– Мне надо будет переодеться. – говорит Юки.
– Тут всем надо будет переодеться. – ворчит Майко: – и душ принять. Хорошо, что сестричка Акира такая предусмотрительная и экономная. Купила нам тут кучу спортивных костюмов одинаковых, и душ вчера подключили.
– Я … сейчас. – Юки вскочила на ноги и куда‑то убежала. Мы посмотрели ей вслед. С легким хлопком в воздухе растворилась Сакура.
– Все‑таки надо ей прекращать везде телепортироваться. – говорю я: – она же не ходит практически. Так у нее все мышцы на ногах атрофируются. Это пока она молодая у нее с фигурой все в порядке, а потом…
– А я знаю, почему Юки из комнаты брифингов убежала. – невпопад говорит Майко: – она же решила, что ты ее со своей семьей познакомил. Официально представил так сказать.
– Ну да. – сказал я не понимая о чем она говорит: – так и есть. Представил.
– Ой, дурак ты Син. – покачала головой Майко. Акира выпрямилась и посмотрела на меня, сверкнув очками. Повернула голову Читосе.
– В такой вот ситуации она решила, что ты представил ее своей семье как будущую невесту. – объясняет мне Майко: – она же девочка еще. У нее единороги в голове и радуга.
Глава 37
Мы в конце концов собрали остатки «нашего друга Ала» в один угол, а холодильного ларя – в другой. Отличать и потом отдирать одно от другого стало настоящей проблемой. В промежутке мы выслушали около двадцати отвратительных, ужасных и топорных шуточек от Майко про менталистов, их мам, пап, двоюродных братьев и сестер, а также способах размножения и сексуальной ориентации. Приняли душ – по очереди, я отдельно, девушки – парами и мое воображение вполне себе разыгралось на фоне фантазий «потри мне спинку, я не достаю». Переоделись в одинаковые, темно‑синие спортивные костюмы все с той же надписью «Участнику ежегодного марафона Сейтеки, 75‑й год». Акира вызвала своего шофера с новым фургоном и мы поехали отмечать наш успех и заодно на свидание. Как говорит Майко – даже если парень не пришел – это не повод отменить свидание, потому что настоящая подружка тебя всегда поддержит. Да, Атсуши и Акеми в школе не было, велика вероятность что «на том же месте в тот же час» – тоже не будет. За всей этой суматохой мы с Юки и позабыли что надо быть в восемь вечера в торговом центре и ждать отпрысков рода Мацумото, ибо – обещали. Ну, обещали – значит будем. А не будет самих отпрысков рода сего – так их проблемы. У Юки есть с кем свидание провести – подмигивает мне Майко. Так что мы погрузились в фургон всей веселой компанией, напоминая школьную спортивную команду, выехавшую на региональные соревнования. И по дороге, по просьбе Юки, заехали к Сакуре в общежитие, посмотреть, что там ей спать не дает. Потому как ночевать Сакура у Юки не будет и опять где‑то шляться начнет. А она в прошлый раз Юки такого паука в дом притащила, что ужас. Сантиметров пятьдесят в обхвате. Толстый и волосатый. И живой. Юки тогда стенку в доме поломала ледяным болтом. Киваю, соглашаюсь, закладываем крюк и – вот мы у крыльца общежития.
Общежитие, где живет наша скромняга Сакура – это государственное учреждение для таких, как она – которые сироты, к полезной социальной деятельности не привлечены, но и особой опасности для общества не представляют. Конечно, в последнем вопросе чиновники СКПУ попали пальцем в небо по самый локоть, ибо если Сакура захочет… вот только Сакура не хочет, да. Само общежитие представляет из себя небольшое четырехэтажное здание, со своим двором и парковкой.
– Ладно. – говорит Акира, окидывая взглядом здание: – а что она у вас в общежитии‑то живет? Сняли бы квартирку получше. У них тут условия не очень.
Юки краснеет и говорит, что квартиру снять – это большие деньги, а Питер‑сан и так на двух работах работает, у него семья и дети, она сама еще несовершеннолетняя, а Сакура‑тян саму концепцию деятельности за вознаграждение – не воспринимает. Потому как дитя ветра и свободы. Трудовая деятельность – не для нее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Комендант общежития, невысокий, коренастый и пожилой японец – улыбается, увидев Сакуру. Она ему нравится, конечно, Сакура у нас милаха. Правда соседи жалуются, говорит комендант – на звуки, на насекомых, что откуда‑то все время появляются и на запах. На запах особенно, потому как если ты что‑то кушаешь, а потом оставляешь на сковородке на неделю – так по всему общежитию знают потом что Сакура‑тян кушала и сколько дней она уже эту сковородку не мыла. Там же в этой сковородке уже эволюция идти начинает, новая жизнь там развивается. Потому к самой Сакуре‑тян и к ее друзьям просьба – выкиньте то, что там у нее в комнате пахнет уже третий день, а иначе он, как комендант общежития – будет вынужден вызвать дератизаторов и дезинфекторов, а это минус в его, коменданта послужной список, да и Сакуру могут из общаги – того. Попросить с вещами на выход.
Киваю головой, вижу, как рядом кивает Акира и понимаю, что этот монолог обращен не ко мне а к ней. Она тут самая представительная, ведет себя как учительница старших классов, а я всего лишь школьник в спортивном костюме. Идем за Сакурой внутрь здания. Внутри чисто и светло, но обшарпанная краска на стенах и стертые до отполированного до блеска дерева полы, говорят о том, что ремонта тут давненько не было. Даже косметического. В воздухе вкусно пахнет чем‑то съедобным, по коридору носятся какие‑то дети, с криками и топотом как от стада маленьких слонов. Поднимаемся по лестнице. Несмотря на то, что тут чисто – на стенах видно народное творчество. Кто‑то кого‑то любит, какая‑то Момо из двадцать пятой – девушка легкого поведения, а квартал держат Самураи Икагами. Знакомое имя, кстати. Поднимаемся на второй этаж и сворачиваем в коридор. Идем до конца. Вкусный запах выпечки исчез и появился … запах. Мы переглядываемся.
– Не, ну так покойники не пахнут. – опровергает наши взгляды Майко: – тоже, конечно, отвратительно, но чтобы так…
– Что же это тогда такое? – хмурится Читосе: – я‑то думала, что за этот день мне запахов хватит. Надо было ментоловую пасту захватить.
– Вот и увидим. – говорю я, начиная дышать ртом. Сакура открывает дверь и деликатно отступает в сторону. Акира входит первой и замирает на месте. Я за ней, смотрю и тоже замираю. Сзади толчется Майко.
– Ну, чего встали‑то, дайте посмотреть… ох ты, ж… ебушки‑воробушки… ты откуда это … не, погоди… Как?! Для чего?! Не, не, не… нахрена?! – говорит Майко Сакуре и на этот раз я с ней согласен. Потому что вопросов сотня. Потому что непонятно все. Что это такое? Откуда это здесь взялось и как Сакура вот это протащила через дверь? Оно ж полкомнаты занимает!
Сакура скромно смотрит в пол. Она смущена. Словно у нее в комнате легкий беспорядок, а не монструозная голова чего‑то (или кого‑то) лежит на сломанной кровати. И пахнет. Да, думаю я, понимаю девочку в том плане, что не поспишь тут теперь. Думаю и соседи у нее теперь не спят. Разве что в противогазах. А вот остального – решительно не понимаю. В том числе не понимаю и ответа на самый главный вопрос – что нам с этим всем делать? Мысленно прикидываю вес объекта – если предположить, что это органика, что это плоть, что это действительно часть когда‑то бывшего живым организма, а не папье‑маше для школьного фестиваля, то эта штуковина должна килограммов триста весить. Или двести. Кстати, о плоти…
Я шагаю вперед и, подобрав с пола отколовшуюся щепку – тыкаю ею этой штуковине в глаз. Ничего не происходит. Как там говорят – старые моряки не умирают, они просто так пахнут. Так что запах и видимые следы разложения ни о чем не говорят, не дай бог эта хрень еще живая.
– Осторожней, Син. – говорит Читосе, опуская свой пистолет. И когда она его вытащить успела? И где она его хранит? Кобуры то на спортивном костюме нет.
– Вроде мертвый. Что же это за хрень?
– На вид – словно демон из классической европейской мифологии. – говорит Акира: – японские демоны не такие. И этот характерный красноватый оттенок кожи… если это можно назвать кожей.
