Она посмотрела на меня, и на лице ее не отразилось никакого волнения. Я спросил ее, как дела. Она ответила: «Как на каникулах».
— Что ты делаешь целыми днями?
— Загораю и сосу леденцы. Я хотела позвонить тебе, но в автомат всегда большая очередь. Я не знаю, кому они там все звонят.
— По-моему, тебя покусали собаки?
— Покусали?.. Да они меня чуть не разорвали на части. Огромная черная собака. Не знаю, откуда она взялась. Прыгнула на меня, словно упало дерево. Разорвала мне запястье, ногу и спину. — Она расхохоталась. — Ты думаешь, что я здесь просто так? Они меня вылечат, как ты думаешь?
— Ты скоро выйдешь отсюда?
— Это зависит не от меня… Возможно, от того, сколько времени префект разрешит меня здесь держать. Я не знаю, что он думает обо мне, префект… Кормят три раза в день, мне не на что жаловаться.
В ее голосе не было никакой злости, никакой нежности. Обезоруживающая, неподдельная искренность. Это так действуют транквилизаторы?
Она была не накрашена и не причесана. Но мне она казалась такой же красивой, как и тогда, в первый раз, на скалах. Безоружная. Нежнее, чем жасмин.
Какие-то фигуры ходили по парку, не замечая нас, одна уродливее другой. Я смотрел на лицо Сильвии и думал, что ее душа похожа на эти скрюченные, кривляющиеся фигуры. Уродливые фигуры.
Она послюнила свой палец, сняла кольцо и протянула мне.
— Что это?
— Бриллиант, который подарил мне мой отец. Я хотела бы, чтобы ты сохранил его.
— Почему я?
— Это все, что у меня есть. Ты приедешь ко мне еще? Я никогда тебя не покину.
Я поднялся и поцеловал ее в лоб. Мне пора было уходить из этого сада страданий. Садясь в машину, я заметил двух белок, которые носились друг за другом по веткам со скоростью счастья.
Я пошел в порт немного выпить. Парусные лодки покачивались на медном зеркале моря. Глядя на море, лучше думается. Мы по сравнению с ним так малы, что ошибки кажутся менее серьезными.
Около одиннадцати вечера я оттуда ушел. Переходя площадь, я вдруг поразился красивому свету оранжевой вывески нашего ресторана, голубым стульям и столам, стеклянной стойке. В зале никого не было. С конца лета я не открывал эту дверь.
Здесь, в этом зале, я чувствовал себя счастливым, даже с распухшими ногами. Я перешагнул порог.
Из кухни доносился звон посуды. Кто-то занимался уборкой. Я поставил Gipsy Kings и вошел за стойку. В раковинах было полно грязных чашек и стаканов, под Gitano Soy я начал мыть их и складывать в сушилку.
Подняв голову, я заметил Тони, стоящего рядом с кассой. Скрестив руки, он улыбался.
— Я так и не успел поесть, — сказал он мне.
— Если хочешь, я приготовлю спагетти.
— Я не ел уже два месяца.
— В таком случае я сделаю целый таз спагетти. С томатным соусом?
— Только не это!
Он ушел, смеясь.
Мы сели за круглый стол, около стойки. По старой привычке. За тот стол, на который я обычно ставил свежие цветы в те дни, когда мы ездили на рынок.
— Я обнаружил прекрасное розовое вино, — сказал мне он, — «Шато-де-Пибарнон». Оно, конечно, не дешевое, но клиенты его обожают. Я теперь подаю только его. Я хотел, чтобы ты тоже его попробовал… Я заходил к тебе раз двадцать, звонил тебе… Ты был в кругосветном путешествии?
— Я путешествовал только в своей кровати.
— Однако ты похож на семгу.
— Почему на семгу?
— Потому что эти рыбы выбираются на берег только для того, чтобы совокупиться и умереть.
У него было хорошее настроение.
— Забудем об этом. Знаешь, я много путешествовал в своей кровати. Я заехал очень далеко, там, у себя под крышей.
— Страдание тебя научило чему-нибудь?
— Страдание не приносит ничего хорошего, хотя, казалось бы, должно быть совсем иначе. Вчерашние жертвы часто превращаются в сегодняшних чудовищ.
Тони присвистнул.
— Прекрасное вино, ты сразу поумнел. Пойду открою еще одну бутылку.
— Здесь все так же жизнь бьет ключом?
— Да нет, наоборот. Город пуст. Как будто люди чего-то боятся. Каждый вечер — просто комендантский час. Когда мне удается накрыть на пятнадцать человек, я прыгаю от счастья.
— Софи работает?
— Пока тебя нет. Будь осторожен, а то останешься без работы. Чудесная попка, чудесная улыбка, многие приходят сюда из-за нее. Не знаю, как расплачусь с ней за этот месяц.
— Знаешь, я уеду на какое-то время, прежде чем вернусь на работу. Я должен куда-нибудь вырваться из всего этого.
— Дать тебе денег?
— У тебя их и так нет….
— Я кое-что выиграл в рамми[5]. Ты можешь забрать выручку за неделю. Тайник все там же, под паровым котлом.
Так мы проболтали до зари, Моцарт положил свою морду на стол между нами. Тони был рад, что я вернулся, он был рад съесть со мной спагетти после закрытия, как раньше, как всегда. Пока еще было рано говорить о женщинах и о любви. Даже с камнем на сердце я сейчас был счастливее его. Только здесь я чувствовал, что у меня есть семья.
На следующий день я сел на корабль, решив, что морские волны помогут мне вернуться к нормальной жизни. Я приехал в какой-то городок на другом берегу моря, восходящее солнце окрасило его в нежный цвет слоновой кости.
Я снял маленькую комнату в первом попавшемся отеле в порту. Из окна я мог видеть подъемные краны, контейнеры и доки. И море за пирсом.
Было то время, когда во всех портах мира люди заказывают себе кофе, сидя за круглыми мраморными столиками или стоя у стойки, вместе с ночными гуляками и моряками. Время, когда видно, как в золоте и тумане исчезают корабли. Время листать газету, возвращаться домой, чтобы поспать. Время веры в себя. Время, когда хочется ласкать чью-то грудь или есть горячие круассаны. Время прятаться. Время рождаться или начинать все сначала. Время сидеть в парке под соловьиные трели, вдыхая аромат лимонных деревьев. Время понять и забыть. Понять, что я сделал. Я только что уничтожил часть своей жизни.
Я поставил у окна маленький деревянный столик, вынул из сумки школьную тетрадь и фотографию Сильвии. Я сел лицом к морю и начал писать, все время поглядывая, как она спит, совсем обнаженная.
Понять через ее сон, кем на самом деле была эта женщина. И прикоснуться через ее закрытые веки к такому свету и такой жестокости.
Примечания
1
В покере всего существует одиннадцать комбинаций карт.
2
Янсенизм — реформаторское движение в католической церкви в XVII–XVIII вв., ведущее начало от учения голландского богослова Янсения, близкое к кальвинизму; в настоящее время янсенизм сохранился только в Голландии под названием Утрехтская церковь.
3
Знаменитая марка ножей.
4
Теодор Жерико(1791–1824) — французский живописец, основатель романтико-натуралистического направления французской живописи.
5
Карточная игра, играется колодой в 52 карты.
