уводят в свою страну и продают на рынке уничижения за десять, пятнадцать или двадцать пиастров. Поэтому у каждой богатой женщины бывает пятьдесят, шестьдесят (рабынь) и у каждого важного человека семьдесят, восемьдесят (рабов)[221].
В Московской Руси существовало целых восемь видов холопства:
1) наследственное;
2) полное;
3) докладное (для привилегированных холопов, в частности для управляющих поместьями);
4) долговое;
5) жилое, или договорное;
6) добровольное;
7) кабальное.
Ряды холопов последнего вида пополнялись военнопленными.
И вроде бы понятно, что холопам жилось несладко, однако, по словам историка-археографа Александра Зимина (1920–1980), специалиста по русскому средневековью, «во всей социальной структуре средневековой Руси нет более противоречивой категории населения, чем холопы»[222].
Холопы действительно явление уникальное: привычные нам бесправные земледельцы и дворовые слуги – это лишь одна из категорий подневольных людей. И они действительно считались самой угнетенной частью населения на Руси, но, в отличие от рабов античного мира, холопы могли быть посажены на землю и иметь в своем распоряжении участок.
С одной стороны, холопы не владели имуществом, их в любой момент могли продать, как вещь. С другой стороны, именно это положение было стартовым для рывка вверх по социальной лестнице. Из холопов формировалась княжеская администрация и даже выходили видные представители господствующего класса, то есть из этой среды открывалась дорога в верхние слои общества. В то же время именно из холопов образовались крепостные.
Законодательные акты X–XIII веков свидетельствуют о том, что в некоторых случаях добровольное холопство действительно позволяло улучшить материальное положение человека[223]. Ключники, княжеские тиуны, постельники и судьи тоже считались холопами, но ни в чем не нуждались, часто имели большое влияние и, по сути, были влиятельными чиновниками, которые и родственников могли устроить на хорошие должности. В таком случае освобождение подчас становилось настоящей трагедией и оборачивалось потерей престижной работы.
Смерды и прочее простородие
Из школьного курса истории, а также из фильмов и произведений литературы мы знаем, что смерды были основной категорией сельского населения Руси. Но вот понять и окончательно решить, что же собой представляла эта категория, ученые пока так и не смогли. Историк Александр Пресняков (1870–1929) справедливо заметил:
Вопросу о древнерусских смердах суждено, по-видимому, оставаться крайне спорным – надолго, быть может, навсегда. Причина тому в скудости данных, какими располагаем[224].
Из массы предположений и гипотез можно выделить три основных.
По одной из версий, смерды (кмети) были свободными простолюдинами. Они обрабатывали свою землю, вели свое хозяйство и формировали высший слой сельского населения, обязанный состоять на военной службе у князя[225].
Русские крестьяне строят избу, картина Г. Оэри, ок. 1810.
Wikimedia Commons
В другой версии утверждается, что смерды были людьми зависимыми: от князя или от частных землевладельцев. Дело в том, что их положение, похоже, почти не отличалось от холопьего; есть даже гипотеза, что они произошли от посаженных на землю холопов[226]. То, что в XI–XII веках смерды не обладали всей полнотой прав, многие видят в нормах Русской Правды: за убийство смерда взималась такая же вира, как за убийство холопа, – 5 гривен. В отсутствие сыновей имущество смерда наследовал князь. От холопа отличало смерда, пожалуй, лишь одно: в случае судебного разбирательства пытать его можно было только по разрешению князя.
Согласно третьей версии, некоторые смерды были свободными, а некоторые – зависимыми. И скорее всего, в разных землях на Руси положение смерды занимали разное. В Новгороде и Пскове, например, они зависели от горожан, начиная с бояр и заканчивая черным людом. А в Галицко-Волынском княжестве так называли рядовых воинов родом из сельской местности.
А вот церковнославянский словарь, изданный в начале ХХ века, приравнивает смерда к человеку низкого происхождения и отмечает, что в древности так называли всех, кто брал на себя «черную работу». Согласно этому источнику, свободные гнушались заниматься таким трудом, считая его уделом рабов, а потому смерды, хоть и были свободны, своим выбором занятия низводили себя по социальной лестнице до уровня холопов и потому лишались некоторых привилегий, например поступать на военную службу[227].
На Руси смердам жилось, похоже, намного проще, чем европейским крестьянам. Земли в ту пору хватало на всех: люди могли охотиться и ловить рыбу. Известно, что некоторые смерды были настолько зажиточны, что вполне могли откупиться от необходимости служить (если таковую для них устанавливали). Другие смерды, не желающие идти в воины, поставляли лошадей для конницы. В период феодальной раздробленности положение смердов ухудшилось: их сёла разоряли не какие-то степняки, а соседние князья и уводили в полон.
Представитель сельского населения удостаивался в письменных источниках и других названий: сирота, селянин, мирянин и кметь[228]. В документах XIV–XVI веков встречаются старожильцы (судя по всему, старожилы), новопорядчики (переселенцы), серебреники (поступившие в зависимость за плату), деревенские бобыли, монастырские «детеныши»[229]. Весь этот народ объединяли в одну категорию, которую называли по-разному: людие, простолюдие, черные люди.
Крестьянин в лесу, картина Н. Ярошенко, 1880.
Частная коллекция / Wikimedia Commons
В 1391 году в уставной грамоте митрополита Киприана впервые появился термин «крестьяне»: «И Киприян митрополит так рек игумену и христианом монастырским: ходите вси по моей грамоте, игумен сироты держи и сироты игумена слушайте»[230].
Грамоты XIV–XV веков рисуют нам права и обязанности крестьянства того времени. Крестьяне могли жить на землях княжьих, монастырских и других владельцев и переходить с одной земли на другую в Юрьев день. Они должны были работать на этих землях, платить оброки, подати и другие повинности. Подчинялись крестьяне общему суду, если только землевладелец не обладал привилегией совершать над крестьянами свой суд[231].
Доброродные
Элита средневекового общества на Руси, согласно полному церковному словарю, называлась «доброродием» или «доброродными». Эта категория древнерусского населения состояла из княжья и мужей[232]. Историки XIX–XX веков считали, что в Древней Руси мужами называли исключительно дружинников и представителей высшего сословия, однако сейчас часть исследователей склоняется к мысли, что «мужи» – это обозначение людей мужского пола независимо от их статуса.
На высшей социальной ступеньке – разумеется, после князей – в X–XVII веках стояли бояре. О происхождении русского боярства у историков нет единого мнения: кто-то считает, что это родоплеменная знать, владеющая землей и противостоящая князю и его дружине[233]. В период формирования Древней Руси они были посадниками – управителями городов и тысяцкими.
Исследователи XIX века называли таких бояр-землевладельцев земскими – правда, наши современники сомневаются в существовании такой категории людей[234]. Но термин встречается и в древних документах. Например, в 1344 году во время мятежа «за Наровою… избиша чюдь своихъ бояръ земьскыхъ»[235]. Другие ученые связывают бояр с княжеской властью. По их мнению, они считались старшими дружинниками и
