— А как же все эти детские приюты, больницы, помощь вдовам, безупречная почта и дороги? Как человек, помогающий своему народу, способен на такую подлость? — все еще старалась я как-то оправдать в своих глазах короля, который до этого момента всегда был для меня добрейшим.
— А кто тебе сказал, что это все работает благодаря королю? Он из казны не тратит на такие глупости ни копейки. Вдовы, сироты, дороги...Скажи спасибо Рональду и другим благородным дуракам, что им не все равно. Король проявляет интерес только к почте. Она, кстати, приносит неплохой доход.
— Получается, что наш добрейший Альвадо злодей, а ужасный герцог Страх — добряк?
— Ну, не совсем так. Видела бы ты лицо Рональда, когда он нашел крота — никогда бы его добряком не назвала. Я именно с того дня стал усерднее заниматься фехтованием. Насчет Альвадо… Отец и дед короля были действительно неплохими людьми, а сам он вырос во вседозволенности. Это накладывает свой отпечаток. Впрочем, в любой семье не без злодея. Мой дядя, например, черный маг, советник и друг короля. Страшное сочетание! Именно мой родной дядя первым озвучил план о «болотной чуме», и без зазрения совести вставил в него наши с Рональдом имена. Так мило с его стороны!
Я сорвалась с места и хотела бежать к Рональду, сама не зная зачем, но кот в два больших прыжка пересек комнату и заслонил выход.
— Полегче, детка! Не надо так спешить. Подумай сама, что ты ему скажешь? Будешь просить прощения, что плохо о нем думала? Так о нем никто хорошо не думает. А главное — если ты проболтаешься, почему так резко поменяла свое мнение, Рональд будет обязан выдать тебя королю. У него прямой приказ рассказывать обо всех, кто знает его маленький секрет. Приказ, подтвержденный клятвой.
— Как бессовестно! — моему возмущению не было предела.
За полчаса нашего разговора Альберт перевернул то, что укладывалось в моей голове годами. Я ходила по комнате из угла в угол, не зная, что делать. Кот был прав, идти к Рональду прямо сейчас было глупо и неосмотрительно, хоть и очень хотелось. Альберт с улыбкой наблюдал, как я меряю комнату шагами, и, будто ничего не произошло, мурлыкал под нос детскую считалочку:
— Кто попался на крючок, тот наивный дурочек. Кто решился не соврать, тому рано умирать.
Добрейший Король Альвадо
Я жила в замке уже десять дней. Время, отпущенное герцогу Хранительницей, быстро и незаметно утекало, а его самого я почти не видела. Мне так хотелось, чтобы он снова позвал меня на завтрак или серьезный разговор, но хозяин замка из комнаты почти не выходил. Альберт сказал, что Рональд кое-что ищет, а найти не может.
— Я слышу, как он по ночам страницы перелистывает. Полбиблиотеки к себе в комнату перенес, зарылся в пыльных фолиантах по самые уши, пером скрипит и ходит, ходит туда-сюда, спать не дает. Мне с кошачьими ушами через ползамка слышно. Зря старается, нужной книги у него все-равно нет, за ней надо идти кое к кому в гости.
Чтобы заглушить ноющую тоску от невозможности увидеть герцога, я болталась по замку и читала книгу, которую он мне дал. Как Рональд и предрекал — я узнала из нее кое-что новое. Он считал дар бесполезным, но это было не совсем так. Как правило, у людей, обладающих даром, жизнь складывалась благополучно. Дар помогал принимать верные решения и делать выбор. Человека с даром было непросто обмануть, он знал истинные намерения собеседника, даже если его неприятель очень убедительно врал. Из той же книги я узнала, один способ перехитрить дар: надо было перед разговором принять чай на мальве — розовые цветочки в кипятке напрочь стирали все эмоции. Мне припомнилось, что как раз такой пила няня Мэлли при нашей первой встрече.
Помня предупреждение Альберта об осторожности, я не выходила за границы магической защиты, и с завистью наблюдала, как вокруг герцогского купола кипела жизнь, старательно обходя его стороной. Снаружи возились конюхи, охрана, поставщики, посыльные, лакеи, почтальоны. Купол был непроницаем для них, как каменная стена. Постоянно в замке жили всего двое слуг — уже знакомый мне флегматичный дворецкий, и мрачного вида управляющий. Поговорить с ними не получалось, да и не хотелось. Зато, моей верной собеседницей и подругой стала няня Мэлли. Она не была прислугой, скорее приемной матерью, и кухня легла на нее по доброй воле. Няня утверждала, что находит особое удовольствие в том, чтобы радовать своих воспитанников вкусной домашней едой, но я была уверена, что истинная причина совсем иная. Няня боялась, что отравители доберутся до герцогской кухни и приправят салат или чай Рональда, поэтому всю еду для него готовила без чьей-либо помощи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
К счастью, няня Мэлли была не против поболтать. Она оказалась бесценным источником унизительной для кота информации со времен его детства. Няня ее выдавала добровольно, часто под его возмущенные вопли. Я безжалостно хохотала — не только же ему надо мной потешаться.
А что такого, наверное, каждый юный герцог в детстве играл в генерала, брал к себе в солдаты кота и, чтобы подготовить его к службе, терпеливо стриг мамиными маленькими ножницами. После этого каждый юный герцог наверняка решал, что солдат не выдержит без хороших сапог, и окунал его лапы в смолу. Не знаю, как родители остальных генералов реагировали на вид такого бравого новобранца, но у нашего — пришли в неописуемый восторг. Они долго восхваляли гениальное решение сына, обсуждали детали проекта и костюм. По их мнению, хоть такого солдата и нельзя было ухватить за шерсть в ближнем бою, он оказывался беспомощен против обычного ночного холода, а это недопустимо. Альберту пришлось пошить для бойца достойную форму на время, пока не отрастет шерсть. Новый мундир был выше всяких похвал. Цветные обрезки маминых штор волочились за солдатом по полу и делали его невероятно устрашающим для врага (и для друга, впрочем, тоже).
Далее решено было, что солдат, который не может лазить по деревьям, не солдат, и следующие два часа Альберт бережно обдирал с его лап застывшую смолу. Кроме того, чтобы закалить боевой дух юного генерала, решено было подвергнуть его испытаниям. Тяжело в учении — легко в бою. Дабы укрепить его волю, следующие два месяца Альберт был обязан сам чистить кошачий туалет. После такого ничего не страшно. Я не знаю, как другие юные генералы, но наш с тех пор, по словам Мэлли, больше котов в солдаты не принимал.
Альберт очень возмущался и долго просил няню больше не рассказывать о нем таких вещей, а лучше вспомнить что-нибудь про Рональда. Но няня ничего смешного про Рональда вспомнить не могла.
— Он всегда был хорошим мальчиком, — говорила она, окончательно расстраивая кота.
За подобными историями я приходила к ней на кухню каждый день и сидела там часами, подъедая пирожки, блинчики, сырники, запеканки, которые няня с удовольствием готовила и на меня.
Я начинала привыкать к новому укладу жизни, спокойные дни шли друг за другом и все тревожные события стали казаться зыбкими, далекими и нереальными. Ночами я вслушивалась в едва уловимые звуки спящего замка, и мне мерещился скрип пера из комнаты Рональда, под который я и засыпала. В утренней полудреме мне казалось, что Хранительница никогда не приходила, Альвадо не предавал, а кот всегда был просто котом. Только проблемы редко дают о себе забыть полностью. Когда я в очередной раз зашла к няне на кухню, ее обычно светлое и счастливое лицо, оказалось встревоженным.
— Что случилось, няня Мэлли? — спросила я, но ответ не понадобился. Я сама увидела через небольшое кухонное окошко, как от главных дверей замка уходят прочь в сторону ворот двое королевских посыльных.
— Эти никогда добрые вести не приносят, — сказала няня озабоченно. — Вот что, деточка. Сейчас как раз время нести чай герцогу. Отнеси сегодня ты. Он сейчас в библиотеке.
Она сунула мне собранный поднос в руки до того, как я успела возразить, и поставила на него дополнительную чашечку.
— Иди. Мне он о своих проблемах точно рассказывать не станет, а с тобой, может, и поделится.
