***
Когда же занимался закат, мы уже были около главных ворот, облаченные в песчаного цвета халаты и платки. Восседали на вербалах, навьюченных вещами и пятью бурдюками с водой на каждом, мы дожидались проводника.
Он появился со стороны пустыни, когда облака были позолочены лучами заходящего солнца. Сперва мы не признали Ира: ехал он на вербале, но был в таком же халате и с повязанным платком на голове и лице. Однако он узнал нас. Дерек передал ему мешок с задатком в пятьдесят храд, и он довольный осмотрел нас с ног до головы.
— Что же, — произнес он, подбрасывая мешочек с деньгами в руке, — нас ждет долгая дорога. Надеюсь до Элак'рам доберемся без происшествий, — Ир подбросил мешочек в последний раз и, поймав его, бросил в одну из седельных сумок. Затем дернул поводья и развернул своего вербала. — Не отставайте, иданиб! Идти будем до глубокой ночи.
И мы двинулись за Иром. Пусть солнце уже садилось, но песок еще был горячим и отдавал жаром. Вербалы не славились отменной скоростью, но шли уверенно. Тихо мы постепенно удалялись от жемчужины песков, оставались позади и Великий базар, и дворцы, и прекрасные сады, и храм до небес, и потоки великой реки. Гул огромного города затихал, из виду пропадали какие-либо намеки на цивилизацию, кроме проложенной посреди песков дороги. Подходило к концу 13-ое Снежной бури. Дорога вскоре свернула направо и до полной темноты, где только тусклые звезды освещали небосвод, Ир вел нас. Остановились уже возле Руни-даш, Второй Змейки. Заметно похолодало, песок быстро остыл. Пальцы слегка мерзли, однако многослойные халаты держали тепло и согревали тело.
У реки разбили лагерь: Ир развел костер, Дерек разобрал лежаки. Перед сном пожарили ломти солонины и молча перекусили.
— Подъем ранний, иданиб, — сказал Ир, укладываясь. — У нас всего несколько часов на сон. В дозор встану вторим или третьим, как ви пожелаете. Идти будем от рассвета до полудня. Потом привал. Дальше до самой глубокой ночи. И так до озера Ири, истока Руни-даш.
— А дальше? — поинтересовался Дерек.
— Дальше будем идти ночью, — ответил Ир и затих, верно, уснул.
— Совор, я на часах, — прошептал Дерек. — Потом подниму нашего провожатого. Отдыхай.
Я не стал противиться и уснул. Правда, недолгим был сон. Ир, стоявший на часах после Дерека, разбудил всех, когда звезды еще сияли на небе, а вокруг стояла непроглядная тьма. Костер еле тлел, становилось очень холодно.
Быстро собрались, затушили остатки огня и двинулись в путь. Шли против течения реки, по дороге, которая кое-где уступала пескам Хаа и была скрыта под ними. Однако Ир предупредил нас, что через два-три дня дорога окончится и дальше идти станет труднее: везде будет только песок.
Через несколько часов на востоке заалело небо. Вскоре тень отступила, и из-за горизонта показались первые лучи солнца. Песок и барханы, что виднелись впереди сначала были черными, а потом на несколько мгновений окрасились в красный. Это было удивительное зрелище. Лучи стали бликовать в размеренном течении Руни-даш. Не успел заняться рассвет, как все вокруг стало пылать жаром, даже воздух становился горячим и сухим. Но с реки дул свежий ветерок, а редкие пальмы укрывали нас в своей тени.
По берегам реки разрослись колючие кустарники с редкой зеленью и небольшой полог травы. Редко встречались и пышные финиковые пальмы. Животных тут было в достатке. Встречались нам и птицы с изогнутыми клювами — ибисы, и розовые фламинго. Редко в водах виднелись чешуйки леозиллов. На водопой приходили и дикие вербалы, и мелкие ушастые лисы — фенечки, и шакалы. Показывались уже и обитатели центральной пустыни — песчаные волки.
Заметно сменился ландшафт и общий вид. Богатые зеленью берега Нелрота с разросшимися там поселениями и городами сменили бескрайняя гладь песков, исполосованных ветром, и множество дюн, высоких и не очень. Только река, да ее едва зеленеющие берега были отрадой для глаз.
Было знойно. Сухой воздух обжигал ноздри и горло. Пили мы с Дереком часто (до полудня опустошили по бурдюку). Ир же куда легче переносил жару. Как и планировали, привал сделали, когда солнце было в зените. Я снял маску с платком и ополоснул лицо. После наполнили бурдюки и дали напиться вербалам. Перекусили и укрылись в тени пальм от жары. Когда жара спала (часа через три), мы двинулись дальше. Ир был серьезен, пока мы шли. Однако на ночном привале у костра за ужином разговорился.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— И чего двум иданиб понадобилось на юге пустини? — решил он все разузнать.
— Узнаешь о цели уже после того как взялся за работу? — усмехнулся Дерек. — А если мы задумали что дурное?
— Нет, я вас вижу и глаза мои говорят, что дурного ви не сотворите, — рассудил он. — Но и на историков ви не походите. Купци? Хотя никто из вашего племени так не стремится в пески, чтоби продавать и покупать.
— Мы не купцы и не историки, — подтвердил я. — Всего лишь путешественники. Я и мой друг исходили многие земли на Туурниле. Теперь пришла пора и пустыням Саургана быть пройденными. Заодно и посмотрим на культуру народа песков.
— Путешествуете, значит? — рассмеялся Ир, а в глазах я заметил блеск. — Хорошее это дело. Я все пески исходил, тут и там я бивал. Да и в болотах Арикании бивал, видел соленую воду, видел диковинние ваши корабли, припливающие по ней.
— Да, путешествуем. Сколько себя помню, всю жизнь в седле, — отвечал Дерек. И все сказанное нами было правдой, но не цельной. Мы помнили предупреждение Аш’фазима и Абазира, поэтому до Ларшим’фази Иру не обязательно знать, что мы ищем на самом деле.
Пока пламя костра согревало нас от ночной пустынной прохлады, а мы ужинали, Ир затянул песню красивую, витиеватую под стать их языку. Но вскоре разговоры и пение прекратилось, все легли спать, а я встал в дозор.
16-ого числа, не остановившись на полуденную стоянку, к закату мы прибыли в деревеньку Адил’шим, что расположилась на обоих берегах Руни-даш. Узенький тростниковый мост был перекинут между частями деревни. Тут проложенная дорога оканчивалась. В деревне мы остановились до глубокой ночи, мирно спали в постелях и ели в местной харчевне. А ночью двинулись вглубь Хаа. Ир вел нас по звездам, что ярко сияли в небе.
Так 21-ого Снежной бури, двигаясь от раннего утра до глубокой ночи с привалом в полдень, мы достигли истока Руни-даш — озерца Ири. Возле него расположилось небольшое поселение всего в пять глинобитных домиков. Жители встретили нас без особой радости, но гостеприимно. Поселенцы жили не богато, но и не влачили жалкое существование. Как они рассказывали, вели скудную торговлю и с проезжающими мелкими купцами и с народом песков.
В поселении мы провели весь день. Пополнили запасы пищи и воды, последнюю «легкую воду», как называл ее Ир. Как только опустилась ночь, Ир повел нас по пескам дальше.
Всю ночь и до самого рассвета, когда песчаная гладь и дюны окрасились в красный, мы провели в дороге. Ир сказал, что прошли мы много, хотя этого не ощущалось. Пока солнце не появилось на небосводе стали спешно разбивать лагерь в тенях высокой дюны. Песок еще был прохладный, но совсем скоро он станет раскаленным. Расстелили небольшие ковровые подстилки и на них водрузили низенькие палатки из песочного цвета полотнища. На фоне дюны и бескрайней глади пустыни они были едва различимы. Проход узкий, приподнятый над землей, чтобы не залетал песок. Изнутри он плотно закрывался специальными застежками. Однако и такие ухищрения не спасали от вездесущего песка. Не успел я залезть в палатку, как на подстилке, на которой та стояла, было уже прилично песка: сухой ветер задувал его под полог, да и с одежд и туфель ссыпалось прилично. Палатки было всего три, но спали по очереди. Сейчас снаружи дежурил Ир. Потом наступила моя очередь.
Как только я вылез, меня сразу обдало жаром. Солнце пекло, а вдали над песком стояло марево, да так, что казалось, будто земля пошатывается. Я присел на часть подстилки, прислонившись спиной к полотнищу палатки, и стал смотреть вдаль. За свое дежурство я выпил половину бурдюка. Я не представлял, как же тяжело будет в сердце Маха-бра-Хан, если в глубинах Хаа было уже нелегко.
