— Как Санта-Хрякус олицетворяет дух зимнего праздника?
— Примерно. Ну вот… Я занимаюсь примерно тем же бизнесом, — неловко закончила Сьюзен. — А чем именно я занимаюсь, не имеет значения.
— Ты хочешь сказать, что ты — не человек?
— Нет, я — человек. Но исполняю обязанности… кое-кого. Впрочем, можешь считать меня музой, так будет проще. И я пришла, чтобы предупредить тебя.
— Ты — муза музыки… как красиво звучит… муза музыки Рока?
— Не совсем, но… Эй, с тобой все в порядке?
— Не знаю.
— Ты выглядишь совсем разбитым. Послушай. Музыка опасна…
Бадди пожал плечами.
— Ты имеешь в виду Гильдию Музыкантов? Господин Достабль сказал, что об этом беспокоиться не стоит. Мы уезжаем из города на целых…
Сьюзен шагнула вперед и схватила гитару:
— Я имею виду вот это!
Струны задрожали и застонали под ее рукой.
— Не трогай!
— Она овладела тобой.
Сьюзен бросила гитару на кровать. Бадди быстро схватил инструмент и взял пару проверочных аккордов.
— Я знаю, что ты сейчас скажешь, — кивнул он. — Все вокруг это говорят. Эта парочка тоже считает ее злом. Только это не так!
— Возможно, она вовсе не зло. Но здесь и сейчас она не нужна.
— Я способен с ней справляться!
— Ошибаешься, это она справляется с тобой.
— Да кто ты такая, чтобы так со мной разговаривать? Я не намерен выслушивать поучения какой-то зубной фейки!
— Послушай, она тебя убьет. Я абсолютно уверена!
— То есть я должен перестать играть?
Некоторое время Сьюзен медлила с ответом.
— Не совсем так… потому что тогда…
— Я не намерен выслушивать поучения как жить от какой-то оккультной девчонки! Очень может быть, что тебя даже не существует! Так что можешь лететь обратно в свой волшебный замок, поняла?
Сьюзен даже лишилась дара речи. Она давно смирилось с безнадежной тупостью человечества, особенно той его части, что ходит вертикально и бреется по утрам, но она не могла не почувствовать себя глубоко оскорбленной. Никто не смеет разговаривать так со Смертью. По крайней мере, это длится очень недолго…
— Ну, хорошо, — промолвила наконец она и дотронулась до его руки. — Ты еще увидишь меня, и… и тебе это совсем не понравится! Потому что, позволь признаться, так уж получилось, что я…
Выражение ее лица вдруг изменилось. Она почувствовала, что падает назад, одновременно оставаясь на месте. Комната завращалась вокруг искаженного лица Бадди и провалилась во тьму.
А потом тьма взорвалась, и явился свет.
Мерцающий свет свечи.
Бадди провел рукой по пустому месту, где только что стояла Сьюзен.
— Ты еще здесь? Эй, куда ты подевалась? Кто ты?
Утес огляделся.
— Кажется, я что-то слышал, — пробормотал он. — Кстати, ты знаешь, что некоторые из тех инструментов были не совсем обы…
— Знаю, — перебил его Золто. — Жаль, не удалось воспользоваться той крысиной дудкой, я снова проголодался.
— Я имею в виду, они действительно были из ле…
— Да.
— Но они оказались в лавке подержанных музыкальных инструментов?
— А ты никогда не закладывал свои камни?
— Конечно закладывал, — кивнул Утес. — Все закладывают свои инструменты рано или поздно, сам знаешь. Иногда это единственный способ получить деньги на еду.
— Вот видишь, ты сам себе ответил. Так рано или поздно вынужден поступить каждый настоящий музыкант.
— Да, но эта штука, на которой Бадди… ну, то есть на ней был написан номер «один»…
— Да.
Золто поднял взгляд на указатель улицы.
— Улица Искусных Умельцев, — прочитал он. — Пришли. Даже в такое позднее время почти все мастерские должны быть открыты. — Он перебросил мешок, в нем что-то треснуло. — Ты будешь стучать в двери по этой стороне, а я — по той.
— Да, хорошо… но подумай, номер «один»! На той раковине стоял номер «пятьдесят два». Кому же принадлежала гитара?
— Не знаю, — ответил Золто и постучал в первую дверь, — но, надеюсь, бывший владелец за ней не вернется.
— Это и есть, — возвестил Чудакулли, — обряд АшкЭнте. Как видите, ничего сложного. Правда, нужно использовать свежие яйца.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сьюзен заморгала.
На полу была нарисована окружность. Вокруг стояли странные неземные существа, которые, когда она несколько привела в порядок сознание, оказались обычными студентами.
— Кто вы такие? — закричала она. — Где я? Немедленно отпустите меня!
Она решительно подошла к линии и наткнулась на невидимую стену.
Студенты смотрели на нее так, как смотрят люди, слышавшие о существовании женщин, но ни разу не оказывавшиеся ни с одной из них настолько близко.
— Я требую, чтобы вы отпустили меня! — Она грозно посмотрела на Чудакулли. — Ты тот волшебник, которого я видела вчера вечером?
— Именно так, — подтвердил Чудакулли. — А это — обряд АшкЭнте. Он вызывает Смерть в круг, и он — в данном конкретном случае она — не может выйти из него, пока мы не позволим. В этой книге много чего всякого разного понаписано о призвании и изгнании, причем смешными длинными фразами, но на самом деле это всего лишь показуха. Попал в круг — из него не выберешься, вот и все правила. Должен сказать, что твой предшественник, ха, неплохая игра слов, относился к данному обряду с большим пониманием.
Сьюзен свирепо воззрилась на волшебника. Магический круг выделывал разные штуки с пространством вокруг нее, и это казалось ей самым несправедливым из того, что с ней произошло.
— Зачем вы меня вызвали? — спросила она.
— Уже лучше. В большей степени соответствует сценарию, — похвалил Чудакулли. — Нам дозволяется задавать тебе вопросы, понимаешь? А ты должна отвечать. Честно.
— Ну?
— Присесть не желаешь? Выпить чего-нибудь?
— Нет.
— Как угодно. Эта новая музыка… расскажи нам о ней.
— И вы вызвали СМЕРТЬ, чтобы узнать о такой ерунде?
— Честно говоря, я не совсем уверен, кого именно мы вызвали, — признался Чудакулли. — Эта музыка — она действительно живая?
— Кажется… да.
— И она где-нибудь живет?
— По-моему, она жила в одном инструменте, но сейчас постоянно перемещается. Все? Можно идти?
— Нет. Ее можно убить?
— Не знаю.
— Она должна быть здесь?
— Что?
— Она должна быть здесь? — терпеливо повторил Чудакулли. — Ну, ее появление не случайно?
Сьюзен вдруг остро почувствовала свою значимость. Как она слышала, волшебники являются мудрейшими из мудрых, это подразумевалось самим словом «волшебник»[50]. Но сейчас они спрашивали ее. Ее слушали. Глаза Сьюзен даже заблестели от уважения к себе.
— Я… так не думаю. Она появилась случайно. Этот мир для нее не подходит.
Чудакулли самодовольно улыбнулся.
— Вот и я тоже так считаю. Сразу сказал, здесь что-то не так. Эта музыка заставляет людей быть тем, чем они быть не могут. Но как мы можем ее остановить?
— Вряд ли это у вас получится. Заклинания против нее бессильны.
— Правильно. Музыка вообще не подчиняется волшебству. Но что-то должно ее останавливать. Тупс, покажи-ка свою коробку.
— Э… Вот.
Он открыл крышку. Комнату заполнила музыка, едва слышная, но все еще вполне различимая.
— Словно паук в спичечном коробке, правда? — усмехнулся Чудакулли.
— Музыку такого рода нельзя воспроизвести при помощи обычной проволоки, натянутой в коробке, — возразила Сьюзен. — Это против законов природы.
Тупс явно почувствовал облегчение.
— А ведь я говорил! — воскликнул он. — Но тем не менее это происходит. Она сама того хочет.
Сьюзен долго разглядывала коробку. Потом улыбнулась, но веселья в ее улыбке не было.
— Она тревожит людей, — сказал Чудакулли. — И… вот, взгляни. — Он достал из глубин мантии свернутый лист бумаги и развернул его. — Какой-то пацан пытался приклеить это на наши ворота. Какая наглость! Я, конечно, отобрал у него плакат, а ему самому посоветовал прыгать отсюда быстрее. — Чудакулли с довольным видом посмотрел на кончики своих пальцев. — М-да… Он, разумеется, придет в себя, но через пару деньков… Да, я отвлекся, здесь говорится о каком-то Фестивале Музыки Рока. На самом же деле, поверь моему опыту, все это закончится тем, что сюда прорвутся всякие Твари из других измерений. В этой части света такое часто случается.
