Хотя новый «Блок-174» и выглядел толстобрюхим и тяжелым, он стал свидетельством прогресса, особенно по сравнению с медлительным «поте». Оставалась одна-единственная проблема – их слишком мало запустили в производство. Сент-Экс и не пытался скрыть своего пессимизма перед своим приятелем Раймоном Бернаром, режиссером, с которым завтракал после его возвращения с юга. «Старина, мы обречены!»
Была только одна радостная новость в тот период – разведывательная авиагруппа 2/33 возвращалась в Орконт. Пилотируя один из трех «Блоков-174», за которыми его и двух командиров эскадрильи (Ло и Желе) посылали в Мариньян, Антуан приземлился там 18-го. Его переполняла радость от возможности снова занять его «монашескую келью» в сельском доме Черчеля. На Пасху, 24 марта, стояла холодная погода, а спустя четыре дня их занесло очередным снегопадом. Но 29-го Сент-Экзюпери предоставили право полета на первое задание группы на «Блоке-174». Сопровождаемый капитаном Моро (в качестве наблюдателя) и адъютантом Луи Багрелем (радист и хвостовой стрелок), он полетел на этой двухмоторной машине на большой высоте выполнять аэрофотосъемку немецких позиций к северу от Люксембурга. Пулеметы работали исправно, так же как и фотокамеры (которые снабжались нагреваемыми футлярами), но слой облаков прерывал съемку, а на высоте 9 тысяч метров при температуре 42 градуса ниже нуля замерзли приборы.
– Что будем делать? – спросил Сент-Экс, опасаясь, как бы его наблюдатель, капитан Моро, не подумал, будто он струсил.
– Бесполезно сопротивляться, – последовал ответ. – Можно вполне повернуть обратно.
Дефекты, или, как их называли, «гремлины» (злые гномы, приносящие летчикам неудачи), еще не все исчезли. Но свое превосходство новый самолет продемонстрировал двумя днями позже, когда лейтенант Пьер Лакордер (любимый шахматный партнер Сент-Экса) вынужден был повернуть обратно на своем «поте»: камеры и пулеметы замерзли на высоте 23 тысяч футов. В тот же день (31 марта) Сент-Экзюпери, снова сопровождаемый Моро и Багрелем, пилотировал второй «блок» авиагруппы (во время успешно выполненного задания) на протяжении двух часов над Ахеном, Дюссельдорфом и Кельном на высоте 9 тысяч метров, где им не докучали ни немецкая зенитная артиллерия, ни истребители. Единственная жалоба поступила уже на земле от отделения фоторасшифровки, которое обнаружило, что они неосторожно пропустили одну петлю Рейна!
На следующее утро с командиром эскадрильи, капитаном (его недавно повысили в звании) Франсуа Ло, случилось то, чего так часто боялся Антуан. Кислородная маска капитана вышла из строя, и он потерял сознание. К счастью, он летал на «блоке» в качестве наблюдателя, и пилот, нырнув на более низкую высоту, сумел благополучно довести самолет до аэродрома. Сент-Экса попросили заменить Ло, и на следующий день он полетел на двухчасовое задание, на сей раз с капитаном Желе (командиром 4-й эскадрильи) в качестве наблюдателя. Когда они пролетали над Бонном и Кобленцем на высоте 27 тысяч футов, то с удовольствием отметили, как немецкий истребитель, двигавшийся на один километр левее и на 1500 футов ниже, не сумел перехватить их.
12 апреля все отпуска были отменены, и, к недовольству как офицеров, так и рядовых, авиагруппе приказали эвакуироваться из «ее» небольшой деревеньки Орконт и возвращаться на аэродром Ати-су-Лаон. Перебазирование принесло им беду – через три дня у Ло, на «Блоке-174», замерз руль направления, как раз тогда, когда он летел над Руром. Атакованный тремя «мессершмиттами», он получил пробоину в правом крыле, из которой хлестало топливо, предназначенное для его правого двигателя. Ситуация усугубилась интенсивным пулеметным обстрелом, уклоняясь от которого машина попала в жестокий штопор, самолет пробил несколько слоев облачности, отклонившись от курса на 100 миль. Адъютант Луи Багрель, сопровождавший Сент-Экса во всех трех его предыдущих заданиях, истек кровью на своем посту, не переставая строчить из пулемета до самого последнего вздоха. Из-за поломки второго мотора Ло совершил вынужденную посадку на брюхо на территории Бельгии. Сильно обожженный, он сумел выбраться из пылающей машины, но его пришлось отправить в госпиталь, как и его наблюдателя, Мориса Бедьеза, умершего от ран той же ночью.
То был грустный день для эскадрильи Сент-Экса, командование над которой теперь принял лейтенант Жан Израель. В последний день апреля невезучая 3-я эскадрилья чуть не потеряла своего второго командира, когда «блок», в котором Израель занимал место наблюдателя, потерпел крушение во время взлета, и он выбрался из самолета со сломанным носом. Это причиняло ему немалую боль, и с тех пор его нос стал часто краснеть (как в эпизоде из «Полета на Аррас» Сент-Экзюпери). Вероятно, так проявлялось негодование Израеля по поводу методов ведения войны.
Сент-Эксу тем временем предстояло возвратиться в Париж для медицинского освидетельствования. Два задания, проходившие на большой высоте, выполненные им за два дня подряд, вызвали новую вспышку ревматизма, сопровождаемую лихорадкой, и он чувствовал себя совсем плохо. 10 мая его на аэродроме в Ати-су-Лаоне не было. В тот день шесть бомбардировщиков «Дорнье-17» на рассвете начали налет: бомбили и обстреливали летное поле. Они взорвали 150 тысяч литров бензиновых запасов. «Фиктивная война» закончилась, начался блицкриг.
После налета немцев на рассвете 10 мая на аэродроме в Ати-су-Лаоне благодаря камуфляжу, заранее устроенному Алиасом из предосторожности, сильно поврежденным оказался только один из самолетов авиагруппы. Бомбовые воронки на поле торопливо закопали или закрыли металлическими полосами, и первые задания были получены. Плохие погодные условия вынудили Алиаса приступить к выполнению заданий исключительно на бреющем полете, и Сент-Экзюпери к этим полетам в любом случае не привлекали. Очень опасные, они требовали большого навыка и реакции молодого организма. Ошеде летал 11 мая над Маастрихтом, где немцы уже вовсю форсировали Маас (Мёз). Той же ночью Гавуаль летал на низкой высоте над Арденнами, и они с наблюдателем видели, как дороги этой лесистой области прочерчены пунктиром из слабых светящихся ленточек, указывающих на присутствие немецких конвоев, продвигающихся в темноте с завязанными тряпками фарами. Когда Гавуаль пришел для «опроса после выполнения задания» (за ним закрепилось более популярное название – «пытка») на командный пост, там случайно оказались два штабных офицера связи 2-й и 9-й армий. Но с той невероятной тупостью, которая, казалось, обрушилась эпидемией на весь французский Генеральный штаб, от Гамелина и далее, они отказались всерьез принять его сведения. Пунктирные линии света в темноте? Немецкие конвои, перемещающиеся через Арденны? «Но, господа, вам это просто померещилось!» Гавуаль и его наблюдатель капитан Пьер Андрева, по мнению этих остолопов, оказались жертвами ночных галлюцинаций!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
