Ночь наступила быстро и незаметно. Натянутые между скалами полотнища скрывали солнце, и потому все время казалось, что день уже подошел к концу. Однако Ир точно определил время суток и мы, собрав лежаки и вещи, оседлали отдохнувших и перекусивших пожухлыми колючками вербалов. Выехали из поселения мы с противоположной стороны ущелья и обогнули возвышающуюся скалу, испещренную бороздами и впадинками.
Еще через четыре перехода мы достигли уже пятой стоянки на нашем пути. Она тоже была пуста, только одинокие закрытые хибарки, расположившиеся по берегу маленького диска оазиса. Убывающий месяц Плена отражался в спокойной воде, создавая приятное красновато-белое свечение, освещающее все кругом. В двух переходах от этой стоянки мы пришли к крутой дюне, которую пришлось огибать с западной стороны, а потому мы немного отклонились от маршрута. Прошли мы между дюной и горами. И когда уже оставили препятствие позади, послышался вой. Завыл сначала один зверь, ему вторили еще десятки.
— Волки! — забеспокоился Ир. — Почуяли еду. Лаш-лаш! — дернул он поводья и погнал вербала вперед. Мы помчались за ним. Но вой позади приближался. Вскоре пустынные волки настигли нас.
Бежали они быстро, один поравнялся с моим вербалом и стал приближаться, клацая зубами. Вербал вильнул вправо и я чуть не выпал из седла. Я дернул поводья и вербал стал нехотя тормозить. Спешился. Крупные, с пятнистой шкурой и вытянутой мордой волки тут же стали окружать отдавшуюся им добычу. Вербал мычал от страха и пятился. Я зажег в ладонях огонь и опалил шкуру одного зверя. Он отчаянно завыл и, тщетно пытаясь потушить пламя, ринулся прочь, при этом пламя перебросилось на еще двух его сородичей. Волки поубавили пыл, но не отступали. Тут из-за спины в другого волка прилетел огненный шар, отбросив его в сторону и опалив всех рядом стоящих хищников. Вскоре через кольцо волков ко мне прорвался Дерек, заколов одного из набросившихся на него зверей мечом, а второго подпалил я.
— Ир ушел. Они все остались с тобой, — сказал он, оглядывая хищников, глазеющих на нас голодными глазами, в которых страх боролся с жаждой.
— На это я и рассчитывал, — ответил я и прошептал заклинание. От нас с Дереком стало расходиться кольцо огня. Кого-то из волков поджарило сразу, кого-то только лизнуло пламя, другим удалось спастись. Из нападавших хищники превратились в жертвы.
— Теперь уходим! — сказал Дерек. Он успокоил вербала, поглаживая его по морде, пока я залезал в седло. Потом я протянул руку, чтобы и Дерек забрался и после погнал вербала подальше от места нападения.
Ир ждал нас впереди, видимо остановился, когда понял, что никто не гонится за ним.
— Колдуни… — проговорил он. — А я знал, что ви не так прости.
— А контрабандисты всегда бегут, когда видят стаю волков? — съязвил Дерек, забирая у Ира поводья своего вербала.
— Идан Дерек, их било штук пятнадцать. Ми би отбились, духи свидетели. Но одного вербала би они точно задрали. Их стада так далеко в пустине не ходят, а купить его сейчас негде.
— Да, ты, пожалуй, прав, — рассудил Дерек.
— Вперед! — подогнал всех я. — Страх перед огнем у волков скоро пройдет и они вернуться. Уйдем подальше, пока можем.
И мы погнали вербалов в ночную даль, освещенную звездами.
Первые лучи солнца принесли с собой новый день и первое утро нового 340-ого года IV века.
— Все сегодня Блинник празднуют, — вспомнил Дерек и облизнулся. — Застолья, гуляния, представления и хороводы.
Мы все еще продвигались, в поисках подходящего места для стоянки.
— И кабан с яблоками в княжьем чертоге, — вдруг вспомнил я и засмеялся.
— О, только не напоминай, — отозвался Дерек и тоже рассмеялся. — А как у вас празднуют новый год, Ир?
— При чем тут новий год, идан? — удивился Ир, спешившись. А я только сейчас вспомнил, что у харлов совершенно другое летоисчисление. Не зная зим, они не празднуют возобновления жизни с приходом весны. — А так считают, что год начинается с дня обретения Хаасима или оазиса Духов, у кого как. Санкхийци празднуют одно, пустинний народ — другое. Но гуляния у всех крупние. Стоит только видеть огни в стойбищах, песни, угощения. Хамули зажаривают целого вербала на праздник. До этого еще далеко. Когда две луни встретятся в небе, тогда будет новий год.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Разговоры о празднествах и застольях вызвали голод, поэтому перед тем как выставить дозор и уйти спать мы перекусили черствыми лепешками и половинкой ломтя солонины. Еды оставалось совсем немного. Если на стоянке, к которой мы планировали выйти завтра, не будет ни одного племени, или оно не повстречается нам по пути, то придется голодать. Благо маршрут пролегал так, что воды всегда оставалось по бурдюку, и мы всегда успевали пополнить запасы, не умирая от жажды. (А такая смерть в пустыне мучительна и быстра).
К несчастью, и шестая стоянка оказалась пустой. Племена амуль’рапи не стояли на месте подолгу, и в этом мы успели убедиться. Поэтому еду мы растягивали так долго, как могли. Вербалам было не так голодно в отличие от нас: травы, сорванной у оазиса, им хватало надолго, а колючки, которые они жевали с большей охотой, чем траву, встречались довольно часто в пустыне. Числа 5-ого Посевов еда закончилась полностью, остались только крошки от лепешек. Урчащие животы были не так страшны, как пересохшее горло и жара, которая с каждым днем, проведенным в пустыне, начинала давить и душить. Солнце, всегда такое желанное и приятное за эти недели сделалось ненавистным. Следующей ночью Дерек предложил поохотиться на изредка показывающихся фенечков и тушканчиков, чьи норы в песках не были столь редки, как мне казалось в начале пути. Однако Ир сказал, что эта пустая затея: сил потратим больше, чем получим еды. Всего в одном переходе была следующая стоянка, и Ир предложил поторопиться туда.
— Ты уверен, что там будет племя, готовое торговать? — поинтересовался Дерек.
— Нет. Но стоит рискнуть, — ответил он. И мы шли за ним.
Мы остановились днем только затем, чтобы перевести дух и, переждав полдень, двинулись дальше под зноем палящего солнца. Ходить днем было уже чем-то непривычным, неестественным. Пустыня меняет людей, так говорили все южане, с кем я был знаком, и теперь убеждался в правдивости этих слов с каждым днем.
Ночью мы продолжали путь, хотелось остановиться и хотя бы просто постоять. Ир, пусть и не из пустынного народа, но человек, который промышлял в пустыне, держался легко. Дерек тоже не поддавался пустыне. Мне же, привычному к холодному северу, было довольно тяжко после дневного перехода.
С рассветом мы прибыли в Лагиш-лашим, седьмую стоянку. Однако наши старания не увенчались успехом: племен тут не было, и, судя по отсутствию следов, не было уже какое-то время. Небольшой оазис обрамляли стройные высокие пальмы. Глинобитных домов тут было только два — длинный, где делили воду и небольшой с куполом.
— Ставьте лагерь, — сказал Дерек, спешиваясь. — Я попробую поохотиться.
— Не стоит, идан Дерек, — остановил его спешившийся Ир.
— Ты вел нас сюда в надежде на то, что здесь будет племя, но тут пусто. Поэтому еду придется добыть по-моему.
Ир же довел вербала до оазиса, дал ему напиться и привязал к стволу. Вытащил из седельных сумок небольшую лопату и направился к одиноко стоящей пальме, вдали от оазиса. Прислонился к ней спиной и пошел в противоположную от воды сторону, приговаривая «аш, даш, рун» и так далее. Досчитав до двадцати, он остановился. Присел на колено. Стал раскапывать что-то. Пока мы наблюдали это, Дерек отвел вербалов к оазису. Вскоре послышался глухой стук. Ир расчистил песок и, когда поднятая им пыль улеглась, он со скрипом откинул деревянный люк и махом руки подозвал нас к себе.
— Контрабантитский схрон, — объяснил он, пока мы вглядывались в квадратную яму, зияющую перед нами. Солнце заглядывало туда лишь частично, освещая углы наставленных там ящиков, слегка присыпанных песком. — Тут ми оставляем то, что не можем вивезти. У меня тут тоже кое-что должно бить, но нас не это интересует.
