Мари-Роз молча начинает укладывать ее волосы феном. Морин снова берет в руки журнал "Она", который раскрывается как раз на статье про оргазм. Мари-Роз наклоняется над ее плечом.
— Решила немного подучиться? — Она лукаво подмигивает.
— Да где уж, мы с Чарли уже старые для всего этого, — говорит Морин, подумав о надвигающемся климаксе с таким ужасом, будто это рак, неотвратимый.
— Да брось ты… тоже мне, нашлась старуха.
— Ты-то — совсем другое дело, — роняет в ответ Морин.
— Ты не представляешь, чего ты себя лишаешь.
Вдруг мелькает мысль: "А ведь Элси права". Она действительно никогда не понимала, чем уж так хорош секс, хотя теперь ей казалось, что он так или иначе влияет решительно на все, на любую житейскую мелочь. Будь то каша на завтрак, кухонный ножик, даже к пенсионным делам проблемы пола имеют самое прямое отношение.
Морин вспоминает, что Чарли никогда не удавалось определить, где у нее клитор, он промахивался. А она молчала. Этот бугорок не желал, чтобы его обнаружили, совсем как Шангри-Ла[33]. Кто-то, возможно, ловко играет на этом райском инструменте, ну а ее муж даже не смог его обнаружить… А теперь Чарли ко всему этому уже охладел, поиски давно прекращены.
— У тебя бывало, чтобы сразу несколько?
Морин озадачена:
— Сразу несколько чего?
— Оргазмов, конечно.
Морин громко хохочет:
— Мне и один-то не всегда обламывается, так, если повезет.
Мари-Роз тоже начинает хохотать. Но Морин чувствует, как у нее самой в ответ сжимается сердце, будто его сдавила чья-то невидимая рука.
— Ну вот, почти готово, — говорит Мари-Роз и чуть пятится назад, чтобы полюбоваться своей работой.
Волосы Морин выглядят почти по-прежнему, просто стали более ухоженными и нет седины. Морин побаивается более радикальных перемен.
— Ты могла бы и мне помогать, — предлагает Мари-Роз.
— На твоем месте я бы в жизни не доверила ножницы такой растяпе. И недели не пройдет, как я непременно отхвачу у какой-нибудь несчастной кусок уха. Чарли говорит, что у меня не руки, а крюки.
— Мне нужен помощник, чтобы вести учет. Как у тебя с арифметикой?
Морин припоминает, что школьницей довольно лихо считала в уме, ответ всегда получался правильный, и ее каждый раз распирало от гордости.
— Считаю я нормально. Но вести записи, это я не знаю…
— Проще простого, — небрежно говорит Мари-Роз. — Рисуй себе столбики из цифр. Ты же понимаешь, мне нужен кто-то, кому я могу доверять.
— Ты это о чем?
— Прекрати, Морин. О "сокрытии наличности". Это же все делают.
Перспектива обвести вокруг пальца налогового инспектора приятно будоражит Морин. Это здорово — отплатить чиновникам, которые всю жизнь ее терроризируют.
— Подумай.
— Я должна посоветоваться с Чарли.
— С Чарли? — Она удивленно вскидывает брови. — Никогда не позволяй мужчинам все за тебя решать.
— Но Чарли мой муж.
Для Мари это, похоже, не аргумент.
— Подумай, — повторяет она.
— Возможно, я и рискну, Элс… Мари-Роз.
Мари-Роз эффектным жестом срывает с плеч Морин розовую накидку. Морин чувствует себя совершенно обновленной, хотя стиль прически не слишком изменился. Она думает о том, как встретит ее Чарли, но совсем не уверена, что тот вообще заметит какую-то перемену.
Четвертый этаж здания "Санди тайме". Чарли стоит, склонившись над формой, подчищая металлические полоски, и привычно читает справа налево: "Экономики спад нам пророки сулят". Слово "спад" набрано крупно — семьдесят два пункта, шрифт "романский".
Неподалеку сидят линотиписты, горячий набор, металл каплями стекает в отливной котел, снабженный пуансоном. Расплавленный металл с шумом заливается в матрицы, постоянный грохот и гул оглушает. Рядом с линотипами стоят несколько станков "Лудлоу"[34] — для отливки заголовков.
Линотиписты — аристократы в печатном деле. У них даже есть кое-какие сбережения, у этих немолодых уже толстячков, у них есть машины и загородные домики. В их клан без протекции не пробьешься. У Чарли связей там никаких не водится, так что он просто делает свое дело и вполне доволен, в конце концов, специалистов его уровня не так уж много.
За стенкой суетятся корректоры: корректоры-подчитчики и ревизионные корректоры проверяют гранки, сверстанные полосы после читают корректоры, отвечающие за текст. Тут везде предельно четкое разделение труда. Сюда приходят и журналисты, и горе тому, кто посмеет взять не тот листочек или тронуть какой-нибудь агрегат. Профсоюзы — и Национальная полиграфическая ассоциация, и профсоюз печатников и работников смежных профессий всегда на страже — следят, чтобы сопредельные цеха не переступили демаркационную линию. Из-за любого нарушения неписаных правил может разразиться забастовка. Зато если она начинается и газета не выходит вовремя, руководство часто само старается все уладить: вносит определенную сумму в "общий котел", чтобы подмазать профсоюз. А потом, глядишь, и тебя порадуют перераспределенными среди типографской братии деньжатами.
Еще Чарли нравится так называемый "день папы", это когда к тебе подходит типографский папочка, то есть главарь какой-нибудь профсоюзной секции, и говорит, что завтра тебе неплохо было бы отдохнуть. Но это все цветочки в сравнении с тем, что творится на складах по всей Флит-стрит, или у водителей грузовиков, или у грузчиков. Часть из них — профессиональные лодыри, в основном из смежников, почти не работают или прирабатывают шоферами такси, для Чарли это один черт. Здоровые, со свирепыми физиономиями, они в основном из Орпингтона или из Бекслихита, даже расписываются не своими фамилиями. Эти как бы не существующие рабочие могут написать что угодно: Микки-Маус, птичка Дики или Чарли Чаплин. Изворотливые дельцы выманивают этих так называемых рабочих вечерком из пивнушек, заносят их в списки, а потом те идут пить дальше, на полученные от деляги семьдесят пять фунтов.
Чарли все эти фокусы теперь не волнуют, это в порядке вещей, так уж повелось. Он смотрит на часы. Пора устроить перерыв. С утра Чарли мучает легкое похмелье и одолевает злость на этих деятелей из городской администрации. Перед глазами так и стоит викторианская леди с разорванным зонтиком, это угнетает Чарли. Он поднимает голову и натыкается взглядом на Джорджа Снежка, грызущего карандаш. Ну хоть что-то приятное. Снежок, их главный механик, только что из трехнедельного отпуска. Выглядит здорово посвежевшим, намного моложе своих пятидесяти трех. Высокий, слегка сутулится, он темнокожий, но не очень, скорее цветной, в аккуратно подстриженной шевелюре седые прядки. Он вынимает изо рта карандаш и расплывается в улыбке.
— Снежок! — зовет Чарли, однако из-за грохота машин его голоса даже не слышно.
Снежок выразительно открывает и закрывает рот, призывая пойти подкрепиться и выпить. Чарли кивает, жестом приглашая его выйти на лестничную клетку. Настоящее имя Снежка — Ллойд, но практически все называют его Снежком. Покончив с полосой, Чарли спешит за Ллойдом на лестницу. Нагнав приятеля, он хлопает его по спине измазанной в типографской краске пятерней.
— Выглядишь потрясающе, парень. Вылитый Сидни… мм… как его там?
— Джеймс[35]?
— Пуатье[36].
— А у тебя, Чарли, такой вид, будто тебя только что выкопали из могилы. — Он крепко треплет его по щеке. — И что же так тебя гнетет?
— Да ничего особенного. Слегка поспорил с представителем администрации. Пойдем чего-нибудь слопаем.
— Отлично. После всех этих свежих фруктов и рыбы на углях жутко хочется жареной картошки.
— С подливочкой.
— С брюссельской капусткой и с вареной фасолью.
— Как отдохнул? Куда ездил?
— Лидо-ди-Джесоло. Фантастика, честное слово. Эти итальянцы умеют жить. Съездили в Венецию. На целый день. Бог ты мой, сплошная вода. На гондоле катались. Как Морин?
— Нормально. Вся в хлопотах. Вы с Гиацинтой должны к нам обязательно зайти. Сегодня Морин приготовит "кордон блю"[37].
— A-а, ну ты же знаешь Гиацинту. Не любит ходить в гости, ей бы только торчать в своей церкви.
— Когда-нибудь она просечет, что ты заядлый картежник.
— Не просечет. Пока не проиграюсь. А я слишком хорошо играю, чтобы проиграться, парень.
— Нам нужно найти парочку лопухов для партии.
— Да, по-моему, их и искать не надо. Гэз и Бэз очень любят отдавать свои денежки. Будем считать их нашим благотворительным фондом.
Гэри и Барри Филморы — близнецы, работают на складе. Чарли иногда встречает их в пивной "Типографский мальчик". Оба азартные игроки и транжиры, не раз бывали задействованы в играх, которые раз в месяц позволял себе Чарли.
