время пересылки.
5 ноября Красная армия подошла к Киеву — третьему по величине городу Советского Союза после Москвы и Ленинграда. Когда разгорелся бой за город, были заложены взрывные заряды; погибло много древних церквей и общественных зданий. Тем вечером солдаты 1-й чехословацкой отдельной пехотной бригады, которых командир полковник Свобода призвал сражаться за Киев так, будто они воюют «за Прагу и Братиславу», захватили главный вокзал. Следующим утром Киев после двух лет немецкой власти вновь оказался в руках советских войск. Потеря его стала ударом для Гитлера. Но Красная армия не остановилась в Киеве и продолжала наступление, гоня немцев перед собой, пройдя 7 ноября еще 50 километров и захватив Фастов — железнодорожный узел, важный для германского снабжения на юго-востоке, в излучине Днепра. Фастов лежал к западу от оборонительной линии «Пантера — Вотан», которую Гитлер создал двумя месяцами ранее.
Даже несмотря на разрушение Киева, Красная армия почувствовала дух победы; 8 ноября был учрежден орден «Победа» для лиц высшего командного состава «за успешное проведение таких боевых операций в масштабе одного или нескольких фронтов, в результате которых в корне меняется обстановка в пользу Красной армии». Выполненный из платины орден был украшен 91 бриллиантом; в Кремле помещался почетный список его кавалеров. В тот же день для нижних чинов и младших офицеров был учрежден орден Славы, выдававшийся исключительно за личные заслуги; обладатели ордена имели право на пожизненную пенсию.
8 ноября Гитлер произнес ежегодную речь в мюнхенской пивной. «Даже если в настоящий момент мы не можем добраться до Америки, — сказал он, — слава богу, хотя бы одна страна достаточно близко к нам, чтобы мы могли с ней бороться, и на этом государстве мы и сконцентрируемся». Ученые заверили Гитлера, что ракетная бомба «Фау» будет готова к концу года, но 8 ноября Альберт Шпеер заметил, что «исследовательская работа завершена не настолько, насколько хочет уверить людей команда разработчиков».
Тогда же, 8 ноября, ученые и военные эксперты в Британии, исследовав план одной из пусковых площадок, переданный Мишелем Олларом, решили заново изучить аэрофотосъемку всей Северной Франции и сделать как можно больше новых снимков, чтобы понять, что на них происходит; существование самой ракеты еще предстояло доказать.
В тот же день был совершен первый разведывательный вылет. Теперь приоритетной задачей британцев было раскрыть секрет германских площадок, которые они называли «лыжами». Тогда же поезд уехал «в неизвестном направлении» из Флоренции в Италии. Четыреста евреев в его вагонах были схвачены в Сиене, Болонье и самой Флоренции. Неизвестно, чтобы кто-нибудь из них выжил.
Во вторую неделю ноября увеличился масштаб потерь на полях сражений: на Тихом океане, где 9 ноября американцы начали наступление во внутренние области Бугенвиля; в Италии, где союзнические войска поняли, что Рим находится в зоне их досягаемости; и на Восточном фронте, где немцы блокировали любое советское наступление на запад от Киева, но севернее были вынуждены оставить Житомир, расположенный всего в 120 километрах от довоенной польско-советской границы. Столкновения неожиданно обострились и в Восточном Средиземноморье, где 11 ноября десант немецких войск на остров Лерос столкнулся с отпором со стороны 10 000 британцев и итальянцев. Бои вызвали тяжелые потери с обеих сторон, но через пять дней защитники были разбиты.
14 ноября, во время американского дневного налета на Германию, были сбиты двадцать немецких истребителей. Нацистским лидерам было очевидно, что опасность обрушивается на Германию и на Восточном фронте, несмотря на возврат Житомира 15 ноября и гибель в боях на той неделе 12 000 советских солдат.
Германские лидеры, в частности Гиммлер, были твердо убеждены, что ситуация для них не наладится, пока расовые теории нацизма не будут полностью реализованы на практике. 15 ноября был опубликован приказ, по которому бродячие цыгане и «цыгане-полукровки» должны быть «отнесены к тому же уровню, что и евреи, и помещены в концентрационные лагеря». В «сомнительных случаях» решать, «кто является цыганом», должны были местные полицейские начальники. Вслед за этим приказом в Освенцим были депортированы несколько сотен цыган, находившихся в трудовых лагерях; первые двадцать человек прибыли из Гродно. Кроме них 15 ноября в Освенцим были доставлены 1149, а на следующий день — еще 995 евреев из Нидерландов. Из последней группы 531 человек, в том числе 166 детей, был убит газом по прибытии в лагерь. Одновременно в газовых камерах были уничтожены 164 поляка; среди них было двенадцать женщин из одной польской группы Сопротивления.
Нидерландские евреи и польские патриоты погибли вместе; свидетелем их смерти стал еврейский подневольный работник, который сумел записать и спрятать просьбу одной полячки на пороге гибели: «Скажи нашим братьям, нашей нации, что мы встречали смерть в полном сознании и с гордостью». Так она и погибла; вскоре был убит и еврейский работник. Но его записка и слова той женщины сохранились.
Еще одним свидетелем массовой казни стал в ноябре Йозеф Резник — польский еврей, находившийся в немецком плену с того времени, как его схватили на поле боя в сентябре 1939 г. Его и еще 3000 евреев пощадили во время убийств «Праздника урожая», начавшихся в Майданеке 2 ноября, чтобы создать еще одну команду Блобеля для выкапывания и сжигания тел ранее убитых людей. Его команда была направлена в лес Борки у Хелма. Позднее Резник вспоминал, как он и другие члены его команды выкопали той зимой в Борках более 30 000 тел. В большинстве своем это были советские солдаты, захваченные в плен в 1941 г. Было и несколько тысяч евреев, в том числе много детей, из близлежащего города Хрубешува. Самые «свежие» трупы, замечал Резник, принадлежали итальянским солдатам, привезенным в Борки после выхода Италии из оси и убитым таким же образом.
Ночью 15 ноября британское Управление специальных операций провело операцию «Фокусник», забросив шестерых агентов из Тангмира в Южной Англии на посадочную полосу на вершине холма у Анжера во Франции. Среди доставленных был Виктор Джерсон, один из организаторов пути спасения «Вик» для союзнических военнопленных и сбитых летчиков. Три агента были арестованы по прибытии в Париж. На обратном пути на самолет сели двенадцать человек; один из них, Франсуа Миттеран, известный под кодовым именем «Монье», более года руководил группой «Морлан», занимавшейся поддержкой связей с французскими военнопленными и депортированными гражданскими лицами; в 1940 г. он сам бежал из лагеря военнопленных в Германии.
Через два месяца Миттеран вернулся во Францию: в Дартмуте он поднялся на плавучую базу, с которой в море пересел на канонерскую лодку и пересек на ней ночью Ла-Манш, высадившись на небольшом пляже у Бег-ан-Фри. Вернувшись во Францию, он сформировал новый комитет Сопротивления для организации помощи всем французским военнопленным и депортированным работникам. Тридцать восемь лет
