Коли, прежде чем посетить музей, очень долго думал над версией, и потому рассказал профессору более-менее убедительную, как ему казалось, историю о том, что его дедушка-де в молодости был археологом, и он нашел этот свиток где-то в Греции в каком-то очень древнем храме…
Пока Коли упражнялся в ораторском искусстве, профессор с помощью каких-то инструментов и химикатов стал разворачивать свернутые в трубку листы. Когда парень окончил свою речь, профессор начал смеяться, а потом ответил, что вряд ли эту вещь мифический дед-археолог мог откопать в Греции, тем более в храме, потому что эта книга хоть и на греческом языке, но в ней идет речь о таких вещах, которые карались всеми мыслимыми и немыслимыми древнегреческими законами. Книга, оказывается, называлась "Анатомия" но Джек Коли ничего не понимал в подобных вещах, впрочем, профессор это прекрасно видел. Он прочел необразованному контрабандисту целую лекцию о возможном происхождении свитка, и заключил, что этот весьма ценный свиток наверняка есть часть знаменитой Александрийской библиотеки, сгоревшей еще в те времена, когда еще и Иисуса Христа на свете не было…[76]
Затем профессор снова повторил свой вопрос о происхождении свитка, и у него был такой вид, словно он намеревался вызвать полицию. Джек здорово перетрусил, и прекрасно осознавая всю свою необразованность, понимал, что врать далее не имеет смысла, а то можно основательно запутаться до такой степени, что это будет выглядеть просто неприлично. Но что ему еще оставалось делать? Не рассказывать же этому незнакомцу всю правду?
Однако профессор резко сбавил обороты, словно сообразил, в каком затруднительном положении находится его визитер. Ведь у Коли не было совершенно никаких оснований сейчас находиться на территории США (контрабандисты, как правило, виз не оформляют), и вздумай профессор вызвать полицию, у ямайца могли бы быть крупные неприятности. Профессор снова принялся колдовать над свитком, а Коли, улучшив момент, прямо спросил американца, может ли он что-нибудь получить за эту вещь, но так, чтобы никто, кроме его и профессора, об этом не знал?
И тут профессор буквально ошеломил Джека.
— В 1935 году, — сказал он, неторопливо закуривая гаванскую сигару, — англичане обнаружили на Барбадосе ящик с древними свитками, предположительно — из Александрийской библиотеки, сгоревшей в 47 году до нашей эры… Затем такой же ящик был обнаружен в подземельях Мальты, которые служили местным контрабандистам перевалочной базой… Ты, приятель, парень не то что сообразительный, а очень даже умный, и потому не притарабанил мне третий ящик целиком. Может быть в этом и есть здравый смысл, но и отрицательные моменты игнорировать тоже не стоит.
И тут Джек сморозил, наверное, самую большую глупость в своей жизни.
— Да! — выпалил он, замирая от страха, — У меня есть ЦЕЛЫЙ ЯЩИК таких свитков. И я хочу продать его целиком!
Профессор, казалось, ничуть не удивился, хотя Коли чутьём контрабандиста чувствовал, что он потрясен этим заявлением. Но профессор только покачал головой и пробормотал:
— Целиком тебе этот ящик ни за что не удастся продать, не привлекая абсолютно никакого к этому внимания. Тебе придется всем и каждому объяснять, какими такими путями он к тебе попал, а он ведь попал к тебе совсем не просто, так? Избавляться же от его содержимого по частям — это дело долгое, хлопотное и даже опасное, к тому же сам понимаешь, без специальных знаний тебе ни за что не справиться. Я же помочь тебе тоже почти ничем не могу — в Америке насчет этого законы очень строгие. Поэтому я дам тебе один адрес, и ты привезешь свой ящик туда…
Он выдержал многозначительную паузу, а затем словно спохватившись, добавил:
— Если, конечно, хочешь получить хоть что-нибудь!
Он черкнул несколько строк на листке, вырванном из блокнота, сложил этот листок вчетверо и сунул его в нагрудный карман Джека.
— Прощай. — сказал он и протянул Коли руку. — И удачи тебе.
Свиток лежал на столе перед профессором, но Джек Коли не стал его забирать с собой. Он сбивчиво поблагодарил профессора за консультацию и "наводку", и пошел к выходу.
На улице контрабандист развернул листок, и прочел то, что было на нем написано. Теперь ему следовало отправиться по адресу: Каракас, Венесуэла. Его "товар" должен был заинтересовать некоего доктора Бетанкура из Исторического национального центра Венесуэлы. Джек содрогнулся: этот самый доктор Бетанкур был одним из самых главных клиентов Буба Монтегю, и по слухам, был главарем так называемой "секретной научной мафии", тайно вывозившей из страны исторические ценности…
Джек Коли вернулся домой с твердым намерением утопить этот злосчастный ящик, который невозможно продать, в море, но потом, поразмыслив, решил его просто подкинуть в какой-нибудь музей — зачем добру пропадать, тем более что это несчастное сокровище и так каким-то чудом избежало участи остальных древностей, сгоревших в Александрийской библиотеке черт знает в каком году. Не прошло и недели с момента возвращения из Штатов, как Джек спустился в подвал, откопал ящик, спрятанный среди прочего барахла и открыл его.
Из ящика снова потянуло болотом, Не обращая внимания на запах, Джек стал перелаживать свитки в брезентовый мешок. Между делом он пересчитал их — свитков было ровно 248 штук, если учесть отсутствие тех двух, один из которых достался американскому профессору, а другой сгинул в выгребной яме. Все свитки были разной толщины, разного веса, имели разный цвет и сделаны были из разного материала — одни из толстой, но мягкой бумаги, походившей на хорошо выделанные шкуры животных, другие из тонкого и ломкого папируса. Многие из них удалось без труда развернуть, и Джек увидел, что записи на них были прекрасного качества: краски (или тушь), которыми были нанесены непонятные письмена, нисколько не выцвели от времени, словно им не стукнули уже целые тысячелетия…
Больше всего Джека заинтересовали рисунки и схемы, которыми были украшены рукописи. Он часами сидел над ними и с любопытством разглядывал изображения диковинных зверей и очертания неведомых материков, человеческие внутренности, с поразительной точностью выписанные умелой рукой, и многочисленные карты звездного неба, на которых были нанесены созвездия, по большей части Коли неизвестные… Больше всего его заинтересовали чертежи каких-то непонятных машин и механизмов, но как парень не бился над расшифровкой этих чертежей, ничего разобрать не мог.
Эти "занятия" с древними рукописями настолько увлекли необразованного контрабандиста, что он начисто позабыл про свое намерение сдать эти сокровища в музей, и выкроив свободную минутку, нырял в подвал, чтобы насладиться разглядыванием этих "доисторических", как он сам их назвал, энциклопедий…
Так продолжалось еще некоторое время, пока в ордин прекрасный день Коли не подписал выгодный контракт, и ему пришлось совершить на "залётном корабле" сверхдальний рейс в Европу, а потом — на Дальний Восток. За домом присматривать он оставил одну из своих многочисленных подруг, на которой намеревался жениться после возвращения, и которой поэтому доверял больше остальных. Путешествие прошло прекрасно — Джек Коли вернулся домой с карманами, набитыми деньгами, посредством которых он намеревался обзавестись солидным счетом в кингстонском банке. Однако дома его ждали сплошные неприятности.
… От жилища разбогатевшего контрабандиста остались лишь обгоревшие стропила да несколько кирпичей от фундамента. Дом сгорел средь бела дня — это был результат небрежного отношения его пассии к кухонной плите. По крайней мере она так заявила полиции после того, как уехали поприсутствовавшие на пожаре пожарники. Счастье еще, что дом Джека Коли стоял на отшибе посреди сада — в противном случае могло выгореть пол-Кингстона: в тот год стояло невероятно сухое лето, и вся западная часть ямайской столицы в основном состоит из лёгких деревянных домиков с картонными стенами, наподобие тех, что так любят строить себе японцы…
Однако самое неприятное было впереди. Расчистив забитый золой и обгоревшими головешками подвал, Джек не обнаружил в нем абсолютно никаких следов когда-то спрятанного ящика, а следы эти, хоть тресни, должны были остаться: даже если сам ящик и сгорел в адском пламени пожара, охватившего дом, то никак не могли сгореть толстые и широкие металлические полосы, которыми он был обит…
Все это было очень странно, если не чересчур подозрительно. Подруга Джека этой странности объяснить никак не могла — она этого ящика не только в глаза никогда прежде не видела, но даже и представления не имела о его существовании… Джек, впрочем, ей не очень поверил, он еще больше укрепился во мнении, что с этим пожаром все не так просто, как кажется окружающим. Потеря самого ящика его не очень волновала — его более всего волновал тот факт, что кругом доверять никому нельзя, а рукописи, если они не сгорели — украдены, а если украдены, то значит будут проданы, в любом случае они попадут в ТЕ руки, для которых в конце концов и предназначены…
