И тут в дверь позвонили. Она замерла.
— О господи, — пробормотали ее губы.
— Все в порядке, — произнесла тень. — Он уже умер…
Джулия перевела взгляд на человека в белом галстуке и убедилась, что Фрэнк прав. Тело безвольно распростерлось на полу.
— Он такой большой, — заметил Фрэнк. — Такой сильный.
Он уже вылез из своего угла — видимо, голод был настолько сильным, что Фрэнк забыл о всяком смущении. И впервые за все это время она сумела разглядеть его. Это была пародия на человека. Даже не на человека, на жизнь вообще. Джулия поспешно отвернулась.
В дверь позвонили снова, на этот раз звонок звучал дольше.
— Иди открой, — коротко бросил Фрэнк.
Она не ответила.
— Иди, — повторил он, повернув к ней свою ужасную голову: посреди окровавленной плоти ярко и жадно горели глаза.
Звонок прозвенел в третий раз.
— Твой посетитель очень настойчив, — заметил он, сменив тон голоса и пытаясь действовать методом убеждения. — Я считаю, ты все же должна открыть.
Она невольно попятилась, и он опять сосредоточил свое внимание на теле, распростертом у его ног.
Снова звонок.
Пожалуй, лучше действительно открыть. Она торопливо вышла из комнаты, стараясь не прислушиваться к звукам, которые издавал Фрэнк. Да, открыть эту чертову дверь. Наверное, какой-нибудь страховой агент заявился или проповедник из иеговистов, пекущийся о спасении ее души. Самое время его послушать. В дверь опять позвонили.
— Иду! — крикнула Джулия и ускорила шаг, вдруг испугавшись, что незваный гость уйдет.
Приблизившись к двери, она изобразила на лице приветливую улыбку, готовясь встретить посетителя. Но улыбка тут же исчезла.
— Керсти?
— А я уж думала, дома никого нет.
— Я… я просто заснула и…
— А-а.
Керсти внимательно оглядела ее через щель в приоткрытой двери. Рори описывал ей измученную, больную женщину. Но Джулия никак не подходила под это описание. На щеках ее играл румянец, растрепанная прядь волос прилипла к вспотевшему лбу. Она вовсе не походила на человека, только что поднявшегося с постели. Гм-м, вернее, может, и поднявшегося, но никак не после сна.
— Я просто шла мимо, — поведала Керсти. — И решила заглянуть, проведать тебя, поболтать.
Джулия пожала плечами.
— Э-э… видишь ли, сейчас не совсем удобно, — сказала она.
— Понимаю…
— Может, как-нибудь потом, на недельке зайдешь?
Взгляд Керсти устремился за спину Джулии, к вешалке в холле. Там висел все еще сырой мужской габардиновый плащ.
— А что, разве Рори дома? — удивилась она.
— Нет, — быстро ответила Джулия. — Конечно нет. Он на работе.
Лицо ее вдруг потемнело.
— Так ты за этим пришла? — осведомилась она. — Повидаться с Рори?
— Да нет, я…
— Знаешь, вовсе не стоит спрашивать моего разрешения! Он взрослый человек, и ты тоже. Вы вольны делать все, что вам, черт бы вас побрал, заблагорассудится!
Керсти не стала оправдываться и спорить. От такого поворота событий у нее просто голова пошла кругом.
— Отправляйся домой, — жестко сказала Джулия. — Я не желаю с тобой разговаривать.
И захлопнула дверь.
С полминуты Керсти стояла на пороге, вся дрожа. Да, теперь ей все ясно. Этот промокший плащ в прихожей, замешательство Джулии, раскрасневшееся лицо, внезапный приступ гнева. Да у нее в доме любовник! Бедный Рори, как же он заблуждался!
Она спустилась с крыльца и двинулась по тропинке к калитке. Ее обуревали самые противоречивые мысли и чувства. Теперь, когда предательство Джулии стало очевидным, что она скажет Рори? Эта новость наверняка разобьет его сердце вдребезги. И именно на нее, человека, принесшего дурные вести, обрушится в первую очередь его гнев. Она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.
Но слезам так и не суждено было пролиться. Они были подавлены другим, более сильным чувством, охватившим ее, как только она вышла на улицу.
За ней наблюдают. Она физически ощущала чей-то взгляд на затылке. Может, Джулия. Но Керсти почему-то казалось, что это не она. Тогда ее любовник… Да, любовник!
Выйдя из отбрасываемой домом тени, она поддалась искушению и обернулась.
Фрэнк, стоя у окна в «сырой» комнате, следил за ней через дырочку, проделанную в шторе. Посетительница, чье лицо показалось ему смутно знакомым, пристально смотрела на дом Прямо на его окно. Уверенный, что ей его не увидеть, он продолжал разглядывать девушку. Что ж, ему доводилось встречать куда более соблазнительных женщин, но именно это отсутствие внешнего блеска казалось сейчас привлекательным. Богатый опыт подсказывал, что такие женщины куда более занятны, нежели красотки типа Джулии. Лестью или силой их довольно просто склонить к действиям, на которые красавицы не пойдут никогда, — а эти простушки еще и благодарны будут за то, что на них обратили внимание. Может, она появится здесь еще раз, эта девица? Во всяком случае, он на это надеялся.
Керсти внимательно оглядела фасад дома, но ничего подозрительного не заметила. Окна были пусты или зашторены. И все же ощущение, что за ней наблюдают, не оставляло ее, напротив, даже усилилось, а еще она почему-то вдруг смутилась.
Пока Керсти шла по Лодовико-стрит, дождь припустил с новой силой. Чему она была только рада Капли приятно охлаждали разгоряченное лицо и помогали скрыть слезы, которых она уже не сдерживала.
3
Джулия, вся дрожа, поднялась наверх и, шагнув через порог, наткнулась на… Белый Галстук. Вернее, на его голову. На сей раз то ли от жадности, то ли по злобе Фрэнк разорвал труп на части. По всей комнате были разбросаны осколки костей и куски иссохшего мяса.
Однако самого гурмана нигде не было.
Она повернулась — и увидела, что он стоит прямо перед ней, преграждая путь из комнаты. Считанные минуты прошли с тех пор, как она оставила его склонившимся над человеческим трупом. И за этот короткий промежуток времени Фрэнк неузнаваемо изменился. Там, где прежде торчали иссохшие хрящи, появились набирающие силу мышцы; начали прорисовываться вены и артерии — они пульсировали, наполнившись украденной у мертвеца жизнью. На голом шаре головы даже стали пробиваться волоски, что казалось несколько преждевременным, так как кожа нарасти еще не успела.
Впрочем, все эти изменения нисколько не улучшили внешность Фрэнка. Даже напротив, во многих отношениях ухудшили. Если прежде он был практически неузнаваем, то теперь на фоне отдельных вернувшихся черт, свойственных всякому человеческому существу, лишь отчетливее выявилось его уродство.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
