— Здравствуйте, — сказал Роджер, ставя свой пакет на пол. — Рад, что вы нормально добрались.
Миссис Уотсон протянула руку, и он пожал ее. Рука была маленькая, шершавая, сильная. Он заметил, что ее кожа потемнела и покрылась пятнышками, особенно на шее. Старческими пятнами была усеяна и тыльная сторона руки, выступали наружу вены. Миссис Уотсон была еще более худа, чем Вирджиния, и немного ниже ростом. Для немолодой женщины она выглядела хорошо. Во всяком случае, в ней не было грузной вялости, которой отличалась мать Тедди.
— Приятно снова с тобой увидеться, — сказала миссис Уотсон.
— Что принес? — спросила Вирджиния, поднимая пакет.
— Да так, кое–что.
Он купил в строительном магазине пистолетный паяльник: такие только что появились в продаже — с двумя элементами, оба нагревались мгновенно, один — до исключительно высокой температуры. В оптовой фирме по поставке радиодеталей он нашел электросхемы звукоснимателя нового типа, разработанного компанией «Дженерал Электрик» и работавшего по принципу переменного магнитного сопротивления. Он много времени проводил, посещая такие фирмы–поставщики; новый звукосниматель интересовал всех.
— Вирджиния говорит, у тебя проблемы с зубами, — сказала миссис Уотсон.
— Да, — подтвердил он.
Желая, чтобы обе женщины сели, он неуверенно прошел к дивану.
— Всякий раз, когда они достают свою иглу, — сказала миссис Уотсон, — мне хочется тихо умереть от сердечного приступа и избавиться от хлопот.
Говорила она знакомым ему ровным, спокойным голосом, словно изрекала что–то важное.
— Садитесь, — пригласил Роджер и присел сам.
Тогда Вирджиния и ее мать тоже сели. Повисла неловкая пауза. На него это подействовало угнетающе.
— Нас уволили, — сказал он. — С завода. Сейчас всех увольняют.
Сидя в гостиной своей квартиры, он вдруг ясно увидел, какая она маленькая, невзрачная и, пожалуй, развалюха, как и он сам. Что у него есть? Как он выглядит? На нем, как всегда, были рабочие брюки, пиджак и холщовая рубашка, стоптанные грязные башмаки. А костюм–то он отдал в глажку — раньше завтрашнего дня ее не ждали. Роджер почувствовал себя раздавленным… Перехватило дыхание.
Вообще–то, ему до смерти хотелось уйти, уехать куда угодно. Его тянуло прочь отсюда, уехать было просто необходимо. На улице у дома стояла его машина, готовая для поездки по Шоссе 66[161]. Сначала в Барстоу[162], потом через пустыню Мохаве, мимо Нидлса[163], и, наконец, через границу Аризоны. Сидя напротив жены и тещи в тесной гостиной с закрытыми окнами, он уже слышал звук колес своей машины, чувствовал близость дороги.
Боже, подумал Роджер. Выдержу ли я это?
Он теребил пальцами край пиджака на колене, разглаживал ткань, рассматривал ее. Просто сидеть на месте было невыносимо. Он встал и подошел к окну.
— Можно я открою окно? — спросил он. — Душно тут.
Ни та, ни другая ничего не ответили.
— Я все–таки открою, — сказал он, покрываясь испариной.
Открыв окно, он остался там, наслаждаясь свежим воздухом.
Протянув матери пачку сигарет, Вирджиния спросила:
— Как тебе твоя комната?
— На время сойдет, — сказала миссис Уотсон. — Если задержусь надолго, поищу что–нибудь другое.
— Это я ее нашел, — сообщил Роджер. — Мой выбор.
Миссис Уотсон заметила:
— Машина у тебя хорошая. Вирджиния сказала, ты недавно ее купил.
— Я ее сейчас довожу до ума, — ответил он.
Несколько дней она стояла у него на станции «Шелл», неподалеку. Он чистил свечи, возился с регулировкой карбюратора. Познакомился с двумя парнями, работавшими на станции. Один из них был женат и в этом месяце приходил с женой к ним в гости поужинать.
— Если у тебя нет собственной машины для работы, ты просто зависишь от других, — изрекла миссис Уотсон.
— Это точно, — согласился Роджер.
И снова все замолчали.
На столе стоял ЧМ–приемник, который он начал собирать по схеме. Вирджиния взяла его и сказала:
— Мэрион спросила меня, что это такое.
— Да, я заинтересовалась, — подтвердила миссис Уотсон.
— Я не знала, как это назвать, — сказала Вирджиния. — Это ведь радио, да? — Она поставила аппарат на место. — Я только сказала, что ты это мастеришь.
— Монтирую, — сказал он.
Ему хотелось ухватиться хоть за какой–нибудь термин, чтобы им стало ясно: это не конструктор, не модель для сборки.
— Это будет диапазон такой, — сказал он. — Новый диапазон.
Он не мог объяснить. Это ведь целый новый мир, открытие новых областей, новых уровней… Да и черт с ним, подумал он, осознав тщетность своей попытки. Ладно, скажу, что это телескоп, что тешусь, чтоб время убить. Потом примусь за изобретение микроскопа, а там — и за печатный станок. Если будет время, паровой двигатель изобрету. И буду подвешивать эти игрушки к потолку моей комнаты…
— Послушайте, — сказал он, — это то, что придумал полковник Армстронг. Такое же важное изобретение, как супергетеродинная схема. Ее тоже он создал.
Женщины внимательно слушали.
— Беда только в уходе с частоты, — сказал он. — Когда приемник нагревается, пластины расширяются, и происходит дрейф со станции. Так что приходится перенастраивать.
Роджер поднял незаконченный ЧМ–тюнер.
— Ну да кто–нибудь сообразит, что с этим делать.
Он чувствовал себя увлеченным мальчишкой.
Миссис Уотсон сказала:
— Вирджиния говорит, ты купил машину, чтобы вернуться в Арканзас?
— Да, — ответил он.
— А ее ты спросил, хочет она этого?
Он не знал, что сказать.
— Думаю, тебе следовало бы поинтересоваться у нее, — сказала миссис Уотсон. — Может быть, она не хочет ехать в Арканзас.
— Это хороший штат, — только и сказал он, не глядя ни на ту, ни на другую.
— И что ты там собираешься делать, когда приедешь?
— Осмотрюсь, — Роджеру не хотелось вдаваться в объяснения.
— А здесь ты не можешь этим заняться?
— Все идет не так, как я думал. Вышло не то, чего я хочу. Мне здесь не везет.
— Думаешь, в Арканзасе тебе больше повезет?
— Я ведь там вырос.
— Ты хочешь, чтобы твои дети росли там?
— Не знаю, — сказал он.
— Разве там место для детей? Какие там школы?
— Не знаю, — снова сказал он.
— Знаешь, что я думаю? — спросила миссис Уотсон. — Я думаю, ты сваливаешь на других то, в чем сам виноват.
Он кивнул, глядя в пол.
— Да, ты сам виноват, — сказала миссис Уотсон. — Почему ты не смотришь на меня, когда я говорю?
Он поднял взгляд.
— Это все отговорки — везет, не везет. Дело тут совсем не в везении. Ты ведь это знаешь, правда? Знаешь не хуже меня. А теперь хватит об этом, давай посмотрим правде в глаза. Ты ведь хотел сюда уехать, так что теперь придется добиваться поставленных целей. У тебя жена на руках, а скоро и ребенок будет, и к тому времени у тебя должна быть работа. Здесь легко найти работу. Нужно только поискать. Ты ведь решил, что пора двигаться дальше?
Роджер думал, что бы такое ей ответить. Лицо Вирджинии, сидевшей напротив, оставалось бесстрастным.
— У меня много дел, — наконец нашелся он. — Надо закончить с машиной. — И, вставая, добавил: — Схожу–ка я лучше на станцию.
— Сядь и послушай меня, — велела миссис Уотсон.
— Мне надо идти.
— Машина, между прочим, не только твоя, — заявила миссис Уотсон. — По закону, это не твое единоличное имущество: оно у вас с Вирджинией совместное. Если ты сбежишь на этой машине, то фактически совершишь кражу.
— Это моя машина, — пробормотал он растерянно.
— Ты чем слушаешь? Я говорю ему, что он ею не владеет, а он заладил: моя да моя. Наполовину она твоя, но сбежать на ней ты не можешь. В любом случае, ты не можешь уехать из штата без жены. Ты знаешь это. Тебя арестуют и вернут обратно. Ты не можешь вот так просто оставить семью.
— Мы уедем в Арканзас вдвоем.
— Вирджиния не едет ни в какой Арканзас. Она остается здесь. И тебе нельзя ехать. Это будет означать, что ты бросил жену, а если выедешь на машине из штата, на тебе будет кража в крупных размерах.
— Мне свечи почистить нужно, — сказал он. — Нет такого закона, который запрещал бы мне съездить на заправку, чтобы там покопались в моей собственной машине.
Направившись к двери, Роджер ожидал, что миссис Уотсон что–нибудь скажет или остановит его — может быть, вскочит, налетит и вцепится в него. Но она лишь курила, а Вирджиния так и осталась сидеть безучастной рядом с ней, ни один мускул не дрогнул на ее лице. Казалось, она погрузилась в свои раздумья.
— Где–то через час вернусь, — пообещал Роджер, обращаясь к жене и надеясь, что она скажет хоть что–нибудь и отпустит его.
Женщины обменялись взглядами.
