За берестой я отправилась едва взошло солнце. Работа эта была непростая, поэтому вернулась я к обеду. Бересты набрала столько, что еле дотащила. Хуже всего, что березовая роща, росла далеко, и обычно мы ходили туда с Мишкой, который брал на себя всю тяжесть доставки материала.
В доме стояла мертвая тишина... Я осторожно приоткрыла дверь: Мишка спал в своей постели, тихонько похрапывая. Гришка перебрался на мою кровать и еле слышно посвистывала носом. А вот с отставным некромантом что-то явно было не то... Его тяжелое дыхание стало редким.
Любопытные Правый и Левая, заглянувшие внутрь вместе со мной, тихонько загурлили, встревоженно качая головами на длинных шеях.
- Я тоже вижу, что-то не так, - прошептала я растерянно, - но не понимаю, почему... он здоров и не ранен...
- Гур! - Правый повернул голову и взглянул на меня одним глазом. Я опять увидела мысленную картинку... Тело некроманта тонуло во Тьме. Она вилась над ним пушистым, мягким облаком, словно теплое одеяло, укутывая неподвижное тело. Но в одном месте, как раз над солнечным сплетением, образовалась дыра, от которой веяло жутью. Казалось, если всмотреться в ту, другую тьму, что клубилась на дне этого провала, то обязательно увидишь на дне ужасное чудовище...
- Кошмар, - выдохнула я... - Но как ему помочь?!
- Гур, - шепнула Левая, и перед моим взором предстало яйцо... То черное яйцо, которым я вытащила Бориса.
- И где я возьму его? - выдохнула я. И добавила на всякий случай, обращаясь к Левой, - даже не вздумай! Ты нужна мне больше, чем твои яйца. А с этим, - я кивнула на мужчину, - пусть Борис что-то делает.
Гурлинки довольно захихикали и смылись на реку. Меня тоже ждали полные верши рыбы, а в лесу пойманные в силки зайцы. Но сначала надо разобраться с продуктами. Навес над бревнами был довольно хлипкий, поэтому я боялась, что первый же дождь, который в последнее время случался регулярно, безвозвратно испортит дефицитные в Мертвых землях продукты.
К вечеру, когда Мишка проснулся, все я все закончила. Собрала короба, установила их в кладовке, подложив под низ два слоя толстых поленьев, чтобы овощи не отсырели. Мишка высушил дерево магией, что удавалось ему почти так же легко, как Борису, и мы перетащили мешки с мукой, зерном и овощами в короба.
Бессонная ночь и тяжелый день вымотали меня окончательно. И я заснула, не дождавшись ужина, готовку которого взял на себя Мишка. Проваливаясь в дрему, вспомнила, что не рассказала о том, тех видениях, которые показали мне гурлинки. И позвала приятеля:
- Миш, чуть не забыла, у него тут, - ткнула в солнечное сплетение, - дыра. Надо ее залатать... Тьмой... Скажи Борису...
- Знаю, - вздохнул он, - что-то пошло не так, Ась. Потому Борис и выложился без остатка. Тьма куда-то уходит... и мы не знаем, как это остановить.
Но я ничего не слышала. Исполнив долг и сообщив о проблеме, я мгновенно провалилась в сон.
Глава 10
Утром я проснулась, привычно ощущая тяжелое, заставшее тело за спиной. Борис вернулся. Вчера я так вымоталась, что отупляющая усталость прогнала даже тревогу за супруга. Но сейчас я ощутила, как расслабились напряженные мышцы, и беспокойство, не оставлявшее меня во сне, исчезло. Я прикрыла глаза, улыбнулась...
- Тетя, вы проснулись? - тихий шепот, раздавшийся над головой, заставил вздрогнуть от неожиданности. Я совсем забыла, что у нас гости...
Я открыла глаза. Надо мной нависало маленькое личико Гришки-младшего... Только сейчас, до меня дошло, что раз он младший, значит совершенно точно его отец Гришка-старший. Иначе эта приставка не имела бы никакого смысла...
- Привет, - улыбнулась я мальчишке, - что случилось?
- Ничего, - покачал он головой и вздохнул, - просто все еще спят. А я всегда рано встаю...
Я зевнула... Учитывая нашу полуночную жизнь, это плохо. Взглянула в окно. Если судить по лучам света, пробивающимся по краям плотных штор, солнце встало часа три назад.
- Есть хочешь? - спросила я у Гришки. Он кивнул. - Я тоже, - зевнула я снова. - Давай будем готовить завтрак. Ты мне поможешь?
- Да, - ребенок улыбнулся, - помогу... А когда папка встанет?
- Не знаю, малыш, - честно ответила я, откидывая одеяло и поднимаясь. - Но я надеюсь, что скоро... Понимаешь, твой папа очень болен, - я запнулась, не зная как сказать, что он может и не подняться... Мне снова вспомнилась та дыра, в пушистом облаке темной некромантской силы. Надеюсь, у Бориса получится залатать ее и без яиц гурлинки. Вариант принести в жертву Левую мне не нравился категорически.
- Мишка сказал, что дядька Борис очень сильно постарается вылечить моего папку, - мальчик смотрел на меня меня серьезно, без улыбки. - А если не получится, и папка умрет, Мишка меня никогда и ни за что не бросит. - Он обреченно вздохнул...
Я медленно опустилась на кровать... Потянулась к мальчишке, сидевшему поверх одеяла, обхватив его, подтащила к себе. Никогда не любила детей, предпочитая смотреть на них со стороны. Но сейчас эта обреченная покорность судьбе у маленького ребенка, вызвала в душе незнакомые мне эмоции. Мне захотелось сделать все, чтобы защитить Гришку от всех бед, которые свалились на него за короткую жизнь.
- Все будет хорошо, - шептала я, прижимая его и покачивая, как младенца. Причем успокаивала я не столько мальчика, сколько себя. - Все будет хорошо.
Утро сегодня выдалось прохладным. Мне пришлось накинуть курточку, а Гришку вынести во двор, завернув в одеяло. Его одежонка слишком ветхая, чтобы согреть... Надо будет купить Гришке новую одежду. И Мишка сам еще ребенок, как ему доверить мальчишку? Нет... Если мальчик останется без отца, я сама за ним присмотрю.
Эта мысль была такой неожиданной, что на секунду я растерялась, бездумно глядя на закипевшее козье молоко...
- Тетя, - окликнул меня Гришка, - молоко убегает!
Я так же резко отмерла и принялась засыпать дробленые какарушки в кипящее молоко, помешивая варево длинной ложкой. Видимо, именно так действует пресловутый материнский инстинкт, о котором в моем мире ведется столько споров. А иначе отчего бы в моей голове появились мысли, что я, не имея ни опыта, ни знаний, смогу воспитать ребенка лучше, чем собственный отец?
Я потрясла головой, словно пыталась вытрясти из нее все мысли. Но они никуда не делись.
После завтрака мы с Гришкой отправились проверять силки и на реку за рыбой. Чтобы ребенок не замерз, я распотрошила свой гардероб. И неважно, что носки пришлось натянуть до колен, а свитер подвязать на поясе, чтобы подол не волочился по земле. Зато тепло.
Правый и Левая отнеслись к ребенку настороженно, с некоторой опаской. Они крутились рядом с ним на расстоянии вытянутой руки, но погладить себя не давали.
За два дня в силки попало шесть зомби-зайцев. Мне пришлось вернуться с добычей домой, оставив Гришку на берегу под присмотром гурлинок. Я боялась, что с ребенком что-то случится, и бежала всю дорогу, задыхаясь и обливаясь потом. Примчалась домой, швырнула зайцев на столик у очага, вместо того, чтобы аккуратно подвесить на ветку, которую приспособили для свежевания тушек. И полетала обратно.
Воображение рисовало картины одна страшнее другой... Я успела придумать, что Гришка полезет в воду, утонет, что на него нападет злобная нежить и даже, что Правый и Левая причинят ему вред. Но все оказалось не так. В мое отсутствие эти трое подружились. И на берегу я увидела совершенно прелестную картину: гурлинки лежали рядом с мальчиком, положив головы на колени, а он гладил длинные шеи и о чем-то с ними говорил...
Гришка-младший оказался спокойным ребенком. Он не капризничал, не хулиганил, не кричал и не устраивал истерики, если приходилось делать то, что ему не нравилось. Большую часть времени он тихо играл около дома вместе с гурлинками, козлятами и Пузиком, который перешел на дневной образ жизни. Вообще, с псицем у них установились особенно доверительные отношения. Гришка просто обожал Пузика, и тот отвечал тем же. Они даже спали вместе на детской кровати, которую сколотил Мишка, сняв еще пару полок в кладовке.
