разрыдался.
Но эти неудачи постигли кандидатов только двух избирательных округов, а всего их было в стране около четырех тысяч. Списки в округах были составлены, необходимые документы поданы, партийные символы придуманы, зубы оскалены. Премьер-министр посетил несколько округов, агитируя за кандидатов Конгресса. Предвыборная кампания в Пурва-Прадеш была готова развернуться на полную катушку.
Но решающим фактором оставались избиратели, «чистая» и «нечистая» публика, обладающая правом голоса, скептически настроенная и доверчивая. Их количество в шесть раз превышало число допущенных к голосованию в 1946 году. Это были самые масштабные выборы, когда-либо проводившиеся на земле. В них участвовала одна шестая населения земного шара.
Махешу Капуру, оставшемуся без округов Мисри-Манди и Западной Рудхии, удалось все же выдвинуться в качестве кандидата Конгресса от округа Салимпур-Байтар. Еще несколько месяцев назад подобное ему и в голову не пришло бы. А теперь, с подачи Мана, Л. Н. Агарвала, наваба Байтарского, Неру, Бхаскара, С. С. Шармы, Джхи и еще, возможно, сотни известных и неизвестных посредников, он собирался отстаивать свою политическую позицию и идеалы в округе, где он был фактически посторонним. Сказать, что это его беспокоило, значило бы ничего не сказать.
Часть шестнадцатая
16.1
Кабир увидел Малати, входившую в «Голубой Дунай», и лицо его просветлело. Он уже выпил две чашки кофе и заказал третью. За матированными оконными стеклами огни улицы Набигандж сияли ярким, но рассеянным светом; мимо окон проплывали смутные силуэты прохожих.
– А, ты все-таки пришла.
– Разумеется. Я получила утром твою записку.
– Надеюсь, я не избрал для встречи неудобное для тебя время?
– Не более неудобное, чем любое другое, – ответила она. – Нет, это звучит плохо. Я хотела сказать, что жизнь слишком суматошная и я просто не знаю, как еще держусь на ногах. Когда я жила в Найнитале, вдали от всех знакомых, было так спокойно.
– Ты не возражаешь против углового столика? Можем пересесть.
– Нет, я тоже предпочитаю сидеть здесь.
– Что заказать?
– О, просто кофе, больше ничего. Я сегодня иду на свадьбу, поэтому так и разоделась.
На Малати было шелковое зеленое сари, окаймленное широкой полосой темно-зеленого цвета с золотом. Она выглядела великолепно; ее зеленые глаза светились ярче обычного.
– Мне очень нравится, – искренне сказал Кабир. – Зеленое с золотом – просто ослепительно. И в придачу ожерелье с этими зелеными штучками и узор, как у кашемировой шали.
– Эти зеленые штучки – изумруды, а не что-нибудь, – негодующе фыркнула Малати, на самом деле польщенная.
– Ну, я не очень-то в таких вещах разбираюсь. Но выглядит все потрясающе.
Подали кофе. Потягивая его, они говорили о фотографиях, которые были сняты во время спектакля и получились хорошо, о горных деревушках, где бывали и он, и она, о верховой езде и коньках, о политике и последних событиях, в том числе беспорядках на религиозной почве. Малати удивлялась тому, как легко болтать с Кабиром, как он красив и очарователен. Теперь, когда он снял костюм Мальвольо, легче было отнестись к нему серьезно. Но поскольку ранее он все-таки был Мальвольо, Малати испытывала по отношению к нему некую профессиональную солидарность.
– А ты знала, что в Индии больше снега и льда, чем где-либо еще на Земле, не считая полюсов?
– Неужели? Нет, не знала. – Она помешала кофе в чашке. – Но я многого не знаю. Например, что значит эта встреча.
Кабиру пришлось высказаться напрямую:
– Я хочу поговорить с тобой о Лате.
– Так я и думала.
– Она избегает меня, не отвечает на мои записки. Можно подумать, она меня ненавидит.
– Разумеется, нет, не надо мелодрамы, – рассмеялась Малати. – Я думаю, ты ей нравишься, – сказала она уже серьезным тоном. – Но ты же знаешь, в чем проблема.
– Я все время думаю о ней, – сказал Кабир, непрерывно помешивая ложкой кофе. – Не могу выкинуть из головы мысль, что она встретит какого-нибудь парня – как она встретила меня – и он ей понравится больше. Тогда у меня не останется никаких шансов. Я просто не могу не думать о ней. И постоянная депрессия – странно, но факт. Вчера раз пять обошел весь кампус, думая: а вдруг она где-нибудь там – на скамейке, на берегу реки, на ступеньках колледжа, в аудитории, на крикетном поле. Я так больше не могу и хочу, чтобы ты мне помогла.
– Я?
– Да. Это, наверное, ненормально – так любить человека. Ну, не то что ненормально… – Кабир опустил голову, затем тихо продолжил: – Это трудно объяснить, Малати. Когда я был с ней, я радовался, я был счастлив, как не был счастлив до этого, наверное, год, если не больше. Но это очень быстро кончилось. Она теперь так холодна со мной. Скажи ей, что я согласен бежать с ней, если она хочет… Хотя нет, это нелепо. Скажи ей… почему она… она ведь даже не верующая. – Он помолчал. – Никогда не забуду выражения ее лица, когда она увидела, что я буду играть Мальвольо. Она была в ярости! – Он засмеялся, но сразу перестал. – Так что придумай что-нибудь.
– Но что я реально могу сделать? – спросила Малати. Ей хотелось похлопать его по руке. Ему, похоже, представлялось, что она обладает неограниченным влиянием на Лату. Это, конечно, было лестно.
– Ты можешь быть посредником.
– Но она уехала вместе со своими в Калькутту.
– Опять в Калькутту? – Кабир задумался. – Тогда напиши ей.
– За что ты ее любишь? – спросила Малати, глядя на него с некоторым любопытством. В течение одного года число поклонников Латы выросло от нуля до трех. Такими темпами еще через год оно должно было удвоиться.
– Что значит «за что»? – Кабир удивленно посмотрел на Малати. – За то, что у нее шесть пальцев на ногах. Откуда я знаю «за что»? Это не важно, Малати. Так ты поможешь мне?
– Ладно.
– И все это очень непонятно сказывается на моей игре, – продолжал Кабир, даже не думая поблагодарить ее. – Шестерок у меня получается больше, но я быстрее вылетаю. Однако против «Старых брахмпурцев» я играл хорошо, так как знал, что она смотрит игру. Странно, да?
– Очень странно, – ответила Малати, позволив себе улыбнуться только глазами.
– Я не такой уж невинный мальчик, – чуть запальчиво сказал Кабир, заметив эту улыбку.
– Надеюсь, что так, – рассмеялась Малати. – Хорошо, я напишу в Калькутту. Оставайся на линии.
16.2
Арун сумел скрыть от матери, что организовал празднование дня ее рождения. Он пригласил на чай несколько пожилых дам из ее калькуттской компании, с которыми она иногда играла в карты, и, жалея ее, воздержался от приглашения семейства Чаттерджи.
Однако Варун выдал секрет. Сдав после долгой подготовки
