— Нет.
Чуть покачиваясь — сказывалось выпитое за вечер спиртное, — он отошел от нее и двинулся через лестничную площадку. Молния, сверкнувшая в раскрытой двери спальни, на миг озарила его, а затем все вокруг снова погрузилось в полумрак. Он направлялся к «сырой» комнате. К Фрэнку.
— Погоди! — крикнула она и бросилась за ним.
Но он не остановился, напротив, одним прыжком преодолел несколько последних ярдов, оставшихся до двери. И когда Джулия наконец нагнала его, пальцы Рори уже сомкнулись вокруг дверной ручки.
В смятении и страхе она резко вскинула руку и коснулась его щеки.
— Я боюсь, — прошептала она.
Он недоуменно покосился на нее.
— Чего?
Она приложила пальцы к его губам, словно предлагая на вкус ощутить ее страх.
— Грозы…
В полутьме она смутно различала влажный блеск его глаз. Интересно, заглотнет ли он эту наживку или выплюнет?
И тут…
— Бедная малышка, — пробормотал он.
Нервно сглотнув, она испустила вздох облегчения, после чего, положив руку на пальцы мужа, сжимающие дверную ручку, ласково отвела их. Но если Фрэнк сейчас снова даст о себе знать, все пропало.
— Бедняжка, — повторил Рори и обнял ее.
Он нетвердо держался на ногах, а потому навалился на нее чуть ли не всей своей тяжестью.
— Идем, — сказала она, оттаскивая его подальше от двери.
Он, спотыкаясь, сделал вместе с ней несколько шагов, а затем вдруг потерял равновесие. Ей даже пришлось вырваться из его объятий, чтобы не упасть, и опереться о стену. Снова блеснула молния и отразилась в глазах Рори. Взгляд его был устремлен на Джулию.
— Я люблю тебя, — пробормотал Рори и шагнул к ней.
А в следующую секунду он уже прижал ее к стене, не оставляя возможности к сопротивлению. Голова его уткнулась в изгиб шеи Джулии, и он забормотал какие-то дурацкие нежности; вот он уже целует ее… Ей безумно захотелось отшвырнуть его от себя. Более того, захотелось схватить за потную руку, втащить в комнату и немедленно, сейчас же, показать воскресшее из мертвых чудовище, с которым он чуть было не столкнулся.
Но нет, Фрэнк еще не готов к этой встрече, пока еще не готов. Все, что ей оставалось, — это терпеливо сносить постылые ласки Рори с одной-единственной надеждой: что он скоро устанет и отпустит ее.
— Почему бы нам не спуститься вниз? — предложила она.
Он пробормотал что-то невнятное ей в шею, однако с места не сдвинулся. Левая ладонь уже лежала на ее груди, а правой рукой он обнимал ее за талию. Она позволила его липким пальцам скользнуть за вырез блузки. Любое сопротивление только еще больше распалит его.
— Ты нужна мне, — прошептал он, касаясь губами ее уха.
Некогда, целую вечность назад, сердце ее радостно подпрыгнуло бы при таком признании. Но совсем недавно все изменилось. Сердце ее — не акробат, она не ощутила ни легкого замирания в груди, ни радостного подъема. Ничего такого — организм продолжал работать, как работал. Вдох и выдох, кровь бежит по жилам, пища продвигается по кишечнику. Лишенные какой бы то ни было романтики, эти банальные размышления о собственном организме как о сосредоточении естественных потребностей помогли безропотно снести атаку Рори — особенно когда он сорвал с нее блузку и прижался лицом к груди. Ее нервные окончания добросовестно отреагировали на движения его языка, но опять-таки беспристрастно, по-анатомически. Сама же она крепко-накрепко заперлась в себе, отгородилась собственными мыслями, воспоминаниями и была недосягаема за стенами этой крепости.
А он уже скидывал одежду, торопливо расстегивая пуговицы и молнии; вот она увидела хвастливо раздувшийся член, которым он погладил ее по бедру. Затем Рори чуть стянул с нее белье, чтобы не мешало, и раздвинул ей ноги. Она не возражала и не сопротивлялась, не издала ни звука, когда он наконец вошел в нее.
Даже во время занятий любовью он зачастую впадал в болтливость, вот и сейчас Рори, зарывшись лицом в ее волосы, забормотал какие-то глупости, в которых причудливо сочетались признания в любви и похотливые, непристойные шуточки. Она слушала вполуха и не мешала ему заниматься своим делом.
Вместо этого, опустив веки, она попыталась представить себе более радостные картины, лучшие времена, но гроза никак не, позволяла сосредоточиться. Внезапно за очередным громовым раскатом последовал какой-то новый звук, и она открыла глаза. Дверь в «сырую» комнату была приотворена дюйма на два-три. В образовавшейся узкой щели можно было отчетливо различить отливающую влажным блеском фигуру Фрэнка, наблюдающего за ними.
Она не видела глаз Фрэнка, но физически ощущала на себе этот колючий от зависти и злобы взгляд. Однако отвернуться она почему-то тоже не могла, все продолжала и продолжала смотреть на Фрэнка, не замечая участившихся стонов Рори. И вдруг одна картинка сменилась другой: вот она лежит на кровати в измятом и задранном свадебном платье, а темно-алый зверь скользит между ее раздвинутыми ногами, доказывая ей свою любовь.
— Бедная моя малышка…
Это было последнее, что пробормотал Рори, прежде чем его окончательно одолел сон. Он так и свалился на постель не раздеваясь; впрочем, она даже не пыталась стянуть с него одежду. Когда храп ее мужа зазвучал мерно, с характерным присвистом, она встала и прошла в «сырую» комнату.
Фрэнк стоял у окна, наблюдая за тем, как грозовой фронт смещается к юго-востоку. Оказывается, он сорвал шторы. Стены заливал свет голой лампочки.
— Он тебя слышал, — сказала она.
— Я хотел увидеть грозу, — коротко ответил он. — Мне обязательно надо было ее увидеть.
— Он чуть не обнаружил тебя, черт возьми!
Фрэнк покачал головой.
— «Чуть-чуть» не считается, — ответил он, продолжая смотреть в окно. А затем после недолгой паузы добавил: — Мне надо вырваться отсюда! Я хочу снова иметь все это, слышишь?!
— Знаю.
— Откуда? — покачал головой он. — Ты даже понятия не имеешь, что за голод владеет мной.
— Тогда завтра, — сказала она. — Завтра я достану еще одно тело.
— Да. Ты это сделаешь. И мне нужно кое-что еще. Во-первых, радио. Я должен знать, что творится в мире. И еда, нормальная еда. Свежий хлеб…
— Все, что угодно.
— И еще имбирь. В консервированном виде, знаешь? С соком.
— Да, я все принесу.
В этот самый момент он оглянулся, глаза его смотрели на нее, но ничего не видели. Нынешняя ночь принесла с собой слишком много старого мира, слишком много пришлось пережить заново.
— Я и не думал, что уже осень, — тихо промолвил он и снова уставился в окно, на грозу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
