отличный инструктор-наставник и непревзойденный собутыльник… Почему ты не давал о себе знать? Я бы тебя непременно отыскал.
Б о д а к и. Я ни о ком ничего не знал.
Д ю к и ч. Ты же читаешь газеты?
Б о д а к и. Это ты, Дюкич?
Д ю к и ч (протягивает руку). Здорово, старина.
Б о д а к и. Газет я не читаю. Сразу голова разбаливается.
В о н ь о. Как можно так жить?
Б о д а к и. Меня и в голову ранили. (Показывает, как дают очередь из автомата.) Немец всего изрешетил. Хирург вытащил из меня четырнадцать пуль. (Воньо.) Вести о событиях в мире, господин фельдфебель, и сюда доходят. Мне отсюда виднее ничуть не меньше, чем вам оттуда.
Д ю к и ч. У тебя есть семья?
Б о д а к и (оглядывает собравшихся). А командир роты придет?
Д ю к и ч. Обещал.
Х о л л о. Очень жаль, что я ничего о тебе не знал. Мы бы тебя подлечили, направили на курорт.
Д ю к и ч. Могила героев в порядке?
Б о д а к и. Да. А остальные вас не интересуют?
П е т р а н е к. Разве они здесь похоронены?
Б о д а к и. Там, пониже, на склоне. Все шестьдесят три. Их могилы я тоже привел в порядок, так, по доброй памяти, на уход за ними не больно-то раскошеливаются.
Д ю к и ч. Это, к сожалению, правда, но это не из соображений экономии бюджетных средств.
Б о д а к и. Что ж, значит, нельзя было их похоронить всех вместе, в братской могиле?
Р е д е ц к и. Разве эти несчастные были ответственны за то, что произошло? Разве они решали, за что им подыхать?
А л м е р и. Начни мы докапываться, кто за что в ответе, нас бы это далеко завело.
В о н ь о. Это говорите вы, господин прапорщик?
А л м е р и. Я же не взваливал всю ответственность на своих начальников. И, в конце концов, это вы открыли стрельбу.
М о ж а р. Но приказ! Кто отдал приказ?!
Д ю к и ч. Друзья, разве мы собрались сегодня здесь ради этого?
Ф о р и ш. Если здесь похоронено шестьдесят три солдата, значит, с ротным командиром нас будет восемь — все еще не хватает трех человек.
Д ю к и ч (достает записку). По сообщению справочного бюро, Элемер Цифра и Ласло Шарвари умерли, а третий — Эрнё Ланди — бежал за границу.
Р е д е ц к и. Веснушчатый? Уму непостижимо. До двух считать не умел.
А л м е р и. Пошли. Если капитан придет, он найдет нас.
Б о д а к и. Я лучше подожду его здесь.
В о н ь о. Пошли, дружище! Беда наша — стареем, черт бы побрал. Я даже забыл любимую песню нашей роты.
Б о д а к и. А я нет. (Отходит от Воньо и поворачивается к остальным.) Хотите?
А л м е р и. Сейчас? Здесь?
Б о д а к и. А почему бы и нет? Мы ведь не на похоронах! (Поднимает руку.) Стройся!
Алмери растерянно смотрит на Дюкича, затем медленно становится правофланговым.
В о н ь о (смеется). Вот это здорово! (Становится рядом с Алмери.)
Дюкич становится третьим, вслед за ним все встают в строй.
Б о д а к и. Напра-во! Рота, шагом марш! (Запевает.) «Высока, высока у тополя макушка…» (Входит на кладбище.)
Все строем с песней следуют за ним.
Явление седьмое
Входит о ф и ц и а н т, смотрит на часы, проходит к рампе, посматривает в сторону села. Затем заходит в кабачок, возвращается с двумя подносами соленых рожков, ставит их на стол и выходит.
Явление восьмое
Все возвращаются с кладбища.
Ф о р и ш. Эти шестьдесят три солдата, похороненные здесь, тоже заслуживают хотя бы надгробия. Я готов пожертвовать на это дело четыреста-пятьсот форинтов.
Д ю к и ч. Давай оставим это.
П е т р а н е к. Ничего не скажешь, организовано из рук вон плохо.
М о ж а р. Да, эта задержка некстати. Мой поезд отходит в половине второго.
Д ю к и ч. Сказали, часа через три цемент затвердеет. Давайте уж подождем. Вряд ли нам в ближайшее время удастся собраться еще раз.
А л м е р и (Можару). Я довезу тебя до дому.
О ф и ц и а н т (входя). Прикажете подать что-нибудь?
Ф о р и ш. Перекусим чего-нибудь. Как-никак, три часа придется ждать.
Д ю к и ч. Мне, пожалуйста, бутылку пива.
А л м е р и. Мне тоже, но только если оно холодное!
М о ж а р. Не будем привередничать. Принесите всем!
О ф и ц и а н т уходит.
Р е д е ц к и (осматривается). С тех пор здесь ничего не изменилось.
М о ж а р. Как же нет? Скатерть на столе.
Р е д е ц к и. Удивительно, до чего в жизни все просто. Что бы ни случилось, человек всегда садится есть, пить…
П е т р а н е к. И не всегда потому, что хочется, а так, по привычке.
А л м е р и. Привычки свойственны человеку. Вот почему я терпеть не могу оригиналов.
В о н ь о. Когда моя первая жена отправилась на тот свет, я с горя дважды поужинал.
М о ж а р. По такому случаю я тоже готов съесть два ужина.
Х о л л о. Вы уверены, что через три часа мы сможем туда подойти?
Д ю к и ч. Председатель сельсовета поклялся, что все будет готово.
Входит о ф и ц и а н т, ставит на стол восемь бутылок пива и стаканы.
А куда делся Бодаки?
М о ж а р. Сказал, пойдет переоденется.
О ф и ц и а н т. Вы знаете нашего могильщика?
Д ю к и ч. Да, но… давно не встречались.
О ф и ц и а н т. Чудной он какой-то. Приучил ребят ходить на кладбище, словно на площадку для игр… Пожалуйста, позовите, если кончится пиво. (Уходит.)
Р е д е ц к и. Помните, как ранило Бодаки? Ничего не могу с собой поделать, но с того момента, как я его увидел, все время об этом думаю.
А л м е р и. Да, вид искалеченного человека невольно заставляет заговорить даже спящую совесть.
Р е д е ц к и. Ты стал циничен.
А л м е р и. Не забывай, что, когда ранили Бодаки, меня там ни было.
Р е д е ц к и. Нет, ты был там.
В о н ь о. Вы ошибаетесь, господин прапорщик ушел значительно раньше.
М о ж а р (явно недоволен темой разговора). Я, пожалуй, сбегаю в село за Бодаки. Он мне показал, в каком доме живет. (Уходит.)
Х о л л о. Как нам, черт возьми, убить время?
П е т р а н е к. Пожалуй, лучше всего каждому рассказать, что с ним произошло за это время.
А л м е р и. Это будет или сплошное самоистязание, или сплошная ложь.
Явление девятое
Входит Ш а й б а н н е, в руках у нее букет цветов. Она чем-то встревожена.
А л м е р и. Анна! (Подбегает к ней.)
Ф о р и ш. Вот великий момент! К уцелевшим воякам роты прибыла их любимица!
А л м е р и (целуя ей руку). Если б я сказал, что вы нисколько не изменились, то был бы невежлив. (Дюкичу.) Ты гениальный режиссер. Этим сюрпризом ты всех нас восхитил.
Д ю к и ч. Нет, я ничего об этом не знаю. Целую ваши ручки. Откуда вы узнали, что мы здесь?
Ш а й б а н н е. Я сопровождаю мужа.
Явление десятое
Входит Ш а й б а н, останавливается, тяжело дышит.
Ш а й б а н. Добрый день, ребята.
В о н ь о. Господин капитан!
Ш а й б а н. Это было давно.
А л м е р и. Как прикажешь тебя величать?
Ш а й б а н. Я учитель.
В о н ь о. Переквалифицировались? Представьте себе, я тоже стал кельнером.
Ш а й б а н. Я и до войны был учителем.
В о н ь о. Никогда не предполагал, что господин капитан — офицер запаса.
Ф о р и ш. Под конец попали в плен?
Ш а й б а н. Нет.
П е т р а н е к. Вот это да! Отделался без единой царапины и ушел, захватив с собой самую красивую женщину этих мест.
Х о л л о. По возможности будем вежливы.
Р е д е ц к и. Могу сообщить новость. Бодаки жив.
Шайбан оторопело смотрит
