Соня в нерешительности остановилась, не зная, то ли сесть у стойки, то ли дождаться Барбару Петерс за одним из столиков. Прежде чем она успела принять решение, появилась начальница. Она взяла Соню под локоть и представила гостю:
— Господин доктор, разрешите представить: Соня Фрай, та самая волшебница с золотыми руками, о которой я вам говорила.
Индиец, которого Барбара Петерс назвала «господином доктором», говорил на холеном цюрихском диалекте с раскатисто-воркующим «р». Его звали Ральф Штаэль.
— Золотые руки — это именно то, что мне нужно, — сказал он. — В вашем расписании на завтра случайно не осталось свободного сеанса для меня?
— Думаю, мне удастся выкроить для вас пару минут, — улыбнулась Соня. — Когда вам было бы удобно?
— Где-нибудь между утренним плаванием и обедом.
Они договорились на одиннадцать. Барбара Петерс повела Соню к маленькому столику.
— Что вы будете пить? — спросила она.
Соня на секунду задумалась.
— Под эту музыку? Мартини.
— Вам не нравится музыка?
— Нет-нет, нравится. И мартини тоже.
— А я не люблю мартини. Это не коктейль, а какая-то водка. Я выпью шампанского.
— Это тоже не назовешь коктейлем.
— Зато оно вызывает ощущение счастья.
— Мне казалось, что вы по природе счастливый человек.
Словно подслушав их разговор, пианист заиграл «Sometimes I'm Happy Sometimes I'm Blue». Барбара Петерс рассмеялась и заказала напитки.
— Господин Казутт сказал, что вы дали ему последний шанс. Я попыталась убедить его, что он, скорее всего, неправильно вас понял.
— А я уже жалею, что недостаточно ясно выразилась.
— Неужели все так плохо?
Барбара Петерс иронически усмехнулась.
— Не смотрите на меня так, как будто я безжалостное чудовище! Ночной портье должен быть человеком, на которого можно положиться.
— По-моему, на господина Казутта вполне можно положиться.
— У него проблемы с алкоголем.
— Но он, похоже, держит эти проблемы под контролем.
Барбара Петерс, судя по всему, не разделяла Сониного оптимизма.
— Надеюсь. А чтобы он и дальше держал их под контролем, его самого нужно немного держать в страхе.
— Алкоголь и страх — родные братья…
— Что вы этим хотите сказать?
— Человек, у которого бокал шампанского вызывает ощущение счастья, никогда не поймет алкоголика…
— Вы всегда говорите то, что думаете?
— Нет. Раньше я этого за собой не замечала.
он и вправду не смог
кто? что?
курт держать язык за зубами
вот видишь
теперь ганс-петер все знает
и что говорит?
говорит сука с моим лучшим другом
а курт?
остался его лучшим другом
почему?
потому что сам ему рассказал
Она посмотрела конец документального фильма о белых аистах в Альфаро. Обосновавшийся над Адриатикой циклон «Макс» влиял на погоду в Альпах. В деле о маньяке-живодере наметился определенный прогресс: у следственных органов появилось предположение, что они имеют дело с преступником-подражателем, в точности повторяющим преступления, уже совершенные другим злоумышленником.
Никакого чувства, что она вот-вот вывалится из комнаты, никаких странных изменений на обшивке наклонного потолка. Она не видела звуков, не слышала запахов, не ощущала вкуса форм. Она легла в постель, заснула и спала крепким сном без сновидений, пока будильник мобильного телефона не запиликал свою идиотскую мелодию.
После утреннего туалета она открыла Паваротти дверцу клетки для обычных десятиминутных раздумий на тему свободного полета. Но, похоже, он тоже провел удачную ночь: не прошло и минуты, как он выпорхнул из клетки и уселся на шкафу. Соня заперла дверь снаружи и отправилась завтракать.
Когда она вернулась, Паваротти исчез. Ну вот, подумала она, то, от чего неустанно предостерегают специалисты по волнистым попугайчикам, все же случилось: он провалился в щель между шкафом и стеной и сломал себе крылья, пытаясь выбраться оттуда. И все оттого, что она поленилась заткнуть все потенциальные ловушки для попугаев газетами.
Но когда она полезла с фонариком под ванну — Соня принадлежала к тем женщинам, которые вместо газового баллончика для самообороны всегда имеют при себе карманный фонарик, — откуда-то послышался характерный скрип, который Паваротти издавал своим клювом. Соня поднялась с пола и попыталась определить местонахождение источника звука. Скрип доносился из клетки. Паваротти добровольно вернулся в свою одиночную камеру. То-то удивилась бы ее желтая попутчица!
Придя на свое рабочее место, в сумрачный мир пара, благовоний и воды, Соня впервые за последние месяцы почувствовала себя почти счастливой. Это было не то ощущение счастья, которое вспыхивало иногда на несколько минут после определенной дозы алкоголя, прежде чем погаснуть после очередного бокала. И не та бурная, быстро стихающая эйфория, охватывавшая ее время от времени, когда она после дозы кокса возвращалась из туалета на танцевальную площадку. И не то довольство кошки, с которым она изредка просыпалась в объятиях мужчины, хоть немного нравившегося ей и утром, при дневном свете. Это было самое обычное ощущение счастья, знакомое ей с тех давних пор, когда она еще легко и непринужденно начинала каждый день и работа доставляла ей удовольствие.
Доктор Штаэль пришел с белым махровым полотенцем на бедрах, придававшим ему еще более индийский вид. Он вошел в массажный кабинет и поздоровался с Соней за руку. Потом снял полотенце и повесил его на крючок. Белые боксерские шорты сделали его еще более симпатичным в глазах Сони, привыкшей к мужчинам, которые, раздевшись догола, наблюдали за ее реакцией.
— На живот или на спину? — спросил он.
— На живот.
Он лег на массажный стол. Соня накрыла ему ноги и зад теплым массажным полотенцем.
— Какие-нибудь определенные жалобы? — осведомилась она.
— Да. На прошлой неделе мне исполнилось шестьдесят.
Соня рассмеялась.
— И где именно это беспокоит?
— Везде понемножку.
Соня растерла между ладоней несколько капель массажного масла, чтобы согреть руки и активировать свое ци.[16] Сложив ладони вместе, она закрыла глаза, глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Потом положила руки пациенту на бедра, справа и слева от позвоночника. Его кожа была прохладной.
Она с силой провела ладонями по спине к лопаткам и дальше за плечи, затем вернула их, почти не касаясь кожи, назад, в прежнее положение, повторила движение еще раз. Потом, положив левую ладонь на левый бок, а правую на правый край грудной клетки пациента, сосредоточилась на его дыхании и, когда он выдохнул, перенесла свой центр тяжести на руки. Почувствовав, как растянулись мышцы, она на какое-то мгновение застыла и вновь медленно переместила центр тяжести на ноги. Потом поменяла положение рук и повторила движение.
— Шиацу? — спросил доктор Штаэль через круглое отверстие в массажном столе.
— В том числе.
Соня положила большие пальцы на ямки над ягодичными мышцами и начала мелкими глубокими круговыми движениями подниматься вдоль позвоночника к шее, а потом, почти не касаясь кожи, возвращать руки к исходной точке.
К концу первого года обучения она в первый раз восприняла массаж как творческий процесс. В то время она, как и многие ее товарищи по учебе, терзалась сомнениями, не ошиблась ли она в выборе профессии.
— Ремонтно-профилактические работы — это, похоже, не для меня. Мне больше по душе творческая работа, — сказала она однажды своему учителю массажа.
И он ответил ей:
— Что является вашим исходным материалом? Перекошенный, съежившийся, затвердевший, засохший сгибатель спины. А конечным результатом? Эластичная, мягкая, гибкая мышца с прекрасным кровоснабжением. Рассматривайте это так. Из качественно неполноценного материала вы создаете нечто новое.
Соня, хотя и отнеслась довольно скептически к такой точке зрения, но уже через несколько дней поймала себя на том, что действительно получает нечто вроде творческого удовлетворения от массажа измученного люмбаго пациента.
Подкожная клетчатка доктора Штаэля в области поясницы была жесткой на ощупь. Соня положила большие пальцы на нижние остистые отростки, захватила остальными пальцами кожу, натянула ее на большие пальцы, как на ролики, и отпустила. Потом еще и еще, пока поверхностные слои не расслабились настолько, что ей удалось пробиться к мышцам. Она принялась осторожно, но жестко «месить» их.
Из невидимых динамиков лилась тихая медитативная музыка. Звуки тибетских флейт и музыкальных тарелок «ролмо», шум тропического леса и голоса животных сливались с глубоким дыханием пациента и ритмичным дыханием массажистки.
Соня работала как в трансе. Приподняв правой рукой лопатку доктора Штаэля, она принялась мелкими круговыми движениями кончиков пальцев левой массировать подлопаточную мышцу.
