– В субботу я работала здесь. Ночевала у мамы. Из-за плохой погоды мы с сыном остались на воскресенье.
– Кто может подтвердить ваши слова?
– Директор… Сторож. Вообще-то, мы работаем почти каждую субботу… Понимаете, директор готовит кандидатскую диссертацию, а я учусь заочно в пединституте…
– Диссертацию? В сельском детсаде?
– Чему вы удивляетесь? Чтобы заниматься наукой, достаточно иметь голову на плечах и большое желание, а дошкольное воспитание сейчас самое актуальное направление мировой педагогической науки… Он здесь хозяин… Он может на практике проверить свои методические разработки. Я ему помогаю… И другие воспитатели тоже… У Вячеслава Ивановича много научных статей.
– Все это очень интересно, но давайте перейдем ко второму вопросу, который вы сами же сформулировали: ваши отношения с Алевтиной Петровной.
– Вам, наверное, все уже рассказали… У нас на хуторе все про всех знают.
– Мне важен ваш взгляд на события…
– События… события… Собиралась выйти замуж. Мы уже подали документы. Вдруг он потребовал, чтобы я уволилась из детского сада и перешла на другую работу. Это невозможно, тем более нет причин…
– Разве он вам не объяснил причину?
– Нет. Не объяснил. Я могу только догадываться…
– Ревность? – предположил Михаил.
– Глупость! Мужчины странные люди… Считают, что у женщины не может быть профессиональных интересов.
– Возможно, он имел в виду вовсе не вас.
– Вячеслава Ивановича?! Вот это и есть глупость. Нужно знать человека… А потом, как же я? Вещь, которую можно взять, если не лень протянуть руку?!
– Простите за нескромный вопрос: отец ребенка кто-то из них?
– Нет, это совсем другая история и к данному делу не относится…
– А какое отношение имеет расстроенная помолвка к Алевтине Петровне.
– Мне передали, что Алевтина о чем-то разговаривала с моим женихом.
– А что по этому поводу сказал ваш бывший жених?
– Я уже отвечала… Ничего!
– Почему вы решили, что причиной был его разговор с Алевтиной Петровной. Мало ли с кем он мог разговаривать? Да и был ли разговор с Алевтиной? Вы ведь о нем знаете только с чужих слов. Могли бы поговорить с Алевтиной Петровной…
– Мне это в голову не пришло. Я так разозлилась…
– Он женился на другой?
– Да. И очень скоро…
– В этом возможно и кроется разгадка… Извините за беспокойство, за вторжение в личную жизнь… Желаю вам с Вячеславом Ивановичем поскорее разработать методику воспитания гениев…
– Спасибо! Дай Бог, воспитать честных и добрых…
– Я разделяю точку зрения одного знакомого криминалиста, что среди умных и умелых удельный вес честных и добрых гораздо выше…
– Скорее всего, так и есть…
Брата Виктора Гавриленко, Григория, Михаил разыскал через сельсовет. Григорий Гавриленко оказался, как и его брат, крупным мужчиной. В глаза сразу бросилась нездоровая полнота и некоторая статичность, словно человек оберегает себя от резких движений и прислушивается к чему-то внутри.
Добротный дом, гараж, хозяйственные постройки во дворе по едва уловимым признакам оставляли ощущение запущенности. Хозяин встретил Михаила в шерстяном спортивном костюме и комнатных туфлях, словно только что поднялся с дивана или кресла . Явно не типично для села.
Сразу после приветствий и взаимного представления, Григорий Гавриленко начал с оправданий, словно почувствовал, какое впечатление он произвел на посетителя.
– Вот болею… Дали инвалидность после инфаркта. Я шофер… Теперь на мели… Не могу водить даже свою машину. Через полчаса за рулем начинает ныть…
– Постараюсь вас сильно не утруждать. Собственно, у меня к вам два-три вопроса. Мне неудобно было спросить у вашего брата, почему он развелся с женой и как ее найти. Потом, если можно, я хотел бы знать причину вашей размолвки с братом…
– Зачем вам все это?
– Я же вам объяснил, что расследую убийство Алевтины Корецкой.
– Вы подозреваете Виктора?! – спросил Григорий с заметным волнением.
– Не нужно волноваться! Я еще никого не подозреваю. Сейчас я изучаю всех жителей хутора… Не скрою, особое внимание уделяю мужчинам…
– Да он скотину не ударит! Это невозможно…
– Но он сам режет коз, говорят…
– То другое дело. Человек – не коза!
– Он давно разводит коз?
– Сколько себя помню, у нас были козы. Когда мать умерла, Виктору было тринадцать лет. Отец ими не занимался, все было на Викторе. Он их кормил и доил… А через три года умер отец… Потом Виктор служил. Коз пришлось продать. Мне было не до них. Я шоферил, все время в разъездах. Потом женился и начал строиться здесь, в Рябошапках. Когда Виктор вернулся со службы, мы перебрались сюда, а вскоре он тоже женился… Только жили они не долго, – после паузы он добавил, предваряя вопрос, который Михаил был готов задать, если бы пауза еще немного продлилась. – Причину развода не знаю. Спросите у него, если вам так нужно… Потом, скажу прямо, у меня с ним натянутые отношения и так. Спросите у него, где найти Лилю…
– Мы можем найти ее и через загс, только это довольно долгое дело.
– Долгое, зато верное…, если вам так необходимо ворошить прошлое…
– Почему у вас испортились отношения с братом? Конечно, вы можете не отвечать…
– Можно и сказать. Секретов тут нет. Дочка моя не прошла в институт прошлой осенью. Можно было поступить на подготовительный, но он платный… Я же из-за болезни оказался на мели. Прокормить-то мы ее могли, а за учебу нужно было внести сразу. Попросил у Виктора взаймы, а он отказал. Ты, говорит, не отдашь, инфаркт – это навсегда, а в мои планы не входит образовывать твоих дочерей. Нет своих денег – пусть выходит замуж и не рыпается… Я, конечно, обиделся. Для него это копейки и нет своих детей… Заняли чужие люди, соседи… Хотя своих соседей чужими назвать не могу. Ну и я им помогал, когда имел возможность…
– У меня, пожалуй, все. Извините за беспокойство и спасибо! Выздоравливайте!
Глава 9. Городские встречи
Рано утром на следующий день Михаил дремал в автобусе по дороге в город. Хотя он накануне связался со всеми, с кем хотел встретиться, уверенности, что хватит одного дня, не было – слишком много вопросов.
В местный филиал страховой фирмы “ДиП” Михаил позвонил в начале десятого. Это был второй этаж какой-то проектной конторы – филиала республиканского института. Он опоздал на десять минут, но его беспокойство по данному поводу было напрасным: директор еще не появлялся.
– Но вчера я договорился с ним на девять, – пожаловался Михаил девушке, которая ему открыла входную дверь.
– Вы по какому вопросу?
– Я следователь прокуратуры.
– Можете подождать в приемной, – она приоткрыла дверь, чтобы пропустить Михаила и тут же преградила путь группе пожилых людей. – Товарищи, еще рано! Отделы начинают работать в десять…
– Такой наплыв клиентов?! – не удержался от вопроса Михаил.
– Новый вид страхования – страхование от инфляции… Двадцать пять процентов в месяц с прогрессивным начислением процентов на проценты…
– Вклад за год вырастет больше, чем в десять раз?!
– В пятнадцать…
– Откуда брать деньги? Какой вид деятельности даст такой рост капитала?
– Руководство фирмы знает, а мы всего лишь филиал, – девушка занялась копировальным аппаратом. Из щели, похожей на растянутый в широкой улыбке рот, поползли листки. Это были бланки типового договора страхования. В воздухе запахло озоном и разогретой бумагой.
“Запах большой аферы, – подумал Михаил. – После того, как государство обобрало вкладчиков Сбербанка и полностью утратило доверие к себе, частные фирмы принялись эксплуатировать беззащитных людей. Кого-то гонит сюда страх перед будущим, а кого-то – обыкновенная алчность”.
Ждать пришлось добрых полчаса. Михаил успел бегло познакомиться с рекламными материалами на стенах, где были представлены все виды и условия страхования. Оказалось, что “ДиП” – аббревиатура от “Доверие и помощь”. Ощущение соприкосновения с большим мыльным пузырем только усилилось: все цвета радуги и позолота яркой рекламы, юридическая легковесность условий и экономическая хлипкость обещаний… Пока еще пузырь растет, играет красками, но очень скоро лопнет, а брызги в лицо…
Быстро вошел директор, круглый, гладкий, с потной лысиной. Одет со столичным щегольством. Какой-то суетливый, делано деловой.
Михаил представился и напомнил об условленной еще вчера встрече. Директор скороговоркой промямлил что-то о делах в городском Совете, рекламной кампании при проведении Дня города…
– Меня интересуют все договора страхования колхоза “Родина”, – остановил поток объяснений Михаил.
