— Обратно мы не повернем, — ответил я.
— Это верно, — подтвердил Дерек. — Мне все равно кто ты и что ты не из пустынного народа. Нам нужен был человек, знающий пустыню. И раз ты вывозил отсюда товары, то ты именно такой человек. Доведешь нас до условленного места и получишь свою плату. Остальное не важно.
— Доведу, идан Дерек, как и било условлено.
Мы продвигались все дальше в глубины Маха-бра-Хан. Холодная ночь пути сменялась жаркой солнечной стоянкой. Вода уходила быстро, чего нельзя было сказать о еде, но и ее запасы скуднели. Через четыре ночных перехода от Элак’рам Ир привел нас к следующей стоянке, согласно карте Аш’фазима она носила имя Ри’шалим. Это стойбище пустовало и в нем мы лишь пополнили запасы воды, невзирая на строгие правила амуль’рапи по отношению к оазисам.
— Что там такое, на юге? — завел Дерек одной ночью разговор. Днем было так жарко, что и двигаться не хотелось, что говорить о том, чтобы языками чесать. — Слышал, что туда никто и не суется. Да и ты, Ир, говорил, что амуль’рапи не ходят дальше Ларшим’фази.
— Если слишали что-то, то знаете о том, что те места прокляти. Коварние джинни обитают в тех местах. Они готови убить любого, кто придет на их земли. А уж про мертвецов, я и говорить не хочу, идан. Говорят, что тех, кого изгоняют на юг живим не возвращается, зато его останки вечно не могут упокоиться.
— Ты сам видел таких мертвецов? — поинтересовался Дерек.
— Не буду утверждать, идан. Мне может и почудилось. Но помню одну ночь, когда я уезжал из Ларшим’фази, то увидел на вершине дюны в лунном свете ковыляющий, обмотанний в тряпье силуэт.
— Земли проклятые, но все же в Ларшим’фази пустынный народ ходит, — рассудил Дерек.
— Одна из их стоянок. Большая, пожалуй, самая крупная из всех. Стоит возле горной гряды. Там и много шахт. Са’афиров оттуда привозят целими обозами, — отвечал Ир.
Некоторые племена амуль’рапи жили, добывая в шахтах драгоценные са’афиры. В Хаа есть много шахт, где работают харлы, но самые богатые месторождения оказались именно в южной Маха-бра-Хан, и поэтому крупные белые камни покупались за баснословные деньги. На этом же жили и контрабандисты, которые вывозили из пустыни добытые камни и продавали их купцам в Арикании без посредников и надбавок.
— Ходят легенди, что давно, несколько сот лет назад, юг бил краем мечти. Этакие Благие земли во плоти. Зеленая трава, пальми и водная гладь. И бил там город. Подобно великому Хаасиму. Вторая жемчужина песков.
— И? Что случилось с этим краем? — не унимал любопытства Дерек.
— Великая из бед — Хусл-Бер-Данр. И край тот утонул в песках. Это всего лишь легенди, идан, но земли те прокляти, и про них забили, только в страшних сказаниях упоминают про те места.
37-ого числа в свете звезд впереди показалось двое всадников. Они стремительно спускались к нам с дюны. Ир сказал нам не останавливаться. Когда всадники спустились и остановились на таком расстоянии, что их можно было разглядеть, один из них поднял руку вверх и что-то крикнул.
Ир, также поднял руку в ответ и ответил:
— Хабиш! Ирим лира! — что с харлийского можно перевести как «Приветствуем! Идите с миром!»
Всадники двинулись вперед. Ир объяснил, что это всего лишь разведчики. И вскоре за ними с дюны стали спускаться десятки вербалов и груженых обозов. Это кочевало одно из многочисленных племен пустынного народа, по счастью, мирно настроенное. За ними по пятам оставался шлейф поднятого в воздух песка. Ир оставил нас, а сам погнал вербала к передвигающемуся племени, чтобы купить припасов. Пару обозов остановилось, и вскоре Ир вернулся с небольшим тюком съестного, за что мы поблагодарили его мешочком с оговоренной суммой раньше срока.
***
Ночь за ночью мы шли на юг. Пустыня не кончалась. Зато к виду бесконечной глади песка и дюн добавились силуэты одиноких невысоких гор и целых горных цепей, что тянулись далеко на восток. Днем 44-ого Снежной бури мы все еще двигались, хотя солнце уже давно встало и палило. Жара изматывала, по спине пот стекал ручьем. С прошлой стоянки прошло три перехода. Ир заверил нас, что к полудню мы выйдем к новой, если не взяли западнее, чем нужно. Такое решение принял Дерек. Я противился, хотел переждать до ночи, но он настоял на своем, и Иру оставалось только подчиниться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Изматывающее солнце нависло над нами. Стояла невозможная духота, в горле пересохло. Каждый вздох отдавал болью. Дуновение прохладного ветра сейчас было желанно как никогда. Но вместо этого Ир сказал, что мы прибыли. Однако либо проводник получил солнечный удар, либо глаза обманывали меня. Впереди была только песчаная гладь, да вдали виднелось несколько дюн.
— Ви не туда глядите, идан, — ответил на мое возражение Ир. И вскоре я правда убедился, что глаза обманывали меня. То, что видел я впереди, был лишь простор под нами. Сами мы находились высоко, как мне сначала показалось на дюне, с которой теперь спускались.
А спускались мы в ущелье. Между двумя скалами, одна из которых была погребена под песком, (потому-то я ничего и не заметил), раскинулось поселение пустынного народа. Здесь было прохладно, тень создавали натянутые между скалами полотнища, присыпанные сверху песком (о чем говорило то, что полотнища прогибаются под его тяжестью) и тем самым делая неприметным это поселение сверху. Дома были выдолблены прямо в горной породе. Некоторые выступали из нее, другие же наоборот уходили вглубь, а третьи и вовсе стояли отдельно от породы. В центре поселения был обустроен обширный колодец.
Сейчас стоянка Идиб-инар была пуста. Дома стояли закрытые, на окнах были ставни. Даже колодец и тот был сверху прикрыт досками. Ветер гулял в ущелье, и казалось, кто-то выл. Здесь почему-то становилось не по себе. Возможно, от того, что это место было пустынно.
Спешились. Ир подошел к колодцу и снял доски. Ведро с цепью стояло подле. Сам колодец порос мхом. Ир запустил ведро в бездну, длинная цепь с грохотом все опускалась и опускалась, пока не послышался тихий, едва различимый всплеск. Вода была очень глубоко. Втроем стали поднимать ведро обратно. Сначала дали напиться вербалам, потом сами утолили жажду и наполнили бурдюки. Всего шесть раз поднимали ведро. После чего Ир закрыл колодец досками и повел нас к дальнему дому, что отстоял от породы.
Кособокий глинобитный домишко с закрытыми ставнями квадратными окошками был не заперт.
— Один дом всегда стоит откритим, чтоби какой путник или отбившийся от хамула человек смог отдохнуть, — ответил Ир.
В нем мы и разместились на ночлег. В оставленную стоянку забредали изредка звери — фенечки, пустынные волки и грызуны. Ползали тут и змеи, которые охотно селились в обустроенных закрытых домах. Жизнь может и кипела тут, когда несколько племен собиралось здесь на стоянку, но сейчас это больше походило на древний город, заброшенный его жителями, исчезнувшими в истории или просто оставившими его.
— Если будем продвигаться с таким же успехом, иданиб, то доберемся до Ларшим’фази меньше, чем за четире недели, — обмолвился Ир, прожевывая поджаренный ломоть солонины.
— Нам что-то может помешать, Ир? — поинтересовался Дерек, которому, судя по выражению лица, совсем не понравилось прикинутое расстояние.
— Пока не знаю, — ответил он, закусив мясо лепешкой. — Увидим какой-нибудь хамул и я расспрошу о делах впереди, а может и позади нас.
— Ты о песчаной буре? — уточнил я.
— Тише! — встрепенулся Ир. — Вот услышат вас джинни, и будет вам буря. Но ее я и опасаюсь, идан Соворус. Давно их не било. Я вернулся в Хаасим за неделю до нашей встречи и про бурю тогда доходили слухи. Но с тех пор тишина. В Элак’рам ничего не говорили, ви сами слишали. Потом тот хамул неделю назад, шел он отсюда. Они тут били одни. Сказали, что бурь на юге пока не било. Но наступает их пора. В новую луну их время. Даже пустинний народ сидит на стоянках.
Ир вселил в меня и Дерека беспокойство. Следующий месяц вот-вот наступит и если правда, что это период бурь, то нам либо придется ускориться, либо одна из них задержит нас в одной из стоянок. Или еще хуже — застанет в пустыне.
