Летом, когда школа кончилась, Итан и Мама повезли нас на Ферму. Я был безмерно счастлив вернуться. Флер делала вид, что не узнает меня, а сам я никак не мог решить – утки на пруду те же самые или другие, но остальное было по-прежнему.
Почти каждый день Итан с Дедушкой и другими людьми работали – пилили и колотили доски. Сначала я решил, что мальчик строит карт, однако через месяц стало ясно, что они собирают новый сарай – у старого в крыше появилась большая дыра.
Я первый заметил женщину на нашей дорожке и побежал, чтобы обеспечить должную безопасность. Когда я оказался достаточно близко, чтобы различить запах, я понял, что это наша девочка, только она выросла. Она помнила меня и почесала за ухом, и я извертелся от удовольствия.
– Привет, Бейли. Скучал без меня? Хороший пес, Бейли.
Когда мужчины заметили девочку, они бросили работу. Итан вышел из старого сарая и застыл в изумлении.
– О, привет. Ханна?
– Привет, Итан.
Дедушка и остальные с улыбками переглянулись. Итан посмотрел на них и покраснел, потом подошел к нам с Ханной.
– Ну, привет, – сказал он.
– Привет.
Они не глядели друг на друга. Ханна перестала меня гладить, и я легонько пихнул ее, чтобы напомнить.
– Пошли в дом, – сказал Итан.
До конца лета, куда бы я ни отправлялся на машине, я чувствовал по запаху, что девочка каталась на моем сиденье. Иногда она приезжала к нам на обед, и тогда они с Итаном сидели на крыльце и говорили, а я лежал у их ног, чтобы им было о ком поговорить.
Однажды меня посреди заслуженного сна разбудила странная тревога, исходящая от них. Мальчик и девочка сидели рядышком на диване, их сердца отчаянно колотились. Судя по звуку, они что-то жевали, но никакой пищей не пахло. Не понимая, что происходит, я забрался на диван и сунул нос туда, где соединялись их головы, – и тут они расхохотались надо мной.
В тот день, когда Мама и Итан собирались ехать домой – перед школой, – запах краски от нового сарая висел в воздухе; пришла девочка, и они с Итаном пошли к пристани, сели, опустив ноги в воду, и говорили. Девочка плакала. Они много обнимались, но не бросали мне палки и не делали ничего такого, что обычно делают люди на пруду. У машины они снова обнимались. Уезжая, Итан посигналил.
В доме многое изменилось. Во-первых, у Папы теперь была отдельная комната, с новой кроватью. Он пользовался одной ванной комнатой с Итаном, и честно говоря, мне не нравилось заходить туда после Папы. Во-вторых, когда Итан не играл в футбол с друзьями, то проводил почти все время в своей комнате, болтая по телефону. Часто он называл имя Ханны.
Листья падали с деревьев, когда Итан повез меня туда, где скопилось много больших школьных автобусов, набитых людьми, – из одного вышла наша девочка! Даже не знаю, кто был больше рад увидеть ее, я или мой мальчик – я хотел поиграть с ней, он хотел только обниматься. Такой поворот событий меня обрадовал, и я даже не возражал, что во время обратной поездки оказался собакой заднего сиденья.
– Сегодня приедут скауты из мичиганского университета, чтобы посмотреть меня, представляешь, Ханна?
Я, конечно, понял слово «Ханна», но еще уловил волну страха и возбуждения от мальчика. От Ханны исходили радость и гордость. Я даже выглянул в окно – что происходит? – но не заметил ничего необычного.
Вечером я гордился тем, что остался с Ханной, пока Итан играл в футбол с друзьями. Я понимал, что девочка впервые оказалась в таком замечательном месте, как этот большой двор, и повел ее туда, где меня обычно держала Мама, показать, куда садиться.
Мы посидели совсем немного, когда подошел Тодд. В последнее время мы не встречались, хотя его сестра, Линда, постоянно каталась по улице на велосипеде.
– Привет, Бейли! – сказал мне Тодд вполне дружелюбно. В нем чувствовалось что-то нехорошее; я понюхал протянутую руку.
– Ты знаешь Бейли? – спросила девочка. Я завилял хвостом, услышав свое имя.
– Мы старые приятели, правда, малыш? Хороший пес.
Не хочу я, чтобы меня называл хорошим псом кто-то вроде Тодда.
– Ты учишься не в местной школе; ходишь в Восточную? – спросил Тодд.
– Нет, я просто приехала в гости к семье Итана.
– Так ты ему кузина, или кто?
Люди вокруг заорали, и я вскинул голову.
– Нет, просто… друг.
– Тогда пойдем на вечеринку?
– Не поняла?
– Хочешь оттянуться? Мы тут собираемся. Все равно игра фиговая.
– Нет, я… я лучше подожду Итана.
Я посмотрел на девочку. Я чувствовал, что ее что-то беспокоит, и чувствовал, как привычно растет злоба внутри Тодда.
– Итан! – Тодд плюнул в траву. – Так вы с ним пара, что ли?
– Ну…
– Тогда тебе стоит знать, что он обычно гуляет с Мишель Андервуд.
– Что?
– Ага. Да всем об этом известно!
– А-а.
– Ага. В общем, если думаешь, что вы с ним, ну там… не обольщайся. – Тодд придвинулся к девочке, она застыла, и его рука коснулась ее плеча. Ее тревога заставила меня вскочить на ноги. Тодд посмотрел на меня, и наши глаза встретились; я почувствовал, как шерсть встает дыбом на загривке. Я даже нечаянно рыкнул.
– Бейли! – Девочка вскочила на ноги. – В чем дело?
– Ты что, Бейли, это же я, твой приятель. – Он повернулся к девочке: – Кстати, я Тодд.
– Я Ханна.
– Давай, привяжи пса и пойдем со мной. Будет весело.
– Э… нет. Не могу.
– Да почему? Пошли.
– Бейли на меня оставили.
Тодд пожал плечами, уставившись на девочку:
– Ладно. Как хочешь.
Его гнев достиг такой силы, что я снова зарычал; но теперь девочка ничего мне не сказала.
– Ладно, – повторил Тодд. – Так ты спроси Итана о Мишель. Хорошо?
– Да, хорошо.
– Спроси-спроси. – Тодд запихнул руки в карманы и пошел прочь.
Итан, который примерно через час подбежал к нам, был весел и доволен.
– Держись, штат Мичиган, спартанцы идут! – крикнул он. Я завилял хвостом и залаял, но тут его радость улетучилась. – Ханна, что случилось?
– Кто такая Мишель?
Я тронул лапой ногу Итана, чтобы он знал, что я готов играть с футбольным мячом в любой момент.
– Какая Мишель? Ты о чем? – Итан засмеялся, однако через секунду замер, как будто весь воздух воздух вышел. – Да в чем дело?
Они повели меня вокруг большого двора, так занятые разговором, что не заметили, как я съел половину хот-дога, немного попкорна и остатки бутерброда с тунцом. Вскоре на дворе не осталось почти никого, а Итан и Ханна все ходили кругами.
– Какая Мишель? Даже не слышал, – повторял Итан. – С кем ты говорила?
– Я не помню его имени. Но он знает Бейли.
Я замер при звуке своего имени, испугавшись, что сейчас мне попадет за конфетную обертку, которую я тайком жевал.
– Бейли знают все; он приходит на каждую игру.
Я быстро сглотнул, но дело было не во мне. Пройдя еще один круг, не обращая внимания на то, сколько съедобного я нашел, мальчик с девочкой остановились и обнялись. Надолго.
– Ты весь потный, – засмеялась девочка, отпихнув его.
– Хочешь покататься на машине, Бейли? – спросил мой мальчик.
Конечно, хочу! Мы поехали домой, там они снова негромко говорили, потом покормили меня, и я согласился лечь на полу в гостиной, пока мальчик и девочка молча боролись на диване.
Теперь у нас была новая собачья дверь – у задней двери прямо во двор, и больше никто не предлагал мне спать в гараже. Я радовался, что искоренил в семье эту привычку. Я вышел во двор облегчиться и поразился, обнаружив в траве у забора кусок мяса.
Странно только, что мясо пахло неправильно. Примешивался какой-то резкий горький запах. А самое странное – мясо пахло Тоддом.
Я подобрал кусок мяса, отнес в дальний угол двора и положил на землю. От горького вкуса пасть наполнилась слюной. Потом я сел и стал смотреть на мясо. Привкус отвратительный, но ведь это прекрасный кусок мяса. Если прожевать очень быстро, получится проглотить, не чувствуя вкуса?
Я ткнул кусок носом. Почему же, недоумевал я, от него так несет Тоддом?
14
Когда мама наутро вышла из дома и увидела меня, я повесил голову и махнул по земле кончиком хвоста. Почему-то я, хоть и не делал ничего плохого, чувствовал себя виноватым.
– Доброе утро, Бейли, – сказала Мама и тут увидела мясо. – Это что?
Когда она нагнулась, чтобы рассмотреть мясо, я повалился на спину, подставляя пузико. На кусок мяса я пялился, кажется, всю ночь, утомился и хотел убедиться, что сделал все правильно, хотя и не понимал, в чем загвоздка. Просто было тут что-то неправильное, что не давало мне угоститься.
– Бейли, откуда? – Мама легонько погладила мне живот, потом подобрала мясо. – Фу!
Я настороженно сел. Если она отдаст мясо мне, значит, оно в порядке. Но Мама понесла его в дом. Я чуть приподнялся на задних лапах – когда мясо понесли прочь, я уже передумал; я хотел его съесть!
– Фу, Бейли, этого тебе нельзя, ни в коем случае, – сказала Мама и бросила мясо в мусор.
Ханна сидела на моем сиденье, когда мы ехали на машине к серебряным школьным автобусам, а потом я долго сидел один, пока Итан и Ханна стояли и обнимались. Мой мальчик вернулся в машину печальный, и я не высунул нос в окно, а положил голову ему на колени.
