— Там же вроде лёд кругом? — заинтересовался Сталин.
— Не везде. Совсем не везде. Например, каменистая пустыня Мак-Мердо. Там осадков не было почти миллион лет или более. Кроме того, там дуют такие ветра — почти триста пятьдесят километров в час. Как пуля на излёте. И довольно холодно. Доходит до минус девяносто градусов. В общем, не лучшее место для отдыха. — Александр рассмеялся. — Но для науки конечно клад. Кроме того, под трёхкилометровым слоем льда, находятся реликтовые озёра, в которых могли сохраниться организмы с которых началась жизнь на Земле.
— Вы так интересно рассказываете, словно были там… — Светлана даже забыла про еду от удивления.
— Не был, — Александр покачал головой. — Просто всегда любил учиться и читать книги. Книги это же пища для мозгов. Каша — вот еда для желудка. А книги… — это книги. Когда тяжело было, без родителей… ну… в общем, чуть не одичал. Газеты зачитывал до дыр, даже эсэсовские и штурмовиков. Так читать хотелось.
— А твои родители…
— Погибли, я же сказал, — вмешался Сталин. — Спартаковцы. Их пытались захватить на конспиративной квартире, но они отстреливались до последнего… — Он чуть помедлил и погладил Белова по голове. — Но ведь это — не конец истории, я уверен. Правда, Саша?
— Да, товарищ Сталин, — кивнул Александр, внутренне восхищаясь игрой вождя. — Я уверен, Советская Россия даст мне случай рассчитаться с долгами. Как говорят арабы: «Эд дуюн эд дуюн эдден ас шараф…», — произнёс он с характерным выговором. — «Долг крови — долг чести».
— Ты знаешь арабский? — изумился Власик.
Василий и Артем смотрели на новичка во все глаза, а Света даже рот от удивления приоткрыла.
— Нет, конечно, — поспешил соврать Белов, знавший арабский вполне прилично. Во всяком случае — в объеме военной необходимости. — Просто эту поговорку часто повторял мой отец.
— Это верно, — поспешил на выручку Иосиф Виссарионович, тоже сообразивший, ЧТО сейчас произошло.
— Сашин отец Генрих Белов долго жил в Османской Империи. Еще до Империалистической войны. Вот там и выучил язык. А тебя он не учил?
— Совсем немного. — Александр покачал головой. Лучше чем китайский, но в целом плохо.
— А Китайский зачем? — Удивился Иосиф Виссарионович.
— Это сейчас, Китай — деревня на задворках цивилизации. А если у них появится сильный лидер, который сможет переплавить идеологию буддизма с коммунистической идеей, да дать им лет пятьдесят спокойного развития, это будет очень мощная и динамичная страна, задающая тон во многих областях науки и культуры. Всё же несколько тысяч лет культурного развития это очень сильная стартовая платформа. Да, сейчас они нищие и страшноватые, но так было не всегда, и будет совсем не долго. Китайцы очень трудолюбивы, дисциплинированны, и отличаются коллективистским мышлением. В чём очень похожи на нас. Вообще весьма перспективная страна.
Тем временем все закончили есть и принялись за чай, к которому подавальщицы принесли варенье в хрустальных вазочках. Сталин, не особенно любивший сладкое попивал чай, внимательно поглядывая на детей и своего удивительного гостя, с сегодняшнего дня вошедшего в семью. Вот Красный заспорил с Беловым, Артем присоединился к названному брату, а Светлана… Светлана помалкивает, но явно болеет за Сашу. Иосиф Виссарионович прислушался…
— …Нет, Василий. Авиация это конечно очень, очень важно. Но она никогда не решала всех военных задач. Она только таран для взлома обороны противника, а заканчивают работу простые пехотинцы. И кстати, если ты планируешь стать боевым лётчиком, то тренироваться нужно уже сейчас. Перегрузки в авиации уже сейчас достигают пяти — шести единиц, а с появлением новых видов самолетов будут до десяти и больше.
— Ну да! Это с какой же скоростью будут, по-твоему, летать?
— Выше скорости звука, — бухнул Саша. И, подумав немного, добавил. — В два — два с половиной раза быстрее.
— Не-а, — с чувством собственного превосходства покачал головой Василий. — Не выйдет такого. Концы лопастей у пропеллера при такой скорости будут крутиться со скоростями в несколько раз выше скорости звука, а такой нагрузки ни один металл не выдержит. Я знаю, я читал — добавил он покровительственно. — Я тебе потом эти книжки дам почитать, хочешь?
— Хочу. Только, видишь ли, Василий, летать самолет может и без винта.
— Это как же?! — вскинулся Василий.
— Без пропеллера только со службы вылететь можно, — засмеялся Артем.
Саша хмыкнул:
— Вы ракеты… ну, шутихи видали? Вот, они же летают, а пропеллеров у них нет. Вот и с самолетом также. Авиация станет реактивной.
Василий вопросительно посмотрел на отца, и Сталин, чуть подумав, кивнул.
— Есть такие разработки. Пока конечно выглядит не очень, но утверждают что за реактивной авиацией будущее.
Сталин умолчал, что пока, разработки реактивных самолётов выглядят не просто «не очень» а прямо сказать плачевно. И что споры в профессиональных сообществах о перспективе реактивной авиации не стихают до сих пор. Но увидев стремительный силуэт Су-27 нарисованный Беловым, Сталин уже сделал свой выбор, и на четверг уже назначено большое совещание авиационных конструкторов, посвящённых перспективам развития военной авиации. Ему было, что сказать товарищам конструкторам и директорам заводов…
Едва завтрак окончился, как дети тут же взяли нового «брата» в оборот. Им хотелось узнать все и сразу: как он попал в СССР, где он жил в Германии, в какой школе или гимназии он там учился? А еще о том, где он был все время от приезда в Союз до приезда на Сталинскую дачу? Задавали тон, разумеется, Василий и Артем, но Светлана тоже не утерпела и внесла свою лепту в этот водопад вопросов. Она дернула Сашу за карман и, когда он повернулся к ней, спросила, широко открыв глаза:
— А вот так, как ты — все немецкие мальчики ходят?
— В смысле? — опешил Белов. — А я, что, как-то по-особому хожу?
— Ну, я про одежду спросила…
— А-а, — успокоился Саша. — Нет, это мне уже здесь, в Мосторге купили…
— Иди ты!.. — вскинулся Василий. — Здорово! А я тоже такой хочу!
— И я, — присоединился к нему Артем.
— И я, и я тоже! — закричала Светлана. — Красный, чего ты лезешь?! Я же первая спросила! Хитренький какой!
И она надула губы, явно собираясь воспользоваться древнейшим оружием женщин — слезами.
— Ну-ну, Света… — Александр слегка наклонился к ней. — Ну, если тебе так хочется, то постараемся, раздобыть… — Тут он посмотрел на раскрасневшегося Василия и набычившегося Артема и махнул рукой. — На всю компанию!
— Да? — раздался слегка глуховатый голос Иосифа Виссарионовича. — А можно мне спросить, Александр: у тебя есть деньги на то, чтобы делать такие подарки? Потому что у меня таких денег сейчас нет. Мне оклад только в конце месяца заплатят, а это — через две недели.
И он буквально вонзился глазами в Сашу. Минуту или даже больше Белов и Сталин мерялись взглядами. Александр держался, хотя и чувствовал нестерпимое желание отвести глаза, держался изо всех сил. Странно, но обе его части: и мальчишка, и старый оперативник спецназа, чувствовали себя под этим взглядом довольно неуютно. Такой взгляд Ладыгин видел у хищников перед броском и у тех бойцов, у которых не осталось в душе ничего, кроме желания, если не победить, то уничтожить врага. Пусть даже ценой собственной жизни…
— Я хотел поговорить с вами, товарищ Сталин, — услышал Александр свой голос, доносившийся словно издалека. — Если это возможно — с глазу на глаз.
И вдруг все кончилось. Разом, словно топором отрубили. Взгляд Сталина стал обычным взглядом обычного уже немолодого человека. Умного, даже очень, но — обычного.
— Хорошо, Саша, пойдемте в мой кабинет.
Войдя, Иосиф Виссарионович сел за стол и жестом указал Белову место напротив, в кресле под белым полотняным чехлом. Саша уселся и Сталин вопросительно посмотрел на него.
— Товарищ Сталин, у меня к вам два вопроса и одна просьба.
Сталин улыбнулся в усы. Улыбка вышла хитрой, лукавой.
— Какой вы счастливый человек, Александр. У вас ко мне только два вопроса, а у меня к вам столько вопросов, что я даже сосчитать их сейчас не могу! — Он набил трубку, закурил и предложил. — Давайте начнем с ваших вопросов. Так будет проще.
— Вопрос первый, — Белов поднялся. Достал из прорезанного кармана браунинг и положил его на стол перед Сталиным. — Вот.
Тот взял пистолет в руки, внимательно осмотрел его, а потом спросил у Саши:
— Я его уберу, ладно? Мне кажется, что оружие — не самая подходящая игрушка для молодого человека ваших… — тут он чуть запнулся, но тут же продолжал. — Ваших нынешних лет. А вы как считаете?
— А я считаю, что вас охраняют не просто плохо, а преступно плохо. А если бы это был не я, и вся история с покушением — хитрый ход, рассчитанный на то, чтобы подобраться к вам? Ведь меня даже не обыскали.
