— Прекратите, — вмешался хозяин. — Фуад, обращайся к месье Нойману с должным уважением. Сезар, я не хочу слышать угрозы в своем доме. И по-прежнему жду вашего ответа.
— Я согласен.
[1] Ближневосточное блюдо из мелкой крупы, чаще всего подается с мясом или овощами, также встречается десертный вариант — месфуф.
Глава девятая. Тара. Настоящее
Весна 1977 года
Алжир
— Вот это нужно унести вниз, во двор. И вот это, и вот это.
— Как пожелает госпожа.
Высокий широкоплечий араб в белых одеждах подхватил набитые платьями Эоланты мешки и вынес их из спальни. Тара вытерла вспотевший лоб.
— Уф. Вроде все сложила.
— Тебе не следовало этого делать. Я сказал, что ты можешь носить ее платья, это мне не мешает.
— Не будем дергать тигра за усы, ладно, дружок?
Ливий сидел на подоконнике и пил сваренный несколько минут назад кофе. Вторая чашка, для Тары, ждала своей очереди на невысоком деревянном столике возле разноцветной ширмы.
— Как скажешь. В конце-то концов, это просто тряпки. Купишь еще.
— Так, значит, деньги у тебя есть.
— Не так много, около трех тысяч долларов. В доме два сейфа, о которых знаю только я, и специалиста, способного взломать их, не найти на всем Ближнем Востоке. Хотя нет, один есть. — Халиф сверкнул улыбкой. — Он эти сейфы и установил.
Тара изумленно ахнула.
— Три тысячи долларов?! Охренеть!
— Эоланта могла спустить их на одежду меньше чем за сутки. Я попрошу Насира, он отвезет тебя туда, куда нужно. Покупай все, что душе угодно.
— Слушай, а как вы познакомились?
Ливий достал из лежавшей на подоконнике пачки сигарету и чиркнул спичкой. В последний раз Тара видела его часа три назад, утром, в постели, и до сих пор не могла осознать произошедшую в нем перемену. Халиф собрал растрепанные волосы в хвост, сбрил бороду и надел костюм из светлого шелка. Красивый, гад, с досадой подумала эльфийка. Ее всегда тянуло на плохих мальчиков, но сейчас она переплюнула саму себя. Одно дело — встречаться с мелким воришкой, и совсем другое — с криминальным авторитетом-работорговцем. Хотя почему «встречаться»? Вроде как они не встречаются… или давать полузнакомым женщинам три тысячи долларов на шмотки — у работорговцев обычное дело? И не такая уж она полузнакомая, если на то пошло. Ее прошлым Ливий пока что не интересовался, зато тело обшарил до последнего миллиметра, до самых интимных уголков.
В ту ночь, когда они познакомились, Тара пыталась сопротивляться, но продолжалось это недолго. Были у нее любовники и поискуснее, и понежнее, тем более что этот козел давным-давно забыл слово «нежность», если вообще его знал. Ливий разбудил в ней что-то неизведанное, дикое, животное. Она чувствовала себя первобытной самкой, которую берет силой вождь чужеземного племени, захвативший ее родную деревню. И Тара Царсина (вот же идиотское имя, все пятьдесят первых богов подери матушку) Ганим, ввязывавшаяся в дурацкие приключения и всю жизнь лелеявшая мечту о рыцаре на белом коне, романтичных свиданиях под звездами и целомудренных поцелуях, нагло солгала бы, сказав, что ей это не нравится.
Наверное, дело в его эмоциональном запахе. Он выглядит холодным, как сердце северных земель, границы Мира, где в Средние века находился ледяной город Кирхаэль, в глазах — вечная зима. И так сладко пахнет запретными удовольствиями, тайнами, болью, кровью и опасностью. А опасность была самым любимым наркотиком Тары. Еще с тех пор, как она ушла из родного клана на поиски приключений. Ну, вот и доискалась. Трезвый рассудок подсказывал, что ничем хорошим это не закончится, и лучше бы ей поскорее отсюда убраться, скрывшись в какой-нибудь крохотной стране за океаном. Но разве она может так просто уйти от этого мерзавца? Он то говорит «проваливай, я тебя не держу», то требует, чтобы она разделась, то засыпает, как медведь зимой, повернувшись к ней спиной, то приносит кофе в постель. Уж не влюбилась ли она, часом? Тара прислушалась к себе, и с ужасом осознала, что эта мысль ее не пугает.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— В тюрьме, — ответил Ливий, делая очередную затяжку.
— Где-то есть смешанные тюрьмы? — подняла брови эльфийка.
— Возможно, и есть, но то была обычная тюрьма в Багдаде. Эоланта служила там надзирателем. Они все закутаны по самые глаза, высокая женщина могла сойти за мужчину.
— И что, ты тоже ее купил? Как меня? Или сделал жалобные глаза, попросив дополнительную пачку сигарет, а она решила не отказывать, потому что любит плохих мальчиков-красавчиков?
— Я услышал, как она говорит с подругой в коридоре, и спросил, могу ли шлепнуть ее по заднице. Она вошла в камеру и сказала: «Рискни». Я не ожидал столь любезного согласия и воспользовался предложением. А она двинула мне коленом под ребра и полоснула ножом по шее. Убивать не хотела, конечно, но было адски больно. Чертово храмовое серебро. Я сказал, что мне нужны иголка и нитка, желательно, в нежных женских ручках, а заодно и успокаивающая терапия, и я буду рад, если в роли медсестры выступит она. А если присоединится подруга, еще лучше. Получил коленом под ребра еще разок и сразу понял, что это моя женщина.
Повертевшись перед большим зеркалом, Тара взяла расческу.
— Удивительно, как с таким острым языком ты выжил во всех своих тюрьмах.
— Помимо языка у меня был острый нож, и я умею им пользоваться.
— Это самая романтичная история знакомства из всех, что я когда-либо слышала. В котором часу будет ужин?
— В шесть. Соберемся в пять. Ты должна накрыть на стол.
Рука эльфийки замерла над волосами.
— В смысле? У тебя же есть слуги.
— На ужин придут мои близкие друзья. А еще я пригласил судью Аднана. Это важные персоны, и в таких случаях на стол накрывает моя женщина.
— Я не собираюсь быть горничной при твоих друзьях! Я не рабыня, знаешь ли! И не думаю, что Эоланта накрывала на стол! Судя по твоим рассказам, она бы, скорее, тебя прирезала!
— Иногда она упрямилась, но быстро приходила в себя, когда я доставал плетку. Я уже объяснял Фуаду, а теперь объясню и тебе на случай, если ты не очень внимательно подслушивала. Король выбирает женщину себе под стать и знает, как с ней обходиться. А женщине нужна плетка, такова ее природа.
Тара чувствовала, как внутри закипает гнев, и с трудом удержалась от того, чтобы швырнуть расческу прямиком в зеркальное стекло.
— Ты не посмеешь поднять на меня руку.
Ливий расхохотался.
— Знаешь, а ты похожа на Эоланту. Я был неправ, когда говорил, что ты — не самый лучший вариант. Все, что тебе нужно — немного воспитания.
— Ты не…
— Ни один мужчина в этом городе не говорит мне, что делать, а тупая шлюха — тем более. Если я захочу, то буду хлестать тебя плеткой до самого утра, потом оттрахаю как следует, а потом снова возьму плетку, и ты будешь говорить «прошу, продолжай, мой господин, делай со мной все, что пожелаешь».
— Черта с два, — вскинула подбородок эльфийка.
— Пей кофе и отправляйся вниз, Насир ждет. Купи несколько платьев и успокойся. В противном случае эта ночь покажется тебе не такой приятной, как предыдущие.
***
Мать Тары могла похвастаться богатым букетом недостатков, но все они меркли в свете главного достоинства: она была идеалом женственности, той хранительницей очага, о которой мечтают мужчины. Она владела несколькими видами рукоделия, посвящала утреннему туалету минимум три часа, тщательно подбирая одежду и украшения, готовила как богиня, великолепно танцевала, умела вести светскую беседу и достигла невероятных высот в искусстве любви. Помимо прочего, мать отлично разбиралась в тонкостях мужской психологии. Когда ей исполнилось семь, ее отдали в услужение к дочери главы клана, которая по счастливому стечению обстоятельств оказалась не глупой богатенькой вертихвосткой, а умной и образованной женщиной. Вампирша быстро смекнула, что в служанке есть потенциал, и обучила ее всему, что знала сама. К пятнадцати годам мать из замарашки превратилась в девушку, потенциальные женихи которой чуть ли не убивали друг друга в борьбе за один-единственный взгляд.
