— Уж не думаете ли вы, что я такой дурак и буду в него стрелять? А если промахнусь, и он, собака, меня пристрелит? Хороша месть! Нет, приятель, Мейер не подкачает! Натерпится он, собака, у меня страху, я его затравлю, обесчещу, все ему в лицо плюнут — и тогда, когда не будет ему другого выхода, он сам себя прикончит, собака. Именно так — не иначе!
Он торжествующе смотрит на Пагеля, дрожит от радости, хмеля как не бывало, пожалуй, алкоголь только сильней распалил его жажду мести, развязал ему язык, и он выложил то, что обычно держал про себя. Пагель смотрит на него. Он старается скрыть свое омерзение; он ясно чувствует, что за всей этой болтовней кроется многое, что не мешало бы разузнать. Надо действовать с умом, выведать все у него, у этого Мейера.
Но молодость Вольфганга берет верх, отвращение молодости ко всему нездоровому, к пороку и преступлению.
— Ну и сволочь же вы! — говорит он презрительно и поворачивается, чтобы уйти.
— Ну, а если даже и сволочь? — вызывающе заявляет Мейер. — Вам-то что? Сам я себя сделал, что ли? Сами вы себя сделали, что ли? Хотел бы я посмотреть, на что бы вы были похожи, если бы вас вечно топтали ногами, ровно грязь какую, а со мной именно так и обращались. Вы ведь маменькин сынок, сразу видно, в гимназии учились и все такое прочее как полагается…
Он немножко успокоился.
— А вы думаете, в гимназии из свиньи порядочного человека делают? Многим как раз в грязи-то и нравится, — говорит Пагель.
Мейер с минуту сердито смотрит на него, потом смеется:
— Знаете что, стоит ли ссориться? Я так думаю: живешь мало, а в могиле лежишь долго, так надо постараться хоть немножко, но хорошо пожить. Ну, а для хорошей жизни нужны деньги, а всякой мрази честным трудом денег не нажить…
— Вот вы и наживаете нечестным… Я только не понимаю, господин Мейер, чего вы так привязались к лейтенанту. Ну пустит он себе пулю в лоб, вы же на этом денег не заработаете?
Хотя Пагель сказал это самым беспечным тоном, все же опять мелькнул подозрительный, быстрый взгляд. Но на этот раз Мейер не ответил. Он свернул на новую просеку и проворчал:
— Черт меня побери, куда только проклятая машина запропастилась?! Определенно, я совсем спятил… На одном месте мы, что ли, кружим?
Он опять сердито посмотрел на Пагеля и пробормотал:
— Можете не провожать меня. Помощи от вас все равно никакой.
— Я боюсь, как бы с вами чего не случилось, — вежливо сказал Пагель. Дорогие кольца, много денег…
— Со мной ничего не случится, я вам уже говорил. Кому здесь в лесу кольца нужны?
— Арестантам! — спокойно отвечает Пагель и не сводит глаз с Мейера.
Но Мейер не вздрогнул, по Мейеру ничего не заметно.
— Арестантам? Каким таким арестантам?
— Нашим, из нашей уборочной команды, — говорит Пагель, он уже убежден, что его подозрения ошибочны. (Но что же тогда делает Мейер-губан здесь в лесу?) Сегодня утром у нас из уборочной команды сбежало пять арестантов.
— Черт меня побери! — вскрикивает Мейер, и страх его неподделен. — Они здесь, в лесу? Вы, приятель, шутите — вы же сами тут прогуливаетесь…
— Какое там прогуливаюсь! — И Пагель вытаскивает наполовину пистолет из кармана. — Кроме того, я ищу жандармов. Их полсотни прочесывают сейчас весь лес.
— Нечего сказать, удружили. — Мейер останавливается в полной растерянности. — Пять каторжников и пятьдесят жандармов — и я со своим драндулетом в этой каше! Как бы это в глаза не бросилось… Господин… приятель, через три минуты я во что бы то ни стало должен найти свою машину! Как же это называется? Вспомнил! Черный лог — знаете, где это?
У Пагеля такое впечатление, будто Мейер все время помнил это название, только говорить не хотел. Да и сейчас еще Мейер глядит на него с недоверием. Но почему, собственно? Это такое же обозначение части леса, как и любое другое.
— Я там еще не был, — говорит он. — Но на карте видел. Это у самого Бирнбаума, а мы идем по направлению к Нейлоэ.
— Ну и болван же я! — Мейер ударяет себя кулаком по голове. — Ну так шагайте, приятель, как вас зовут-то?
— Пагель.
— Вы тоже глядите в оба, хотя здесь, на песке, дождевой червяк и тот след от машины найдет! Так далеко? А мы правильно идем?
— Да, да, — успокаивает его Пагель. — Но почему вы вдруг так разволновались? Я думал, с вами ничего не случается!
— Хотел бы я на вас посмотреть, приятель! Если у меня это дело сорвется!.. Будь я проклят! Мне, конечно, как всегда, не везет! Чертово винище!..
— Что сорвется?
— А вам какое дело?
— Хотелось бы знать.
— Ну и спрашивайте у Умной Матильды в почтовом ящике вашей газеты!
— Видите ли, еще далеко не известно, пойдем ли мы сейчас в Черный лог.
Мейер остановился, с ненавистью глядит он в лицо Пагеля. Ух, стукнуть бы его! Но он одумался.
— Что вам хотелось бы знать? — ворчливо спросил он.
— Почему вы вдруг заторопились?
Мейер подумал, буркнул:
— Меня во Франкфурте дела дожидаются.
— Они вас и пять минут тому назад дожидались, однако вы совсем не торопились.
— А вам было бы приятно, если бы арестанты увели вашу новую машину? Даже если это не такой шикарный «хорх», как у ротмистра, а только «оппель».
— Когда я о жандармах заговорил, вы тоже испугались!
— Нет!
— Испугались!
— Ну так вот: у меня еще прав нет… Да и вообще я не люблю встречаться с полицией.
— Из-за ваших дел?
— Ну да! Что уж там! Я понемножку спекулирую.
Пагель испытующе глядит на несуразного человечка. Возможно, это и так, но вернее, что и не так, — этот франт врет.
— А зачем вы к нам в лес попали? — спрашивает он.
Но Мейер хитер. Этого вопроса он давно ожидал. В душе он проклинает свою пьяную, мстительную болтовню о лейтенанте. Однако он уверен в победе, ведь Пагель не вздрогнул при упоминании о Черном логе — значит, Пагель ничего не знает.
— Зачем я к вам в лес попал? — переспрашивает он. — Вам это, собственно, не надо бы знать… ну да ладно, только держите язык за зубами. Я привез вам вашего лесничего, вашего Книбуша. Дрыхнет, пьяный в стельку, у меня в машине.
— Ведь лесничий поехал во Франкфурт на слушание дела?
— Правильно! В точку попали! — Мейер выкарабкался. — Только теперь на самом деле идемте в Черный лог. Ваш лесничий был вызван в суд по делу Беймера, и ваш ротмистр, ведь он великий человек, хотел ему помочь, но затем великий человек сбежал, чтобы купить машину…
— А слушание дела?
— Не состоялось! За отсутствием истца! Беймер-то сегодня стрекача дал. Выходит, сегодня все стрекача дают. Я тоже стрекача дам. Сейчас же. Урра! А вот и автомобильный след. Что я вам говорил! Пройдемте еще несколько шагов, полюбуйтесь на вашего Книбуша, чтобы не думали, что я вру…
— А почему вы в самый конец леса поехали, если собирались доставить Книбуша домой? И как вы потеряли машину?
— Вы, приятель, не знаете, что значит нализаться! Верно, сами никогда вдрызг не напивались? В таком пьяном виде нельзя через деревню ехать настолько пьяны мы все же не были. Вот и объехали кругом. Ну, а как мы сюда в лес попали, тут мне и понадобилось. Пришлось вылезти, Книбуш дрыхнет, я кое-как выбрался из машины в канаву, за куст, — верно, тоже заснул потом. Ну, а проснулся, — ничего не пойму. Пустился напрямик, тут на вас и наткнулся. Гоп-ля! Вот и моя машина!
Ну конечно, у него машина далеко не такая шикарная, как у Праквица, самый обычный «оппель». Но в данный момент это менее всего интересует Пагеля. Это очень небольшой автомобиль с низкой посадкой.
Все же та поза, в которой спит лесничий, очень неудобна — голова в лесу, ноги в машине.
Пагелю хотелось бы задать господину Мейеру еще несколько вопросов, например, откуда он знает название "Черный лог". Но у Мейера на все найдется ответ, другое дело — скажет он правду или соврет, его ведь не разберешь, так переплелись в нем правда и вранье. В общем, должно быть, то, что он рассказывает, более или менее верно, а если и не совсем верно (ведь о таинственном лейтенанте Мейер умалчивает, а Пагель чувствует, что тот обязательно играет здесь какую-то роль), то вытягивать правду из него слишком долго. Прежде всего надо доставить лесничего домой и уложить его в постель. Семидесятилетнему старику совсем не полезно лежать в таком положении, лицо у него побагровело.
— В машину его, в машину! — командует Пагель, так как Мейер выволакивает старика из машины.
— Как в машину? Я уезжаю. Я спешу. Не в машину, а из машины!
— А я говорю — в машину! Верно, это вы Книбуша напоили, теперь вы его и домой доставляйте.
— И не подумаю! Я спешу. Да и в Нейлоэ показываться не хочу.
— И незачем! Можете до самого лесничества лесом ехать. Никто вас не увидит.
— А если меня по дороге сцапают? Или жандармы, или арестанты? Нет, я еду!
