Чарли качает головой:
— Гэри перевели из Лондона, а без него Барри никуда. Надо искать новеньких.
— Есть идеи?
Чарли пожимает плечами:
— Есть, но не очень…. Мой братец Томми всегда готов поиграть, но думаю, он слишком шустрый. И еще…
— И еще ты его не любишь.
— Да ладно, пускай. Но он будет плутовать, вот в чем проблема.
— Ну а твой сын? Он славный парнишка.
— Мо всегда просит, чтобы я после привел его домой. А это уже смахивает на заклание агнца.
— Для того агнцы и существуют. И потом: кто тебя научит лучше собственного отца?
Пройдя сквозь вертящуюся дверь, они оказываются в столовке. И тут же на глаза им попадается Майк Сандерленд, он один за столиком, перед ним огромное блюдо с лазаньей, он энергично жует и одновременно читает толстенную книгу. Он помощник редактора, иногда они вдвоем с Чарли "доводят" форму полосы. А все втроем часто стояли в пикете, болтали от нечего делать. Чарли и Ллойд относятся к нему с настороженностью. Слишком растягивает слова, жеманничает, слишком длинные патлы, слишком старательно изображает из себя циника. Майк поднимает голову и замечает, что Чарли на него смотрит, он приветственно машет рукой, Чарли не остается ничего другого, как махнуть ему в ответ. Майк жестом приглашает их сесть с ним. Чарли качает головой и подходит к Ллойду, уже вставшему в очередь за едой.
— Ну вот, проблема решена, — говорит Чарли.
— Не самый плохой вариант, — отвечает Ллойд.
— Вообще-то мальчик себе на уме, — сомневается Чарли. — Из тех, кто любит изображать из себя благодетеля.
— Смирение, говорит Господь. Смирись, и тебе воздастся. Примерно это я прочел в одной хорошей книжке.
— Пока мы торчим в очереди, он уже смоется.
— А не поучить ли его? Чтобы знал, чем пахнут азартные игры?
— Ему — урок? Да ты посмотри на него. Джинсы старые и заношенные. Ботинки не лучше, будто он их нашел в мусорном бачке. По ботинкам всегда видно, кто чего стоит.
— Ну не скажи… Часики у него потянут на несколько сотен фунтов. И эта манера тянуть слова… поверь мне, денежки у него водятся. И совсем дурачок, еще не битый жизнью. Но постоянно напрашивается.
— Нет, не верю я, что с ним стоит связываться.
— Сам рассуди, чудак. Он у нас социалист. Почитывает "Гардиан", и прочее, и прочее. Хочет завести себе карманного дружка среди черных, меня то есть. А заодно узнать, как живут люди в муниципальных домах, ты то есть. Чтобы все сразу. Хочет купить двух негров по цене одного. Так давай поучим этого прыткого, молодца, покажем ему, что такое "передел частной собственности" на практике.
— Меня от него трясет. Привет, Конни. Мне, будь добра, картофельную запеканку с мясом, горошек с морковью и фасоль. И, смотри, не жадничай. Я умираю от голода.
— Я всем кладу одинаково, — говорит Конни, стоящая на раздаче.
— Ну а тебе чего, Гарри Белафонте?[38] — Конни, отгороженная стойкой, оборачивается к Ллойду. Она очень бледная и вся на взводе — судя по тому, с каким остервенением она ложкой с длинным черенком перемешивает в бачке тушеную фасоль, взламывая застывшую коричневую пленку.
— А мне сосиску и пюре, — говорит Ллойд, подмигивая Чарли. — Толстую свиную сосиску. — Тебе нравятся толстые сосиски, а, Конни? Чтобы толстую длинную сосиску воткнули в твое пышное пюре?
Конни сует Чарли его тарелку, даже на него не взглянув, и начинает с любовным усердием накладывать картофельное пюре для Ллойда.
— Хорошие сосиски все любят, лапонька, но мне что-то в последнее время попадается всякая мелочь, смотреть не на что.
— Надо знать, с кем водиться, моя девочка. Ставь на Снежка, не промахнешься. Я люблю, чтобы была в теле. Чтобы было за что подержаться.
— Одна запеканка… одна сосиска и пюре… Дальше, пожалуйста!
Расплатившись за еду, оба дружно гогочут; теперь еще надо найти свободный столик. К досаде Чарли, Майк все еще тут, сидит и сидит. Недавно этот сопляк отрастил бороду и выглядит теперь лет на десять старше. Видимо, хотел изобразить из себя настоящего революционера, но на самом деле стал похож на Дейва Ли Трейвиса[39].
Ллойд и Чарли пробираются со своими подносами к его столу. Майк захлопывает книжку, и Чарли видит название: "Основы политической экономии".
— Все читаешь? Ты прямо как машина, — говорит Чарли, — которая у нас полосы переворачивает.
У самого Чарли в заднем кармане лежит очередная книжонка Джеффри Арчера[40]. Майк с улыбочкой прячет книгу в портфель. Чарли ставит тарелку на белый пластик столешницы.
— Как дела наверху? — спрашивает Ллойд.
— Ходят всякие слухи, — говорит Майк.
— И какие же? — интересуется Чарли.
— Продавать собираются нашу лавочку, — чуть понизив голос, сообщает Майк.
— Ну это я уже сто раз слышал, — говорит Чарли.
— На этот раз, похоже, не врут. Я тут произвел кое-какую разведку. Ребята из "Гардиан" очень заинтересованы. Очень.
— Ну-ну, как говорится, браки совершаются на небесах.
— Есть кое-какие проблемы.
— А платить-то сколько будут? — спросил Чарли.
— Ну ты и циник, — усмехнулся Майк.
— Это еще не самое страшное, — говорит Чарли.
— Смирись, говорит Господь, — громко повторяет Ллойд, специально для Чарли. Кажется, вопрос насчет привлечения Майка к игре решен окончательно.
— Как дела, Чарли? Вид у тебя не очень.
— Чарли просто немного расстроился. Пришлось выяснять отношения с чиновниками. Из городской администрации, — поясняет Ллойд.
— Нуда? — Майк наклоняется и даже вытягивает шею, будто прозвучало нечто невероятное.
— Было дело, — говорит Чарли, разворачивая вилку и нож. — Устроили мне выволочку, сообщили, на что я имею право, а на что нет…
Майк сочувственно кивает и поворачивается к Ллойду:
— Как отдохнул, Ллойд?
— Нормально, — говорит Ллойд, поднося ко рту вилку с целой горкой пюре.
Майк опять энергично кивает, и наступает долгое молчание. Усы его влажно поблескивают — это от чая.
— Раздали им всякие планшетки, ручечки, и теперь они ходят важничают, воображают себя Наполеонами, — раздраженно говорит Чарли.
Майк улыбается и снова оборачивается к Чарли:
— Могу я тебя спросить… Как тебе в муниципальной квартире?
Чарли пожимает плечами.
— Жить можно.
— Не верю я этой Тэтчер. Ломает налаженную систему хозяйствования. Растранжиривает социальные фонды. Спрашивается, на черта?
Чарли, хмыкнув, достает из кармана "Дейли миррор" и пролистывает ее до пятой страницы.
— Она играет на самых пакостных свойствах человеческой натуры. А люди — в общем и целом — гораздо лучше. Поэтому ее ненавидят.
Чарли кивает, исследуя очередное фото. Эта Кэролайн из Шератона ему не очень. Никакой стервозности в улыбке. Такие его не заводят.
— У вас хороший район?
— Так себе, — говорит Чарли. — Полно всякой швали. Наркоманы и бездельники. Вроде моего сыночка.
— Не знал, что у тебя есть сын.
— Одно название. Ползучий плющ. Размазня вроде этого пюре, жалкая личность. Живет на пособие. В какой-то норе.
— В норе? — откровенно ужасается Майк.
Заметив неодобрительный взгляд Чарли, он делает нейтрально-благостное лицо.
— Передай соль, Снежок, — говорит Чарли.
При этих словах Майк хмурится и покусывает губу. Усы у него чересчур длинные, и в них застряли какие-то крошки.
— И как ты это терпишь? — очень ласково и вежливо спрашивает он у Ллойда.
Тот делает вид, что не слышит, и снова подносит ко рту вилку с горкой пюре.
— Ты полагаешь, что Ллойда можно так обижать? — спрашивает Майк теперь уже у самого Чарли.
— Так — это как, Майк? — говорит Чарли, переворачивая очередную страницу "Дейли миррор".
— Сам знаешь, — говорит Майк, — Снежком.
— Я обидел тебя, Снежок?
— Нисколько, Чарли.
— Ну… — уже менее уверенно тянет Майк, — не знаю… По-моему, это оскорбительно.
Он достает пачку папиросной бумаги, затем пачку табак и начинает сосредоточенно сворачивать самокрутку.
Чарли со вздохом сожаления отрывается от газеты и смотрит на Майка.
— Плохо ты знаешь людей, Майк. Живешь в другом измерении.
— Но это несправедливо.
Чарли вздыхает еще более скорбно.
— Ты хочешь сказать, что я расист?
Майк докрутил свою сигарету. Он берет ее в рот, раскуривает и затягивается.
— Это неизбежно.
— Неужели?
— Иногда человек в этом не виноват.
— И ты тоже?
— В каком смысле?
— Ты тоже расист?
— Я стараюсь им не быть. Я очень стараюсь, серьезно.
— Ты слышишь, Снежуля? Мы все расисты. Один Майк у нас чистый и пушистый.
