– Я согласна.
– Ну вот, сразу бы так, – повеселел принц. – Дайте руку, пожалуйста.
Фернанд надел мне на палец тяжелый перстень из темного серебра. Я была в таком оцепенении, что даже не заметила, откуда он его достал: из кармана? из рукава? со стола?
– Ваше будущее высочество, – принц грациозно наклонился и коснулся губами моего запястья, – я вами восхищаюсь.
Выпрямился и совсем другим, деловым, тоном объявил:
– А теперь идем к королю. За родительским благословением и подписью, – он помахал листом бумаги, – на указе о помиловании.
Уже взявшись за ручку двери, Фернанд обернулся ко мне.
– Да, и самое главное. Никто не должен знать о сути нашего договора. Никто – это значит никто: ни Дан, ни ваш приятель белль Канто, ни тем более Вероника. Придумайте что-нибудь убедительное. Например, – он обаятельно улыбнулся, – что вы меня любите.
Господи, почему я не умерла маленькой?
* * *
– Юлия, это правда? – Вильсент испытующе посмотрел на девушку. – Вы согласны сочетаться браком с Фернандом?
Она стояла посреди кабинета – бледная, неестественно прямая – изо всех сил стараясь казаться невозмутимой. Но судорожно сцепленные руки выдавали смятение.
– Да, ваше величество, – голос почти не дрогнул. – Если вы подпишете указ о помиловании Дана.
– Вы не выглядите счастливой.
– Невеста выглядит счастливой, только когда выходит замуж по любви. И то не всегда. Но если на свадьбе потребуется изобразить радость, я справлюсь, не сомневайтесь.
Вильсент поморщился.
– Я не сомневаюсь. Просто не могу понять, почему вы так легко согласились, даже не спросив, есть ли другие варианты.
– Уверена, что есть. А еще я уверена, что вы бы сами предложили, если бы знали более простое решение. Но жизнь Дана слишком ценна для меня, я не готова торговаться.
Король, сердито нахмурившись, посмотрел на Фернанда. Принц едва заметно пожал плечами.
– Юлия, вы не могли бы оставить нас с Фернандом на несколько минут?
Когда девушка вышла, Вильсент повернулся к сыну, с трудом сдерживаясь, чтобы не отвесить ему, как в далеком детстве, подзатыльник.
– Фернанд, ты соображаешь, что творишь?
– Ты сам одобрил мой план. Забыл?
– План – да. Но тогда не было речи о конкретной кандидатуре.
– Другой кандидатуры у нас нет. А пока ищем, момент будет упущен. Ну и потом, я ведь не солгал ей, нам действительно нужен повод, чтобы помиловать Дана.
– Эта девушка не заслуживает такого обращения.
– Я знаю, отец, – Фернанд вздохнул. – Поверь, я сумею ее защитить. Надеюсь, она поймет… и простит.
«Он будет лучшим правителем, чем я, – подумал король с удовлетворением и неожиданной горечью. – Он умеет быть жестким.» Вильсент тоже умел быть жестким. Но это была наносная жесткость, вымученная, вбитая в подкорку годами тренировок, боли, переламывания себя. В Фернанде чувствовался природный стержень – фамильная черта дома белль Хорвелл. Мальчик будет отличным королем. Только бы не превратился в подобие своего прадеда, которому государственные интересы заменяли этику и мораль.
– Я не одобряю твоего решения, сын.
Фернанд поджал губы.
– Но вмешиваться, как и обещал, не стану. Это твое испытание, тебе решать. Только имей в виду: если с девушкой по твоей вине что-то случится, я не просто отложу передачу власти – я лишу тебя права наследования.
Глаза принца полыхнули обидой. На мгновение королю показалось, что сын, как в детстве, искривит губы: «Так нечестно!» Но Фернанд только кивнул:
– Да, отец.
* * *
Едва мы вышли из приемной, я остановилась и требовательно посмотрела на Фернанда:
– Ну? Что сказал его величество?
– Отец подписал указ о помиловании, – принц легонько стукнул костяшками по кожаной папке, которую держал в руках.
– Значит, Дан свободен? Я могу его увидеть?
– Ближе к вечеру. Думаю, потребуется уладить кое-какие формальности. Я иду к Дагерати.
– Спасибо.
– А почему вы не спрашиваете, дал ли отец согласие на свадьбу?
– Это и так понятно. Если бы не дал, вы бы первым делом об этом сообщили.
Я опустила лицо, чтобы принц не заметил моего разочарования. Как бы я ни хорохорилась перед королем, у меня все же оставалась надежда, что Вильсент предложит какой-нибудь другой выход – например, помилует Дана без всяких условий.
Фернанд чутко уловил перемену в моем настроении.
– Что вы так поскучнели, Юлия? О чем думаете?
– Да так, ни о чем особенном, – я заставила себя выдавить усмешку. – Размышляю, какую половину королевства взять после развода. На юге климат приятнее, на севере природа красивее.
– Люблю девушек с чувством юмора, – принц улыбнулся с едва уловимой иронией.
Он подошел совсем близко, оперся рукой о стену рядом с моей головой. Агрессии в этом жесте не чувствовалось, но мне стало неуютно: слишком явно он заявлял свои права на меня.
– Забудьте о разводе, Юлия, – проникновенно посоветовал Фернанд. – Может быть, я позволю вам завести любовника. Года через три, когда родите мне наследника, а лучше – двух. Но до тех пор… – он склонился ко мне и прошептал, щекоча ухо дыханием: – Вы обещали быть послушной, помните?
По спине пробежал холодок. В глазах Фернанда плясали смешинки, но голос был серьезным – чему верить? Я сделала шаг в сторону, демонстративно увеличивая дистанцию, и любезно улыбнулась:
– Обсудим в первую брачную ночь.
– Ладно, – легко согласился принц. – Недельку я потерплю.
– Неделю?!
– Ну да, разве я не говорил? Свадьба через неделю.
– Но… почему так скоро?
– Чтобы невеста не передумала.
И снова диссонанс: губы смеются, глаза серьезны. Что происходит?
* * *
Расставшись с принцем, я направилась к Веронике. Идти к себе не хотелось: я не была уверена, что готова остаться наедине со своими мыслями. А с Никой мы не виделись уже неделю, и эти семь дней были не самыми легкими в ее жизни.
– Юля! – восторженно завопила девушка, повиснув у меня на шее. – Как же я соскучилась! Ой, прости! – она отстранилась и испуганно посмотрела на меня. – Я тебе ничего не повредила? Магистр сказал, что ты упала с лошади и ударилась спиной. Больно было, да? – Вероника сочувственно сморщила носик. – Ну, проходи скорей.
Она втащила меня в комнату и усадила рядом с собой на кровать. Я оставила надежду хотя бы поздороваться и терпеливо ожидала, пока словесный поток иссякнет.
– Слушай, а где Дан? Его нигде нет! Женька ужасно переживает, просто места себе не находит. Лорд Дагерати сказал, что отправил его куда-то по делам, а куда – не говорит. Жене – не говорит! Представляешь, да? А Женя сказал, что он теперь здесь насовсем. Ну, в Карантелле, в смысле. И к себе в Реал не вернется. Здорово, правда?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
