сомневаешься в ней, выбери другую.
— Нет, — ледяным тоном отрубает.
Пол уходит из-под ног. Ослабевшие руки отпускают подоконник, в который я вцепилась мертвой хваткой, а ноги сами ведут меня к выходу.
Внутри бушует пожар: злость, обида и непонимание жгут похлеще бензина. Скулы сводит от горечи.
Значит, игра не закончится, что бы я ни сделала? Он против воли в загс потащит?
И все ради наследства…
Что изменит гребаный месяц, если я прямо сейчас готова сказать ему нет?
Но он не услышит. Не захочет и сделает вид, будто так и надо.
Какая ирония. Будь у меня на руках договор, который он заставил меня подписать, я бы сама к репортерам полезла, но Раевский слишком осторожен и далеко не глуп. У меня нет никаких доказательств. Единственную надежду я возлагала на его дядю, который вдруг оказал мне медвежью услугу и перешел на его сторону.
Брак в девятнадцать лет с этим холодным и жестоким куском льда, ни во что меня не ставящим?
Сквозь слезы усмехаюсь и покидаю ресторан. Сидящие за столами гости едва удостаивают меня взглядами. Они чересчур заинтересованы в том, чтобы помочь этому миру своими грязными деньгами.
Теперь понятны и попытки быть милым, и сыгранная история с аварией, и ночевка под одной крышей, вот только от этого понимания хочется кричать.
9
Тимур
«Что будет, если люди узнают о том, что у тебя никаких прав на компанию нет?» — слова дяди застревают где-то на уровне подсознания.
Одна фраза, и кровь в венах вскипает, потому что я знаю, что он прав. Бизнес всегда должен быть на первом месте, а я им пренебрег. Жалкий слабак.
Сначала мне не хотелось церемониться. Я просто нашел слабую, беззащитную девчонку, которой можно воспользоваться, и сделал скидку на то, что она не уродлива. Другие женщины не подходили, потому что заранее знали мой статус. Только за ним они и бегали.
А я не собирался повторять ошибку отца. На его примере убедился, что за чрезмерной красотой всегда стоят мотивы. Это видно — когда женщина слишком старается угодить. Его любовницы ему чуть ли в рот не заглядывали, чтобы последнее выжать, а потом сбегали к сосункам, изменяли, угрожали и манипулировали. Жизнь в роскоши быстро их развращала. Я с детства насмотрелся на эти кукольные лица, переделанные пластикой. В них горела только алчность. Залезть в штаны и карманы им было недостаточно, рано или поздно их ручонки добирались и до компании.
Отвратительно.
Именно так я себя чувствовал, когда вдрызг пьяный приперся к юристу и услышал условия передачи наследства. Черным по белому было сказано жениться. Я бил по стенам, разбивал в кровь кулаки и орал во весь голос, не веря, что отец лично вписал этот пункт в завещание. Почти полгода прошло. Еще неделя, и будет шесть месяцев, но я так до сих пор и не понял, к чему этот плевок в лицо.
У нас ведь были нормальные отношения. Для главы корпорации он уделял мне немало времени. В одиночку воспитал, показал реалии. Со школьных лет водил в офис, прививал мысль об ответственности перед сотрудниками. Говорил, что в один день мне придется занять его место.
Так какого черта, — не понимал я, — он решил надо мной посмеяться. Поставил перед выбором: бизнес или свобода. На одной чаше весов с пеленок привитая мысль о руководстве, на другой — брак. Позорные цепи, которыми я никогда не намеревался себя связывать.
В итоге решил, что на крайняк подцеплю девчонку с улицы и хорошо ей заплачу за молчание, а потом вышвырну из своей жизни. Штамп в паспорте, и иди на все четыре стороны.
Но в завещании также было второе условие, которое претило мне чуть ли не больше первого.
Развод запрещен. В случае расторжения брака адвокаты быстро подсуетятся и выкинут меня с руководящей должности. Уверен, у отца достаточно людей, которые за этим проследят, даже если это случится через десять лет или через сорок.
Полная бредятина, но отдам ему должное — он хорошо меня знал. Без второго пункта я бы давно расписался и тут же развелся. И пофиг на ком.
Шесть месяцев подходят к концу. Меня в буквальном смысле ошпаривает напоминание дяди — сроки не бесконечны. И мнение Миры едва ли тянет на то, чтобы его учитывать.
Она возненавидит. Всё лицо расцарапает, если узнает.
Но я уже не готов отступить. Есть в ней что-то такое, что реально цепляет. В моем окружении таких нет.
Неиспорченная, самостоятельная, бойкая и бесстрашная. В карман за словом не полезет, говорит то, что думает, смело в глаза смотрит.
В ней огонь жизни горит, эмоции с одного подхода на лице считываются.
Когда она злится, всегда прядь белых волос дергает. Даже в мусорном мешке хорошо выглядит.
А по-другому ее одежду и не назовешь.
Хочу ее.
Головой понимаю, что хоть один плюс от треклятого наследства есть. Будем моим оправданием.
Возвращаюсь в зал и глазами наталкиваюсь на пустое место. Взор пелена застилает.
Может, вышла подышать?
Толкаю двери. Озираюсь по сторонам, но на улице ее тоже нет.
Начинаю неладное чувствовать.
— Вы не видели блондинку в бирюзовом платье? — дергаю за рукав портье. Мозг от догадок плавится.
— Которая с вами пришла? — задумчиво чешет подбородок. — Так она ушла вроде.
— Вроде или ушла? — теряю терпение.
— О, вспомнил! — желание жить еще осталось. — Уехала она. Да, точно. Я так удивился, что в разгар мероприятия за кем-то такси приехало, поэтому и запомнил.
Уехала — ответ моей беспечности.
Если бы знал, что сбежать додумается, я бы Серого к ней приставил.
Урок усвоен: с ее упрямством еще повоюем.
Тонны лжи, шитые белыми нитками, со всей силы обрушиваются на мои плечи и придавливают к земле. Я чувствую бесконечную усталость, словно за один вечер я постарела как минимум на десять лет. Я не хочу разговаривать, не хочу ронять слезы по проклятому эгоисту и уж точно не собираюсь плясать под его дудку, но с каждой попыткой он в пух и прах разбивает мою решимость и делает это так, словно вправе распоряжаться моей жизнью.
Размазав тушь по щекам, я прошу водителя остановиться на соседней улице и, расплатившись, выхожу на улицу. Получается не с первого раза. Юбка цепляется за пластиковые клипсы, и я без сожаления тут же дергаю на себя подол. Кусочек ткани издает пронзительный треск, но продолжает упорствовать. Это не хлопок и не шелк, а черт знает что такое.
— Девушка, вам помочь? — таксист выходит из машины и
