала его статусу.
В углу кофемашина, сладости и плазменная панель. Всё для удобства клиента, но я сомневаюсь, что мне здесь понравится, потому что остро чувствую придирчивый взгляд стилиста. Так смотрят только на пыль под ногами.
— Елена, оставляю ее на тебя, — раздается приглушенный голос Раевского.
— Конечно. Сделаю в
