В сумке зазвонил телефон, ужасно громко и неожиданно, меня подбросило от этого звука, я поняла, что всё-таки уснула. Достала телефон – Юля Бухгалтер. ВэВэ выключил музыку, я прижала телефон к уху:
– Да?
– Ань Анич, я жива! Я в шоке, но что я могу сделать? Как у вас дела?
– Всё хорошо, Юль. Мы часть твоего списка доделали, часть перенесли на неделю, так что можешь не волноваться, всё тебя дождётся на тех местах, где ты это оставила.
– "Мы" – это кто?
– Я и Василий Ва... – я замерла с раскрытым ртом, понимая, что не помню его отчество. Скосила глаза на ВэВэ, он улыбался с хитрым видом, бросил на меня косой взгляд, как будто говоря: "Ну-ну, и что ты собираешься дальше делать?", мне стало окончательно нехорошо. Юля завопила:
– Вы чё, с ВэВэ там до ночи копались у меня?!
– Да.
– Ну ты даёшь, Ань! Не промах, да, – Юля смеялась, мне было приятно слышать её смех, потому что он означал, что ей не так плохо, как я боялась, но треснуть её тоже хотелось – ВэВэ нас обеих прекрасно слышал.
– Как ты себя чувствуешь, Юль? Что сказали?
– Чувствую прекрасно, на мне любая болячка как на собаке. Сказали, что я точно умру, но не в ближайшие лет тридцать, так что можно расслабить булки. Но домой не отпустили, гады. Ещё и Мишаня тут под забором дежурит, обещал дать в лоб, если сбегу. Брешет, конечно, но я на всякий случай всё-таки посижу здесь. А ты где сейчас?
Я опять раскрыла рот, подумала и закрыла – Юля распространяла слухи и домыслы с мощностью радиостанции, если я скажу, что в машине с ВэВэ, это станет сенсацией раньше, чем я выйду из этой машины.
– Я собираюсь домой, Юль.
– Ты мой кабинет закрыла? И сейф?
Я не закрывала, поэтому посмотрела на ВэВэ, он кивнул и сказал:
– Я закрыл всё, пусть спит спокойно.
Юля заорала мне в ухо:
– Он там рядом?! Вы в машине, что ли? Анич, ты даёшь! Рокси перекосит, когда она узнает, что он тебя подвозил! Или, думаешь, не говорить ей?
– Было бы прекрасно, – шёпотом вздохнула я, Юля запищала на ультразвуке, судя по фону, прыгая на кровати всем своим центнером веса.
– Анечка, я могила! Я сохраню ваш секрет, можешь на меня положиться! Чё было-то, чё было?! Мне надо знать всё до секунды, срочно! Ой. Ты же не можешь при нём говорить, да? Блин. Ладно, я жду звонка тогда. Ты поняла меня? Я! Жду! Звонка! Страдая каждую минуту. Я спать не смогу. Аня! Ты меня услышала? Не смогу спать, а мне надо спать, мне врач так и сказал – умрёшь, если не выспишься. Ты же не хочешь моей смерти?
– Ложись, Юлечка, волшебных тебе снов.
– Аня, я жду! Как сто тыщ Хатико!
– Спокойной ночи, Юля.
– Я жду!
– Пока.
– Жду! Жду-жду-жду! Давай-пока, чмоке, жду. Пока.
Она положила трубку, я медленно опустила телефон, глядя строго перед собой, ВэВэ тихо смеялся, я посмотрела на него с осуждающим видом, он рассмеялся громче и шутливым шёпотом констатировал:
– Тебе конец, девочка-Анечка.
Я застонала и закрыла лицо руками, он рассмеялся громче, медленно покачал головой и протянул, нагнетая атмосферу:
– Рокси тебя сожрёт. С потрохами.
Я посмотрела на него, пытаясь пристыдить, он рассмеялся, я заявила:
– Роксана не такая!
– О, что ты! – иронично фыркнул ВэВэ, – Роксана та ещё. Плохо ты её знаешь.
– Я с ней год работаю, она очень справедливый человек.
– Да конечно, – усмехнулся ВэВэ, поморщился и сказал серьёзнее: – Ладно, не будем о ней. Мне её на фирме хватает, не хватало ещё после работы о ней говорить. Приехали. Не выходи сама, я помогу, здесь высоко.
– Хорошо.
Я сидела молча, глядя как он паркуется, глушит двигатель и выпрыгивает из машины, потом он открыл пассажирскую дверь и ссадил меня вниз, как ребёнка с бордюра. Это было одновременно мило и раздражающе, именно потому, что мило – я не любила, когда с моим телом обращались как с мягкой игрушкой или с домашним животным, которое можно взять на руки в любой момент, это ставило меня в положение какого-то инвалида, который не имеет личных границ, это бесило. Но ему я готова была это великодушно позволить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
"Хочу на ручки. Или на колени. Можно в карман. Возьми меня к себе..."
Эта беспомощность обволакивала меня, в который раз давая понять, что я вообще не сильная и не независимая, я помнила это чувство, хотя с того момента, как я ощутила его в прошлый раз, прошло больше трёх лет.
"Ты втрескалась по уши, Анечка. В директора, до которого тебе как до небес, и которого хочет твоя непосредственная начальница, похожая на звезду с обложки делового журнала. Тебе конец."
– Ты в порядке? – ВэВэ опять держал меня за плечи и заглядывал в глаза, а я шаталась, прекрасно понимая всё на свете, и осознавая всей душой, насколько круто я вляпываюсь прямо сейчас.
– Нет, – я закрыла глаза, медленно качая головой и пытаясь прийти в себя.
– Укачалась? Постой, подыши. Мы никуда не торопимся. Хочешь, сядем?
Я не хотела сесть, я хотела его потрогать, хотя бы за руку. А он держал меня за плечо и убирал с лица волосы, пытаясь откопать из моего каракуля глаза и хотя бы по ним понять, насколько я в адеквате.
"На очень-очень мало, Василий Директорович. Извините. Я не специально, честно. Оно само. Блин..."
– Пойдём, – он запер машину и повёл меня ко входу в ресторан, внутри оказалось довольно людно и шумно, но для нас нашли маленький столик в дальнем углу, где ВэВэ усадил меня на диванчик, обложив подушками, сел напротив и в первую очередь налил мне воды, протянул стакан и скомандовал: – Половину хотя бы выпей.
Я взяла и честно выпила половину, мне стало легче, я смогла осмотреться трезвым взглядом, и осознать, что место очень дорогое. Это было заметно не по интерьеру или блюдам, а по внешнему виду посетителей, они все были одеты и намарафечены, как для рекламы.
"И тут я врываюсь, в своей бомж-рубашке, с укладкой «семь лет не стриженый баран», здравствуйте, я Анечка."
Я опустила голову, чтобы не смотреть на них всех, ВэВэ спросил:
– Тебе лучше? Готова заказывать? Очень рекомендую борщ*, он тут божественный.
Я кивнула, он подозвал официанта, и через секунду у нас на столе уже всё было накрыто и сервировано. У меня было ощущение, что я иногда выпадаю из реальности, пропуская какие-то отрезки времени, это нагнетало чувство зазеркалья.
– Приятненького, пампушку бери, – ВэВэ протянул мне булочку, я взяла и попробовала борщ, мигом проснувшись и взбодрившись – он был горячим, немного острым, в меру жирным и просто капец каким вкусным.
ВэВэ внимательно смотрел на меня, с таким видом, как будто лично сам это всё приготовил, улыбнулся при виде моих расширенных глаз, мурлыкнул как кот:
– Пища богов, скажи?
– Да, – шёпотом протянула я, набирая вторую ложку, которая подняла меня на новый уровень неба, я зажмурилась от кайфа и прошептала: – Обалденно вкусно, у меня бабушка так готовит. Я до сих пор так не умею. Пища богов, однозначно. Боженьки, как хорошо...
Я ела, ВэВэ смеялся, расфуфыренные гости за соседними столами потеряли всякое значение – мне было вообще по барабану, как я выгляжу и где я нахожусь, у меня внутри было так тепло и приятно, что это чувство затмевало вообще всё вокруг. ВэВэ немного понаблюдал за мной, потом сам взял ложку, доели мы одновременно, он стал выглядеть куда бодрее и веселее, а меня наоборот развезло как пьяную, я чувствовала, что поднять меня с подушек можно только краном, ногами я отсюда не уйду.
ВэВэ заказал что-то ещё, понаблюдал за мной с улыбкой какое-то время, потом тихо сказал:
– Слушай, я всё-таки должен спросить, если не из любопытства, то из гражданского долга. Тебя муж бьёт?
Я фыркнула и прошептала:
– У меня нет мужа, я живу с родителями.
– Парень?
– И парня у меня нет, я живу с родителями.
– Ты живёшь на работе, – он невесело усмехнулся, я посмотрела на него с вопросом, он ответил: – Я просмотрел логи твоего пропуска – у тебя переработка почти двести процентов, я в последний раз такое видел у Миши, когда он реально жил на работе, ночевал там. У тебя это откуда? Я не плачу за переработки. Не подумай, что мне жалко электричества или воды, но это реально странно. В чём дело?
