Я гавкнул, чтобы расшевелить моего мальчика и взбодриться самому. Итан пустыми глазами посмотрел на меня. Я снова гавкнул.
– Ладно, – пробормотал он. Потом вяло вытащил ступню из грязи и аккуратно опустил – и снова завяз.
Мы перебирались через болото полдня. На другом краю мы снова нашли поток, вскоре в него впал ручеек, потом еще один, так что моему мальчику приходилось перепрыгивать его с разбегу, если поваленное дерево преграждало путь. От каждого прыжка мальчик уставал; мы прилегли и поспали несколько часов. Я лежал рядом и боялся, что мальчик не проснется, но он проснулся и медленно встал.
– Ты хороший пес, Бейли, – сказал он хриплым голосом.
Был уже вечер, когда наш поток впал в реку. Мальчик долго стоял и безучастно смотрел на темную воду, потом повел нас вниз по течению, продираясь сквозь траву между густыми деревьями.
Уже спускалась ночь, когда я почуял запах человека. Итан, похоже, брел бесцельно, его ноги шаркали по грязи. Если он падал, ему все тяжелее было подняться, и он ничего не заметил, когда я метнулся вперед, опустив нос к земле.
– Погоди, Бейли, – пробормотал мальчик. – Куда ты?
Он щурился в сумерках, пытаясь не споткнуться, и не обратил внимания, когда трава под ногами сменилась утоптанной тропинкой. Я ощущал запах нескольких людей – запах старый, но такой же отчетливый для меня, как следы детей на нашей улице. И вдруг мальчик выпрямился и ахнул.
– Эй! – сказал он тихо, уставившись на тропинку.
Твердо уверенный, куда нам теперь идти, я пробежал несколько ярдов, ощущая, как в мальчике просыпается надежда. И река, и тропинка одновременно сворачивали вправо, и я, опустив нос к земле, почувствовал, как человеческий запах становится отчетливее и свежее. Здесь совсем недавно прошли.
Итан уставился куда-то, открыв рот.
– Ух ты, – сказал он.
Через реку был проложен мост; из тьмы появился силуэт человека, который шел вдоль перил, глядя в воду. Я услышал, как у Итана заколотилось сердце. Но его надежда вдруг сменилась страхом, и он отпрянул – я вспомнил, как реагировала моя первая Мать, когда во время охоты мы натыкались на людей.
– Бейли, тихо, – прошептал мой мальчик.
Не понимая, что происходит, я ощущал его страх – точно так же было в ночь, когда он достал ружье и тыкал им во все шкафы.
– Эй! – позвал человек на мосту. Я почувствовал, как напрягся мой мальчик, готовый бежать прочь. – Эй! – снова крикнул человек. – Ты – Итан?
12
Человек с моста покатал нас на машине.
– Мы из-за тебя обыскали весь штат Мичиган, сынок, – сказал он. Итан опустил глаза, и я почувствовал его грусть и стыд – и еще чуть-чуть страх.
Мы подъехали к большому дому. Стоило нам остановиться, как Папа открыл дверцу машины, и они с Мамой бросились обнимать Итана; Бабушка с Дедушкой тоже были тут и радовались, хотя не было никакого собачьего угощенья. Мальчика посадили в кресло с колесиками, какой-то человек повез его в дом; перед тем, как исчезнуть из виду, Итан обернулся и помахал мне, а я подумал, что все будет хорошо. Очень тревожно было расставаться с моим мальчиком.
Потом Дедушка повез меня на машине – я снова был собакой переднего сиденья. Мы поехали в место, где ему в окно подали вкусно пахнущий пакет, и Дедушка кормил меня прямо в машине, протягивая горячие бутерброды. Один он съел сам.
– Только Бабушке не рассказывай, – сказал он.
Очутившись дома, я поразился, что Флер стоит на обычном месте в загоне и вяло смотрит на меня. Я лаял на нее из окна машины, пока Дедушка не велел прекратить.
Мальчика не было только одну ночь. Впервые, с тех пор как мы встретились, я должен был спать без него; я вышагивал по коридору, пока Папа не заорал:
– Бейли, лежать!
Я свернулся на кровати Итана и заснул головой на подушке – там его запах был сильнее всего.
Когда на следующий день Мама привезла Итана, я был вне себя от радости, но мальчик грустил. Папа сказал, что он плохой. Дедушка разговаривал с ним перед шкафом с ружьями. Все злились, и никто не упомянул Флер, а ведь именно она все и устроила! Я понял: раз никого не было в лесу, они не знают, что произошло на самом деле, поэтому и злятся на мальчика, а не на лошадь.
Я был так разгневан, что чуть не выбежал из дома и не покусал лошадь. Впрочем, и хорошо, очень уж она здоровая.
Приходила девочка; они с моим мальчиком вместе сидели на крыльце и почти ничего не говорили, только бормотали что-то и смотрели в разные стороны.
– Ты испугался? – спросила девочка.
– Нет, – ответил мальчик.
– Я бы перепугалась.
– А я нет.
– Мерз ночью? – выдавила она.
– Ага, просто ужас.
Я внимательно следил за беседой, терпеливо ожидая, когда скажут «Бейли», «машина» или «вкусности». Не дождавшись ничего, я со вздохом опустил голову. Девочка погладила меня, и я перевернулся на спину, подставляя животик.
Да, девочка мне нравится. Пусть приходит почаще и приносит еще кексы, меня угощает.
Вскоре – я оказался к такому совсем не готов – Мама собрала вещи, и мы отправились в долгую поездку на машине; значит, опять школа. Когда мы затормозили у дома, подбежали соседские дети, а за ними – Мармеладка, и мы тут же на лужайке продолжили наше состязание по борьбе.
В округе были и другие собаки, но Мармеладка нравилась мне больше других – может, потому что мы встречались с ней почти каждый день, когда мой мальчик ходил после школы к маме Челси. Часто, когда я отправлялся через открытую калитку в приключение, Мармеладка тоже была на улице и составляла мне компанию – мы вместе исследовали чужие мусорные баки.
Я встревожился, когда однажды Челси, высунувшись из окна машины, долго кричала:
– Мармеладка! Мармеладка, ко мне!
Челси зашла к Итану, и вскоре все дети в округе звали Мармеладку. Мне стало ясно, что Мармеладка – плохая собака, потому что отправилась в собственное приключение.
Ее запах четко ощущался у ручья, но вокруг было столько собак и детей, что я не мог понять, в какую сторону она пошла. Челси, грустная, плакала, мне стало жалко ее, и я положил голову ей на колени; она обняла меня.
Тодд вместе с другими помогал искать Мармеладку; почему-то на его штанах был ее запах. Я тщательно обнюхал его, он нахмурился и отпихнул мою голову. На его грязных башмаках тоже был запах Мармеладки – и еще чего-то непонятного.
– Бейли, ко мне, – позвал Итан, заметив, что Тодд сердится на меня.
Мармеладка так и не вернулась домой. Я вспомнил, как моя первая Мать убегала через калитку в мир, не оглядываясь. Некоторым собакам хочется гулять на свободе, ведь у них нет своего мальчика, который их любит.
Хотя ветер перестал приносить запах Мармеладки, я все же не переставал ее искать. Вспоминая, как мы вместе играли, я начинал думать о Коко и Дворе. Я бы с радостью снова встретился с Коко и с Мармеладкой, но уже начинал понимать, что жизнь гораздо сложнее, чем казалось на Дворе, и что ею управляют люди, а не собаки. Важно не то, чего хочу я; важно, что я был в лесу с Итаном, когда ему было плохо, согревал его ночами, был его другом.
Зимой, примерно в то время, когда Папа поставил дерево в гостиной для Веселого Рождества, у Челси появился новый щенок. Герцогиня, неугомонно игривая; замученный ее острыми зубами, вгрызающимися в мои уши, я иногда коротко рычал. Она моргала невинными глазками, отходила на несколько секунд, однако решив, что я не всерьез, возвращалась снова. Это очень раздражало.
Весной по всей округе слышалось слово «карт»[3]; дети пилили и молотили по дереву, совсем позабыв про своих собак. Папа каждый вечер приходил в гараж и разговаривал с моим мальчиком, который с головой погрузился в дело. Я дошел уже до того, что залез в шкаф и вытащил омерзительное летало, надеясь соблазнить Итана, но он не отрывался от игры со своими досками – и ни разу не бросил мне ни одну, чтобы принести.
– Видишь, какой у меня карт, Бейли? Полетит, как птица!
Наконец мальчик открыл дверь гаража, сел в карт и скатился, как в санках, по короткой дорожке. Я бежал рядом в недоумении: мы столько мучились ради такой бессмыслицы? Однако мальчик, доехав до конца дорожки, подобрал машину и потащил обратно к гаражу – снова играть с ней!
Летало хотя бы можно погрызть!..
Солнечным днем все дети в округе принесли карты на длинную, крутую улицу в нескольких кварталах от нас. Герцогиня была еще мала, чтобы участвовать в процессе, но я отправился с моим мальчиком, хотя боялся, что он сядет в карт, а я на поводке потащу его по улице.
Тодд со своим старшим братом Дрейком со смехом отпускали шуточки о карте Челси, и я чувствовал, что она обиделась. Когда все выстроились в линию на вершине холма, Тодд оказался рядом с Итаном.
К дальнейшему я был не готов: кто-то крикнул «поехали!», и все карты покатились с холма, набирая скорость. Дрейк пробежал за картом Тодда, разгоняя его, и тот вырвался вперед.
– Жухала! – крикнула Челси. Ее машина двигалась очень медленно, зато Итан разгонялся так, что вскоре мне пришлось бежать. Остальные карты отстали, и только карт Итана постепенно нагонял Тодда.
