произнесли отпущение народу от греха недавних клятвопреступлений; но тогда покаяние совершалось по предначинанию правительства, а не по всеобщему убеждению; теперь же народ, путем испытаний, сам пришел к мысли о необходимости очищения. «Православные христиане постились, – говорит грамота, – по своему изволению».
Одна из грамот Троицких получена была в Нижнем Новгороде. Когда прочли ее в соборе, земский староста Козьма Минин-Сухорукий объявил, что он удостоен был явления великого чудотворца Сергия. Бывшее ему видение состояло в следующем: однажды, в уединенной храмине, куда Козьма удалялся по временам для молитвы, «явился ему преподобный Сергий и повелел собирать казну для военных людей и идти для очищения государства Московского от врагов. Придя в себя, Козьма был в великом страхе, но ни на что не решился, думая, что устроение войска не его дело. Видение повторилось: но он опять остался в бездействии. По кратком времени преподобный явился ему в третий раз, возобновил свое повеление с прельщением и присовокупил, что есть изволение праведных судеб Божиих помиловать православных христиан и от великого смятения привести в тишину; что старейшие в городе не столько войдут в поручаемое Козьмой дело, сколько младшие, и что начинание их приведет к доброму окончанию. Сие последнее видение оставило Козьму не только в трепете, но и в некоторой болезни; почему он раскаялся в своем небрежении, решился приступить к исполнению повеленного и думал, как бы начать дело 33. На сходе граждан нижегородских Минин предложил: «Если захотим помочь Московскому государству, так не жалеть нам имения своего, не жалеть ничего, дворы продавать, жен и детей закладывать и бить челом – кто бы вступился за истинную православную веру и был у нас начальником». После того начались частые сходки; Минин продолжал свои увещания. «Что же нам делать?» – спрашивали его. – «Ополчаться, – отвечал Минин, – сами мы не искусны в ратном деле, так станем клич кликать по вольных служилых людей». – «Будь так, будь так!» – закричали все. Начался сбор, всякий жертвовал, что мог; иные отдавали последнее «для великого земского дела». Пришла одна вдова и сказала: «Осталась я после мужа бездетна и есть у меня 12000 рублей, 10000 отдаю в сбор, 2000 оставлю себе». Но прежде, чем скликать ратных людей, надо было найти воеводу. В это время в Суздальском уезде жил стольник и воевода, князь Димитрий Михайлович Пожарский, который долечивался от ран, полученных при разорении Москвы. Минин снесся с ним, уладил дело и сказал народу, что не за кем больше посылать, кроме князя Пожарского. Посланы были к нему Печерский архимандрит Феодосий, дворянин Ждан Петрович Болтин да изо всех чинов лучшие люди. Пожарский отвечал посланным: «Рад я вашему совету, готов хотя сейчас ехать, но выберите прежде из посадских людей, кому со мною у такого великого дела быть и казну собирать». Посланные отвечали, что у них в городе такого человека нет. Пожарский сказал им на это: «Есть у вас Кузьма Минин, бывал он человек служилый, ему это дело за обычай».
Когда посланные возвратились и объявили нижегородцам слова Пожарского, те стали бить челом Козьме, чтоб принялся за дело. «Соглашусь, – говорил он, – если напишете приговор, что будете во всем послушны и покорны и будете ратным людям давать деньги». Нижегородцы согласились, и Минин написал в приговор свои прежние слова, что не только отдавать имения, но и жен и детей продавать. Когда приговор был подписан, Козьма взял его и отправил к Пожарскому.
Козьма Минин просит нижегородцев стать на защиту Московского государства (худ. К. Маковский)
Собранное ополчение двинулось к Ярославлю, чтобы забрать по пути дружины других городов. Проходя с князем Пожарским и с воинством к Москве мимо Сергиевой обители и совершая в ней молебное пение, Минин сам объявил архимандриту Дионисию о бывших ему явлениях преподобного Сергия. 18 августа 1612 года, на горе Волкуше (в 4 верстах от Лавры), архимандрит Дионисий благословил христолюбивое воинство на брань за веру и отечество. К успокоению не доверявших успеху дела ветер, дотоле противный, сделался попутным воинству, и все двинулись с надеждой к Москве. Келарь Авраамий пошел вместе с ними.
Но и соединившиеся под Москвой князья Трубецкой и Пожарский действовали неединодушно, потому что последний не мог вполне довериться первому, а еще боле Заруцкому с его казаками. Из обители писали к ним о мире. Келарь Авраамий переходил из стана в стан, то склоняя несогласных воевод ко взаимному вспоможению, то ободряя в самых сечах именем Сергия, то убеждая казаков не отделяться от воинства. Чтобы удовлетворить корыстолюбивых, обитель предложила казакам последние свои сокровища – священные ризы, низанные жемчугом. Но никто не дерзнул коснуться святыни, и все единодушно обещались не отступать от столицы, доколе не освободят ее.
Келарь Авраамий в стане казаков Трубецкого под Москвой, 24 августа 1612 года (худ. Сафонов)
Не станем исчислять подробностей очищения Москвы от врагов: ляхи, запертые в Китай-городе, не получая помощи от своего короля 34 и томимые голодом, стали есть человеческое мясо и трупы; 22 октября русские сделали сильный приступ на Китай-город. Голодные поляки не могли обороняться и заперлись в Кремле. Пожарский и Трубецкой вошли в Китай-город с Казанской иконой Богородицы, которая находилась в Русском стане, и тогда же дали обещание построить в память этого дня церковь во имя иконы Пресвятыя Богородицы Казанския 35. Взяв Китай-город, русские окружили Кремль, но поляки уже не думали защищаться. На другой же день они прислали просить милости и пощады, сдавались военнопленными, вымаливали себе только жизнь. Пожарский дал от себя обещание, что ни один пленник не погибнет от меча. Наконец наступило время освобождения Москвы: ночью под 25 октября великий заступник земли Русской, преподобный Сергий чудотворец, явился Арсению, архиепископу Елассонскому 36, томившемуся от голода и болезни в осажденном Кремле, среди врагов, и сказал ему: «Встань и иди в сретение православному воинству: молитвами Пресвятыя Богородицы, Господь очистил царствующий град от врагов» 37. В следующее утро верная русская рать торжественно вступила в Кремль. Земское войско, предводимое Пожарским и Мининым, собралось подле церкви Иоанна Милостивого, на Арбатской площади, а войско Трубецкого за Покровскими воротами. С двух этих концов пошло впереди духовенство с крестами, иконами и хоругвями: за ним двигались войска. Оба крестные хода сошлись в Китай-городе на Лобном месте. Во главе духовенства был преподобный архимандрит Дионисий, прибывший из своей обители нарочно для такого великого торжества веры и земли Русской. Из ворот Флоровских вышло духовенство,
