за перегородкой, однако ж совсем нагие входят в одну дверь с ними, а если которой-нибудь придет такая охота, она остановится на ее пороге, да и не стыдится разговаривать при посторонних с мужем, который моется, с самою вздорною болтовнею. Да даже и сами они, вызвавши кровь таким же, как и мужья их, сеченьем и хлестаньем к самой коже, тоже бегут к ближней реке, смешавшись с мужчинами и нисколько не считая за важность выставлять их нахальным взглядам свою наготу, возбуждающую любострастие[172].
Банная нагота русских возмущала и чеха Бернгарда Таннера, побывавшего в Москве в 1678 году:
В Москве я видел две бани – одну отдельную на р. Москве, другую в Белом городе на р. Неглинной. Как везде, так точно и здесь они ведут себя неблагородно, даже еще хуже. Ради любопытства некоторые из нас захотели посмотреть на нее и по принятому у нас обыкновению пришли покрытыми, думая, что здесь моются так же, как и в наших краях, но с первого же шага заметили разницу: дверь, увидели мы, отворена, окна не заперты, но в бане было все-таки очень жарко. Как завидели москвитяне нас покрытыми, – сами они безо всякого стыда были голы совершенно – так и разразились хохотом.
То есть русские люди захохотали, увидев, что иностранцы пришли в парилку одетыми. Европейцы даже ванны принимали в рубахах, причем такая привычка бытовала и в XIX веке!
Прислуги тут нет, банщика и цирюльника тоже; кому надо воды, тот должен был сам спускаться к реке. Мы побыли там немного и ушли сухими, как пришли, поглядев на их способ мыться, как они вместо того, чтобы тереться, начали хлестать себя прутьями, орать, окачиваться холодной водой да, сверх того, при детях выделывать непристойные телодвижения. Нам стало противно, мы со смехом и вышли. Так же моются, видели мы, и женщины и тоже голыми бегают взад и вперед, не стесняясь[173].
Ту же картину в 1669 году рисовал в своих заметках и голландец Ян Стрюйс (1630–1694):
Общественными банями пользуются мужчины и женщины, молодые и старые, без различия. Раздевшись догола, все входят в одну дверь, прикрывая иногда свой срам не чем иным, как пучками высушенных березовых веток, которыми растирают тело, предварительно побрызгав на него водой, что происходит, когда они парятся на скамейках. ‹…› Итак, мужчины и женщины, молодые и старые, выбегают без стыда и страха из бани, так что их каждый может увидеть[174].
Церковь и власти, конечно же, такого поведения не одобряли. Уже в 1551 году постановлением «Стоглава» было запрещено совместное мытье мужчин и женщин – якобы потому, что Ивана Грозного крайне возмущала столь неприличная традиция. Тогда в городских банях стали организовывать по две раздевальни, но сами бани оставались общими. Привычку к совместному мытью в бане было не так просто искоренить.
Немецкий историк Адам Олеарий (1599–1671), путешествуя по России, специально отправился подглядеть за «варварским» мытьем русских:
В Астрахани я, чтобы видеть лично, как они моются, незамеченным образом отправился в их баню. Баня была разгорожена бревнами, чтобы мужчины и женщины могли сидеть отдельно. Однако входили и выходили они через одну и ту же дверь, притом без передников; только некоторые держали спереди березовый веник до тех пор, пока не усаживались на место. Иные не делали и этого. Женщины иногда выходили без стеснения голые – поговорить со своими мужьями[175].
Спустя 200 лет искоренить совместное мытье в общественных банях взялась уже Екатерина II – но, судя по всему, эта привычка продержалась вплоть до начала XIX века.
По словам Стрюйса, иностранцы, слишком смущенные русскими банными традициями, «выпросили» для себя отдельные бани, чтобы там могли мыться только они сами:
Эти бани совершенно иные во всех отношениях, потому что чисты, опрятны и хорошо пахнут, так как каждый приносит с собою трав, которыми, купаясь, окуривает себя и наполняет приятным запахом весь дом. По выходе из ванны вступаешь в комнатки, где с большим удобством вытираешься и обсыхаешь. Затем приносят вам или меду, или другого какого-нибудь напитка[176].
Впрочем, при взгляде на европейские средневековые литографии становится удивительно, что же так возмущало иностранных путешественников. На этих изображениях мужчины и женщины в европейских банях моются точно так же – все вместе!
Вот только царит в них подлинный разврат: играет музыка, вино льется рекой, обнаженные красавицы не только моют посетителей, но и приносят еду и напитки прямо в деревянные купели… То есть, в отличие от Руси, в Европе XV века горожане ходили в баню вовсе не мыться, а приятно провести время с девушками. Причем, похоже, с такой целью они посещали общественные бани столь же часто, как современные горожане посещают обычные рестораны[177]. То есть иностранные путешественники часто видели в совместном мытье русских привычный им «банный разврат», русским баням не свойственный!
Возможно, именно совместное мытье с раннего возраста привело к тому, что на Руси не было порнографии как таковой. Мужчины и женщины регулярно видели друг друга обнаженными и не воспринимали это как что-то неприличное.
Такая традиция сохранялась еще очень долго. Вот что писал Шарль Масcон де Бламон (1761–1807), служивший в России уже в XVIII веке:
Сцена в бане, средневековая миниатюра, XV век.
Wikimedia Commons
«Немытая» Европа
То, что средневековые европейцы пренебрегали гигиеной, – популярный миф: мыться они перестали уже в Новое время. В конце XVI века в Европе общественные бани действительно резко вышли из моды: в Вене, где на начало столетия была 21 баня, их осталось лишь 7[178]. Этому способствовало два обстоятельства, и сложно сказать, какое ударило по баням сильнее. Во-первых, по региону стремительно распространялся завезенный конкистадорами сифилис, который в ту эпоху был неизлечим; причем считалось, что он передается через воду. Во-вторых, из-за того, что в Европе почти не осталось лесов, в конце XVI века цены на дрова подскочили до небес, так что владельцы бань уже не могли позволить себе дровяное отопление. На Руси исторически в банях просто мылись – сифилису тут было негде разгуляться, да и дров тут хватало.
…В Петербурге бани и купальни разделены для обоих полов перегородкой, но многие старые женщины всегда предпочитают вмешиваться в толпу мужчин; да, кроме того, вымывшись в бане, и мужчины и женщины выбегают голышом и вместе бегут окунуться в протекающей сзади бани реке. ‹…› В деревне устройство бань старинное, то есть там все полы и возрасты моются вместе, и семья, состоящая из сорокалетнего отца, тридцатипятилетней матери, двадцатилетнего сына и пятнадцатилетней дочери, ходит в баню, и члены ее взаимно моют и парят друг друга в состоянии невинности первых человеков.
Француз очень точно подметил:
