По мнению некоторых историков, у славян рабства как такового не было. Историк Сергей Соловьев (1820–1879), например, писал:
Желание иметь рабов… бывает сильно, во-первых, у народов, у которых хозяйственные и общественные отправления сложны, роскошь развита; во-вторых, рабы нужны народам, хотя и диким, но воинственным, которые считают занятие войною и ее подобием, охотою за зверями единственно приличными для свободного человека, а все хлопоты домашние слагают на женщин и рабов; наконец, как ко всякому явлению, так и к явлению рабства посреди себя народ должен привыкнуть, для этого народ должен быть или образован и приобретать рабов посредством купли, или воинственен и приобретать их как добычу, или должен быть завоевателем в стране, которой прежние жители обратились в рабов[204].
Славяне же, по его мнению, были людьми мирными и трудолюбивыми, и оттого рабство у них оставалось в зачаточной – патриархальной – форме. Такие выводы подтверждают и письменные источники. В VI веке византийский император Флавий Маврикий Тиберий Август (539–602) в своем «Стратегиконе» писал о славянах и антах:
Пребывающих у них в плену они не держат в рабстве неопределенное время, как остальные племена, но, определив для них точный срок, предоставляют на их усмотрение: либо они пожелают вернуться домой за некий выкуп, либо останутся там как свободные люди и друзья[205].
Согласно другим источникам, славяне в V–VI веках вели беспощадные грабительские войны, в том числе ради захвата пленных. Византийский историк Прокопий Кесарийский (500–565) описывал один из подобных набегов:
Огромное полчище склавинов, напавшее на Иллирик, сотворило там неописуемые беды. ‹…› Проведя в таком разбое значительное время, они заполнили все дороги трупами и, поработив бессчетное множество [людей] и разграбив все, со всей добычей вернулись домой, причем никто им не препятствовал[206].
Если «Книга путей и государств» (IX в.) Ибн Хордадбеха отмечает, что русские купцы ввозили в страны Арабского халифата «меха бобра, меха черных лисиц и мечи»[207], то другой источник, известный среди востоковедов как «Анонимная записка о народах Восточной Европы» (IX в.), указывает на работорговлю как одну из основных статей доходов русов и называет основные места продажи рабов: Булгария и Хазария[208]. Ибн Фадлан отмечает:
А если прибудут (в Булгарию) русы или какие-нибудь другие [люди] из прочих племен с рабами, то царь (булгарский), право же, выбирает для себя из каждого десятка голов одну голову[209].
Невольников обменивали исключительно на серебро – арабские дирхемы, притом доля мужчин среди рабов, которых продавали на Восток, была в целом очень невелика[210].
Также рабов русы сбывали в Византии. В 948–952 годах Константин Багрянородный подробно описал путь, по которому их везли из Руси в Царьград. В конце XI века в Константинополе был специальный рынок, где русские торговали невольниками[211].
Раффельштеттенский таможенный устав (903–906), собрание таможенных правил Баварской восточной марки, упоминает русских купцов, которые платили подати: с продажи рабыни – тремисс, а с продажи раба – по сайге[212]. Таким образом, налог с рабыни превышал в два раза налог с раба: женщины стоили больше, поскольку могли рожать новых рабов[213]. Девушки как товар представляли для русов особую ценность, и именно поэтому термин «роба» (раба-женщина) появился раньше аналогичного термина для раба-мужчины[214]. Древнейшее же название невольника – челядин – обозначало раба-иноземца, военную добычу.
В X веке Русь переживала глубокий кризис, охвативший все стороны жизни общества: экономическую, социальную, военную и религиозную. А главными результатами кризиса стали принятие христианства как государственной религии в 988 году и изменение обычного права: был снят запрет на обращение в рабство соплеменников. Так появились холопы[215].
Холопов не защищали те законы, что распространялись на свободных людей. За убийство холопа назначался самый низкий штраф – 5 гривен (а за убийство «робы» (рабыни-иноземки) – 6 гривен; как видите, женщины и здесь «ценились» выше).
Свободный человек становился холопом в нескольких случаях:
• если в присутствии свидетеля продавал себя кому-то – хотя бы и за полгривны[216];
• если вступал в брак с кем-то из челяди;
• если поступал на службу тиуном (управляющим княжеским или боярским хозяйством) или ключником.
Торг в стране восточных славян, картина С. Иванова, 1909.
Севастопольский художественный музей им. М. П. Крошицкого
Пополнялись ряды холопов и за счет закупов. Впрочем, в исторической науке до сих пор нет однозначного определения термина «закуп». Некоторые считают, что это бедняк, который взял у землевладельца ссуду – хлебом ли, деньгами – и в результате стал от него зависим; теперь он обязан отработать долг либо погасить его[217]. Другие определяют закупа как свободного человека, нанявшегося выполнить конкретную работу за конкретные деньги, выплачиваемые авансом или по окончании договора. Таких людей еще называли рядовичами, от слова «ряд» – договор.
Закупа нельзя было продать, и он мог подать иск на хозяина. Если в результате его деятельности хозяину наносился ущерб (например, из-за небрежности закупа хозяйский скот оказался погублен), закуп оплачивал убытки. Если недовольный условиями закуп возвращал плату или заем, то он считался освобожденным от найма или долга[218].
Однако закуп мог легко стать полным («обельным») холопом, если совершал воровство или тайно убегал от хозяина.
С рабовладением на Руси домонгольского времени связан еще один малопонятный термин – «вдач». Большинство исследователей считают, что это разновидность закупа. Однако вот что любопытно: в письменных источниках «вдач» встречается только один раз, в документе XV века. Есть предположение, никакого вдача в XII веке не существовало: просто историки XIX века неверно истолковали текст[219].
В XII веке рабовладение стало доступным самым широким слоям населения. Свободный муж уже не мыслился без одного или нескольких рабов. А с XIV века положение рабов и рабынь ухудшилось: теперь хозяин волен был убить раба безо всяких последствий. И если раньше девушка, выйдя замуж за холопа, вместе с рожденными от него детьми сохраняла свободу, то теперь брак с холопом превращал ее в рабыню.
В XIV–XV веках Великий Новгород превратился в центр работорговли Северо-Восточной Руси: рыцарь из Фландрии Гильбер де Ланноа (1386–1462), побывавший там в 1413 году, сообщил об активной торговле женщинами в городе[220].
Рынок рабов активно пополняли ушкуйники – подобие викингских команд. Эти банды совершали набеги на быстроходных ладьях, грабили шведские, мордовские, татарские земли и даже русские поселения. Главной их добычей были рабы.
После образования Московского государства ситуация с рабовладением не изменилась. В середине XVII века Московию посетил Сирийский патриарх Макарий, и в свите его был православный священник Павел Алеппский, который оставил интересные описания России того времени. Среди бытовых зарисовок есть и описание того, как русские захватывали рабов:
При приближении… татар, они [московиты] тотчас хватают их караван, будут ли это мужчины, женщины, девочки или мальчики,
