В это время граф Балдуин, брат герцога Готфрида, укрепился в Эдессе, или Рагесе, городе медов, знаменитом городе, вернее, части и области Армении; собственно, он добился у этого народа княжеской власти, только когда умер их престарелый, христианнейший правитель, принявший его к себе из Антиохии в качестве защитника; когда [Балдуин] одержал победу в ряде сражений, он объявил его своим сыном и наследником. С древних времен этот могучий город никогда не сдавался без боя язычникам, ибо был укреплен невероятно крепкими стенами, снабжен протекающей внутри него рекой, был удобно расположен и изобиловал как людьми, так и пищей. Нет ни времени, ни надобности предавать бумаге, сколько раз названный Балдуин с малыми силами повергал полчища варваров; правда, иной раз он терпел поражения, но чаще побеждал. Так, однажды потеряв войско, он привел из Антиохии новое, и, наконец, коварно взяв с собой в поход одного лже-союзника, турка по имени Балдук, схватил его и убил. Однако желающему все это описать не хватит ни времени, ни бумаги.b
A.1099
1099 г. aРождество Господне император Генрих отпраздновал в Кёльне, а Богоявление1 - в Ахене; там он провозгласил королем своего сына Генриха Младшего, отстранив старшего сына Конрада, которого ранее короновал. Конрад же, раскрыв причину своего восстания тем немногим в королевстве, кому безоговорочно доверял, взял из разряда министериалов отца некоего всадника по имени Конрад, очень храброго и умного мужа, и почти 9 лет удерживал в своей власти земли Италии, а также титул и достоинство короля; распространившийся между тем по римскому миру слух о его талантах привел к тому, что никто из благочестивых, никто из мудрых не сомневался, что только в нем заключается спасение государства. Ибо он был католическим мужем, во всем послушным апостольскому престолу; преданный благочестию более, чем власти или оружию, в достаточной мере или даже сверх меры наделенный силой и отвагой, он предпочитал проводить свободное время в чтении, а не в играх; он был милостив ко всем, но особенно отличался милосердием и сочувствием по отношению к пребывающим в нужде воинам; он никого не обижал, никому не причинял насилия, никого не осуждал до суда, но был любезен со всеми лицами и во всех отношениях, за что и был заслуженно любим Богом и людьми. Он решил всю жизнь сохранять целомудрие, но, вынужденный своими людьми, женился на дочери Рожера2, герцога Сицилии, одного из самых знаменитых в наше время мужей, и был столь целомудрен в браке, что этому едва можно верить. Помня законное наставление: «Наготы отца твоего не открывай»3, а также: « Чти отца твоего»4, он не позволял достигать своего слуха молве о том, что он по всей Римской империи порицает нравы своего отца, что, мол, только обида, [нанесенная] отцом, и удаление его последним является [единственной] причиной его [мятежа]; но, постоянно именуя его своим государем и цезарем, или императором, он по-приятельски благосклонно называл всех, кто приходил к нему из его дворца, пусть даже самых низких, именем соневольников. Кроме этих духовных достоинств, он был весьма красив телом и строен фигурой.a
bПасху5 император Генрих отпраздновал в Регенсбурге, где внезапно возникла сильная смертность. Она поразила пфальцграфа Рапотоb и его двоюродного брата Ульриха6, считавшихся очень богатыми, а также огромное количество людей низкого звания, погубив немало народу по городам и весям.
bКонрад7, епископ Утрехта, был убит фризским купцом в среду на Пасхальной неделе8;b ему наследовал Бурхард9.
bУмер Герман, архиепископ Кёльнский; вместо него был поставлен Фридрих10.
Умер также Ульрих11, епископ Эйхштетта.b
Аббатом Магдебурга стал Хильдебольд, который ввел там Хиршауские порядки.
Урбан, римский понтифик, скончался12 и был погребен в кафедральной церкви Рима, то есть в [соборе] св. Петра. aОн неоднократно созывал соборы относительно сохранявшегося до сих пор церковного раскола и издал множество эдиктов. Среди прочих он созвал в городе Пьяченце собор при участии почти 200 отцов и объявил, что император Генрих отлучен от церковного общения как им, так и его предшественниками; присутствовавшая там королева Адельгейда, жена этого Генриха, сообщила о нем собору много дурного. Но, прежде чем Урбан ушел из этой жизни, он, вдохновленный Св. Духом, поручил избрать вместо себя папой Райнера, кардинала из св. Климента, знатного римлянина, аббата святого образа жизни и добрых нравов; вся римская церковь посвятила его, отмеченного, сверх того, и другими откровениями, пусть вопреки его воле, в свои пастыри, назвав Пасхалием13.
В начале этого года, когда в Антиохии, Лаодикее и Эдессе прошел слух о том, что рука Божья - с тем войском христиан, которое идет впереди, то очень многие из тех, которые там остались, последовали за ними в Тир; так, в апреле месяце все вместе, при сопутствии и содействии Бога, они направились на Иерусалим. Придя к [городу] 7 июня, они окружили его со всех сторон. Роберт, граф Фландрии, и Роберт, граф Нормандии, расположились на северной стороне, у ворот св. Стефана; герцог Готфрид со своими людьми занял конец города, расположенный над долиной Иосафат. Танкред осадил другой конец, [расположенный] напротив башни Давида; граф Раймунд со своими занял гору Сион. Заготавливая в течение 6 дней лестницы, на 7-й день они пошли на приступ города и стали по лестницам взбираться на стены; но напрасны были их усилия; ничего не достигнув, они прекратили [атаки]. Когда войско во время осады стало сильно страдать от недостатка воды, то епископы и князья, проведя совещание, постановили обойти город босиком, чтобы Тот, кто ради нас смиренно вошел в этот [город], благодаря их смирению открыл им его в наказание их врагам. Так и было сделано. Затем, соорудив из древесины кедра и сосны башню с бойницами, приготовив тараны и всякого рода осадную технику, они подошли ближе к городу и в условленный день, 15 июля, ранним утром всеми средствами и всеми силами со всех сторон начали штурм; несмотря на град стрел и камней, которыми осыпали их со стен враги, они с помощью орудий и лестниц взошли на стены. Итак, в 8-й день своего смирения, а именно в тот день, когда оттуда была изгнана первоначальная церковь, когда многие верующие отмечали праздник рассеяния апостолов, они, войдя со всех сторон в город, с Божьей помощью захватили его, перебили всех врагов, не щадя ни женщин, ни детей, так что победители скакали по площади Соломона по колено в сарацинской крови. Когда город был очищен от неверных, все они с дарами и зажженными свечами двинулись к Гробу Господню, вознося Богу хвалу и благодарность, и проливали слезы радости, торжественно исполнив обет. Совершив это, князья, передохнув какое-то время, с общего согласия возвели в короли и князья города Иерусалима и всего края герцога Готфрида14. Они тут же назначили каноников, которые должны были служить в [храме] Гроба Господня; патриархом над ними, не спросив об этом совета у римского понтифика, они назначили Арнульфа15. Тогда откровением Господним через какого-то сирийца им был открыт долгое время скрываемый и охраняемый врагами Крест Господень. За это все возблагодарили Бога. Затем, когда было решено, кто из них будет удерживать город, -ибо прочие из любви к родине и уважения к своим предкам хотели вернуться домой, - то прибыл посол и сообщил о приходе Лавендала, полководца вавилонского царя, с огромным войском. И вот, когда те, которые были в Иерусалиме, убедились в том, что это правда и что вавилонское войско находится в Аскалоне, то устремились ему навстречу, оставив в Иерусалиме под охраной гарнизона свой обоз и своих больных. Вечером, накануне дня битвы, когда солнце уже зашло, случилось, что огромное множество животных, коров, верблюдов, овец и коз, спустившись с гор, присоединилось к войску христиан, а утром, когда христианское войско стройными рядами шло на войну, то животные - о чем весьма удивительно говорить - также, потихоньку следуя за ними, образовали отряд, так что бежали вместе с бегущими и стояли вместе со стоявшими. Тучи защитили христиан от солнечного зноя, создав прохладу. Когда [крестоносцы] увидели бесчисленное вражеское войско, то, преклонив колени, воззвали к Богу. Бог немедля пришел на помощь тем, кто к нему воззвал, и даровал им такую силу и доблесть, что видевший, как они бросились на врага, счел бы и оленя, томимого жаждой и [спешащего] к источнику влаги, [слишком] медленным [по сравнению с ними]; это тем более удивительно, что в войске христиан было не более 5 тысяч конных и 15 тысяч пеших, а во вражеском войске - примерно 100 тысяч конных и 400 тысяч пеших. Тогда Бог явил чудо в [своих] рабах, ибо одним только натиском их обратил в бегство эту толпу еще до того, как они сошлись в битве, и сокрушил все их оружие, так что если бы даже они затем и решили сражаться, то у них не было бы оружия, на которое они могли бы положиться. От меча тогда пало более 100 тысяч мавров. Их охватил такой страх, что до двух тысяч [мавров] было задавлено в воротах города. И нет числа тем, которые утонули в море и погибли в шипах терновника. Весь мир определенно сражался за христиан, и если бы многих из них не отвлекла добыча из лагеря, то лишь немногие из такого множества врагов, уцелев, смогли бы рассказать о битве16. Отпраздновав победу, войско вернулось в Иерусалим; оставив там герцога Готфрида, Раймунд, граф из Сен-Жилля, Роберт, граф Фландрии, и Роберт, граф Нормандии, вернулись в Лаодикею; там они застали пизанский флот и Боэмунда с его людьми. Немалое число [крестоносцев], кроме тех, которые осели с Боэмундом в Антиохии, тех, которые ушли с Балдуином в Эдессу, а также тех, которые остались в Тире и рассеялись по различным областям, провело там собрание. Когда архиепископ Пизанский примирил рассорившихся князей, то большинство решило вернуться на родину. Герцог Готфрид, великодушный герцог, едва ли кому равный по благочестию, располагая малыми силами, начал нападать во имя Господа на многие [города], всюду преследовать остававшихся еще язычников и расставлять в удобных местах гарнизоны; он восстановил разрушенную Яффу и отстроил там давно уже опустевший порт; возродил, где смог, церкви и духовенство, основал в различных местах обители и самым преданным образом жаловал многие дары как монастырям, так и госпиталю, который никогда не прекращал свою деятельность в Иерусалиме. С жителями Аскалона и Дамаска он в интересах торговли заключил самый надежный мир; воинов нашего народа он ценил выше всех прочих, рекомендуя их дикость галльским всадникам из-за присущей им любезной обходительности, и благодаря своему врожденному знанию обоих языков смягчал их обоюдную неприязнь.a
