— Согласна, — сказала она.
— Это, в конце концов, не полноценный бизнес, — вынес приговор Чик и важно насупил брови. — Некоторым из этих ловкачей только бы комиссионные загрести и смыться.
Вирджиния кивнула, озабоченная тем, что он подумает об их магазине. Очевидно, в бизнесе он строго придерживался этических норм. Его мнение было ей важно.
— А ваш магазин вам небезразличен? — поинтересовался Чик.
— Он мне небезразличен, — сказала она. — Но мне не обязательно там сидеть. В этом нет необходимости. Он и без меня прекрасно справляется.
— А что за танцами вы занимаетесь?
Он спросил это так, что ей сразу стало ясно, какие у него на этот счет представления: ночные клубы, или в лучшем случае танцевальный дуэт Каслов[164], или, возможно, Джинджер Роджерс и Фред Астер.
— Вы слышали о Марте Грэм?
— Кажется, да, — сказал он.
Она рассказала ему об этой школе интерпретативного танца–модерн. О групповой терапии, психодраме и тому подобном. Он вроде бы слушал, но особого отклика не чувствовалось.
— Это кормит? — спросил он. — Ну, то есть можно ли этим зарабатывать?
— Нет, — призналась Вирджиния. — Не особенно.
Чик промолчал. Но для нее снова было важно его мнение. Это не может стать делом твоей жизни, словно читала она его мысли. Это всего лишь забава, пустяшное времяпрепровождение.
— Я теперь не так много времени посвящаю танцевальной терапии, как раньше, — попыталась она оправдаться.
«Как трудно это донести до других, — подумала она. — Очень непросто заинтересовать людей».
Глава 12
Суббота была в магазине самым горячим днем. Роджер стоял за прилавком как сомнамбула: эта суббота слилась с субботами прошлыми и будущими. Звонил телефон, входили и выходили покупатели. Сегодня мы не болеем, думал он. По субботам никто не болеет. Никто просто не гуляет по улице, не остается дома, не занимается помывкой своей ванны. Все стекаются сюда — такая вот нужда. Он выписал посетителю квитанцию. Все наши помыслы устремились сюда.
Рано утром Олсен уехал на служебном грузовике, и с тех пор его не видели. Те, к кому он должен был заехать, звонили и спрашивали, куда он пропал.
«Где же ты? — подумал Роджер. — Люди ждут и не могут понять, почему тебя нет».
— Застрял небось где–нибудь, — сердито предположил Пит. — Он повез этот ящик аж в Сан–Бернардино.
— Сегодня? В субботу?
Роджер чувствовал, что начинал закипать.
— Единственный день, когда этот клиент дома. Олсен рассчитывал, что успеет смотаться туда до пробок. Наверно, на обратном пути за каким–нибудь драндулетом плетется. А клиент — Фланниган, это тот, что жалуется вечно.
— Ладно, — сказал Роджер. — Как позвонит, скажешь.
Он вернулся к посетителям, стоявшим у прилавка.
— Да, мэм, чем могу помочь?
— Я у вас на днях иглу купила, — сообщила женщина бальзаковского возраста в рыжевато–коричневом платье. — А она к моему проигрывателю не подходит. Мне ее вон тот, кажется, присоветовал, с которым вы только что разговаривали.
Роджер осматривал иглу, когда у входа вдруг загалдели. Он поднял глаза — такую компанию он никак не ожидал увидеть. В магазин вошли его жена Вирджиния и теща Мэрион Уотсон, с ними Грегге, два веснушчатых рыжеволосых мальчика, собака, а за ними — Чик и Лиз Боннер. Четверо взрослых вели дружескую беседу. Дети немедленно разбежались по всему магазину, хватаясь за телевизоры и протискиваясь мимо посетителей. Собака породы колли уселась на входе — видимо, так была обучена.
Роджер заменил покупательнице иглу, вышел из–за прилавка и направился к жене. Все четверо медленно шли в глубь магазина: Вирджиния, кажется, что–то показывала Боннерам. Его некоторое время никто из них не замечал. Наконец Вирджиния бодро обратилась к нему:
— Почему ты не сказал, что ездил к ним вчера вечером?
— Ездил, — подтвердил он.
— Гм. Если бы я знала, поехала бы с тобой.
Чик и Лиз Боннер поздоровались с ним, он кивнул в ответ.
— А что происходит? — спросил он у Вирджинии.
— Мы с Лиз договорились походить сегодня по магазинам в Пасадене. Я подумала, что можно было бы поехать всем вместе. А потом я упомянула в разговоре о нашем магазине, и Чик предложил заехать, посмотреть.
— Линдал, у вас тут очень славно, — сказал Чик. — Вам принадлежит? Ну, то есть вы единственный владелец?
— Да, — ответил Роджер.
Когда Чик отошел на несколько шагов, Роджер отвел Вирджинию в сторону и упрекнул ее:
— Ты не говорила мне, что по магазинам ходить собралась.
— Мы заранее точно не договаривались. Так, возникла идея, когда из школы домой ехали. А сегодня утром она мне позвонила.
— Вот как, — удивился Роджер. — Она тебе позвонила.
— Кажется, она хотела, чтобы мальчики познакомились с тобой до воскресенья, — сказала Вирджиния. — Чтобы ты не был для них совсем чужим человеком. До сих пор она их всегда сама возила.
Младшие Боннеры стали спускаться в подвал. Чик крикнул, чтобы они подождали. Вместе с Лиз он последовал за мальчиками. На нем была спортивная рубашка с короткими рукавами — то ли та же самая, то ли другая такая же — и свободные брюки. Лиз в юбке и блузке выглядела прелестно. Похоже, они не торопились.
— Ты можешь отлучиться кофе попить? — спросила Вирджиния.
— Нет, — сказал он.
— Даже на пару минут? Могли бы все вместе в соседнее заведение зайти.
— Ты видишь, сколько народу. Ты ведь знаешь, что тут по субботам творится.
Подошла миссис Уотсон и встала рядом с Вирджинией.
— Как я могу оставить магазин в субботу? — продолжал Роджер. — Ты прекрасно знаешь, что мне не отойти.
Вирджиния с матерью снова присоединилась к Боннерам, оставив его одного. К Роджеру вернулось уже забытое мучительное чувство заброшенности. И где — в своем собственном магазине.
— Тебя к телефону, — позвал Пит.
— Кто?
— Не знаю. Насчет телевизора кто–то.
Пит положил трубку и пошел обратно, показывать молодой парочке комбинированные телеприемники.
— Алло, — сказал Роджер в трубку.
— Я тут сижу, жду, когда ваш мастер привезет мой телевизор, — услышал он сварливый мужской голос. — А его все нет и нет. И сколько мне еще ждать? Он утром должен был приехать. Мне нужно в город, я не могу все время дома сидеть.
Закончив с перебранкой по телефону, Роджер пошел обслуживать пожилую даму, стоявшую у прилавка, которая принесла для проверки целый бумажный пакет ламп. Она доставала их одну за другой и выкладывала на прилавок. Каждая лампа была обернута газетой.
Спустившись с лампами вниз, он на скорую руку проверил их и вернулся.
— Лампы исправные, — сказал он старушке. — Это что–то другое. Приносите телевизор.
— Но он такой большой, — ужаснулась пожилая дама. — Самой мне его не дотащить.
От старушки он отделался не скоро. Когда, наконец, выдалась минутка перерыва, он увидел, что миссис Уотсон, Чик и Лиз Боннеры, Вирджиния, его сын Грегг, мальчишки Боннеры и колли покидают магазин. Они были уже почти у выхода. Собака стояла на старте. Роджер почувствовал себя никому не нужным.
— До свидания, — сказала ему Вирджиния.
И все они, каждый на свой манер, попрощались с ним. Чик Боннер разглагольствовал на какую–то тему: он разглядывал потолок магазина, измерял шагами ширину дверного проема, потом вышел на улицу и стал рассматривать окна.
«Что он, черт возьми, замышляет? — недоумевал Роджер — Что там еще у него на уме? Что еще?»
Когда все удалились, к нему подошел Пит.
— Твои друзья?
Он объяснил:
— Их дети в той же школе, что и Грегг.
— Ничего дамочка. Вид у нее очень даже… как это… цветущий. Да ведь?
Роджер кивнул, совсем упав духом.
— Олсен не звонил? — спросил Пит.
— Нет.
— Пора бы уже и появиться. Будет сегодня до полуночи телевизоры развозить.
Пит отошел к телефону и протянул руку к трубке.
Роджер за прилавком принялся разбирать бирки. Руки двигались машинально. Значит, звонила, думал он. После того как узнала, что он заходил. Это что–нибудь означает? Если да, то что? И что вообще может скрываться за «знаками»? — гадал он. И как это узнать?
Наверняка никогда не узнаешь. До самого смертного часа. А может, и тогда не будешь уверен. Все мы тут пытаемся во что–то проникнуть, строим догадки, вычисляем. Стараемся, как можем.
Послышался какой–то шум, и Роджер поднял глаза.
В магазин ворвалась Лиз Боннер. Она проскользнула к прилавку и встала перед ним — в мгновение ока оказалась прямехонько напротив него, дюйм в дюйм, смуглое, живое существо с веселыми глазами, в длинной юбке. Его руки машинально продолжали перебирать бирки. Он был так изумлен, что не мог остановиться. Как у заведенного робота под стеклянным колпаком, руки его поднимались и опускались, пальцы хватали следующую по порядку бирку и подносили к отверстию проволоку. Но он хотя бы мог не смотреть на то, что делает: взгляд его был устремлен на Лиз. Он совсем потерял самообладание, был так беспомощен, что подумал: «Слава богу, хоть этим могу себя занять».
