— Даже не говори мне об этом! — я протестующе затрясла головой. — Я боюсь слышать об этом.
— Когда-нибудь ты узнаешь, тебе придется об этом услышать. Но я согласен, это время еще не наступило. Но ты должна понимать, есть возможность, что нас когда-нибудь не станет, и меня тоже.
Калеб мягко поцеловал меня, но и это не развеяло моего страха, а особенно моей злости на его слова. Даже то, что Калеб держал меня за руку, пока мы возвращались домой, ничего не меняло. Он все время смотрел на меня, но я копила в себе злость, обижалась на его глупые слова, которые меня так испугали. А перед глазами застыла картинка того, что однажды Калеб может мне больше не улыбнуться. Его может не стать так же, как и дочери Аераса. Что он может просто перестать существовать.
Мелькающие холодные деревья, покрытые снегом, раздражали как никогда. Я просто не могла поверить в возможность того, что мой Калеб, может умереть. При одной мысли об этом, меня выворачивало наизнанку.
Я так же не стала говорить с Калебом, когда мы приехали домой. Пока он беседовал с моими родителями и остальной частью семьи, я ела на кухне, раздраженно стуча посудой. Мой страх выливался в злость. Так и не смотря на своих родных расположившихся в гостиной, я прошествовала в свою комнату, даже не взглянув на близнецов, не желая их расстраивать. Они почти всегда были очень чуткими к изменению моего настроения.
Хлопнула я дверью так же, как и посудой на кухне — очень громко, что все предметы в моей комнате затряслись. На пол полетели подушки, и я в прыжке завалилась на кровать, в чем была. Если бы сейчас поблизости оказался какой-либо волк, я бы истерзала его сознание в клочья! Никто не смеет причинять боль Калебу!
Калеб появился в комнате как всегда беззвучно. Глянув мельком на его ожидающую фигуру, я натянула наушники и включила музыку. Как он только смеет рассуждать о своей смерти!!!
Постояв минуту-другую, Калеб лег рядом. Я закрыла глаза, чтобы не смотреть на него. Когда внезапно музыка в наушниках прекратилась, я все равно не открыла глаз. Ну, почти.
Калеб перевернулся на спину. Затем подумал и сел. Руки сами собой скользнули по моей талии. На меня смотрели знакомые глаза.
— Рейн, — Калеб зарылся лицом в мои волосы. — Хватит дуться, я так не могу. Когда ты зла на меня, мне отчаянно нужно твое прощение.
— Знаешь, не смотря на слова Изегрима, я не боялась. Ничего не боялась. Но то, что ты сегодня сказал мне, было поистине ужасающим. Это сделало меня слабой.
Я хотела ткнуть его в плечо, чтобы он понял всю мою злость, но Калеб успел увернуться.
— Не калечь себя, — мягко отозвался он, перехватывая мои руки, и взывая ко мне, своими красивыми глазами.
Он просто подавлял меня своей чувственностью. Но я по-прежнему была еще слишком зла, чтобы так быстро поддаваться, а тем более контролировать то, что говорю.
— Мне уже надоело, что ты вечно меня опекаешь, — взорвалась я, подпрыгивая на кровати, — я не бессильное дитя. Иногда я думаю, что действительно лучше быть оборотнем, чем вампиром, да и вообще быть с тобой!!!
Застыла тишина. Мертвая. Неподвижная. Медленно до меня начало доходить, что я сказала, а лицо Калеба все еще сохраняло ласковое выражение. Пока что.
Мои глаза упорно не хотели отрываться от его глаз. Повисло молчание, тяжелое, которое мог разорвать только Калеб. Вдруг я ощутила, как его сильные руки притянули меня к нему, идеальные холодные губы, на своих губах. Застонав, я прильнула к нему, желая, чтобы он не выпускал меня из своих рук никогда!
Не стоило ему говорить, как я жалею о своих словах. Калеб все понял. Он все мне прощал. Как всегда. И почему я могла не согласиться жить с ним в вечности? Моя смертность казалась мне не существенной, глупой, маленькой платой.
— Прости, это от злости, — прошептала я.
— Нет, не от злости, — возразил Калеб, — но я тебя понимаю. Поверь, все это делается ради тебя и твоей защиты!
Я отстранилась и встала. Ну, сколько можно об этом?! Мне и так было плохо, а он напоминал мне о том, что если с Калебом или моей семьей что-то случиться, виновата буду я!
Его руки легли мне на плечи, он оказался у меня за спиной. Я хотела отойти, но Калеб не дал мне этого сделать. И правильно, сил находиться так далеко от него, почти уже не осталось. Слабость сковывала меня.
— Не злись, все это делается для твоего же спасения.
— Ты же видел, что я могу. Зачем меня спасать я могу и сама себя защитить, — немного надменно сказала я
Калеб нахмурился. Ну, может до него дойдет, почему я зла?
— Давай оставим это на сегодня, — предложил миролюбиво Калеб, все же разворачивая меня к себе, и тем самым заставляя посмотреть на него. Прохладная рука подняла мой упрямый подбородок. — Ты устала. Слишком много всего на сегодня. Просто доверься мне.
Я все еще была зла, как и раньше, но стоило посмотреть на Калеба, и нечто изменилось. Это была серебристо-серая бездна, и я упала в нее, уже не понимая, где я и что со мной. Глаза Калеба имели безграничную власть надо мною и моей волей. Трудно было дышать или думать, когда он смотрел на меня именно так, с мерцающими искорками в глазах.
Давление гнева и страха медленно спадало. Я поднесла руку и поставила ему на грудь, но там конечно ничего не билось, зато я ощутила знакомый жар его тела. Мое прикосновение, судя по всему, не прошло незамеченным — Калеб затаил дыхание, и его глаза нашли мои. Он долго смотрел на меня, прежде чем позволил моей руке продолжить путь.
— Давай никогда больше о подобном не говорить, — предложила я, приподнимаясь на носки. Теплеющие руки тут же завладели моим лицом.
— Я подумаю, — последнее слово осталось за Калебом. Но не движения.
Глава 22. Ненависть
Уползай, не дыши мне в спину
Своим воплощенным желаньем…
Fiona Addams
Ненависть — пища, которую есть
Надобно только холодной,
Дай ей остыть и до цели донесть
Тихой, от мести свободной.
Генрих Акулов
Забери
Эти длани мрака,
Что тянутся к моей душе.
И вот от ледяного ветра
Затухают мои свечи.
Ощущаю
Только страх
И никакой надежды.
Candles (Within Temptation) (Свечи (Dan_UndeaD))
К Новому году Бет вспомнила о рождественских подарках.
Сегодня мои родители устраивали огромный праздничный ужин для семей Бет, Теренса, и, конечно же, Гроверов. Мы долго думали, как устроить так, чтобы присутствовала Ева. Можно было просто сказать, что Грем снова уехал в командировку, но это лишило бы Еву праздника. Эту проблему решила Мизери — пользуясь своим талантом, она вызвалась загримировать Еву. Я, как и все в нашей семье, не знала, что же из этого выйдет.
