– Это яйцо нельзя просто забрать и продать, Илька! – настойчиво сказал Барсук.
– Дай-ка вспомнить, как ты тогда выразился?.. – Илька в раздумье уставился в тёмный свод пещеры над ними.
– Илька! Яйцо – это личное! Оно имеет особое значение для куриного сообщества! Они поколениями ухаживали за этим яйцом! Оно должно остаться здесь!
– Ко! Куд-куд-куд-кудах!
Илька щёлкнул когтями и указал на Барсука.
– Вспомнил! Ты сказал, что динозавры и всякие ископаемые штуки – просто ребячество, детский сад, недостаточно старые, незаслуживающие внимания. Ты сказал, что изучаешь только те камни, которые старше динозавров. Припоминаю твою ухмылку. Тогда мне ещё показалось, что с твоей стороны это чванство. Но и не важно – куча клиентов просто в восторге от этих вещиц. Уверяю тебя, они все до одного романтики.
Он посмотрел на яйцо и причмокнул.
– О, малыш-динозавр? Устоять невозможно. Хо-хо! Встречал ли ты когда-нибудь такую прелесть? Барсук, для тебя это просто мусор, так что я с удовольствием освобожу тебя от этого тяжкого бремени. Тебе остаются агаты, лава и докембрийский ил.
– Докембрийские строматолиты – это живые камни, – фыркнул Барсук. – Они созданы циано-бактериями, которые выделили известь. Это не ил. Выкажи хоть каплю уважения.
Рядом с ним Скунс сказал Августе:
– Почему он говорит только с Барсуком? Мы ведь тоже здесь. Мы что, невидимые? Мне так не кажется!
– Ко!
Барсук увидел, что хвост Скунса приподнялся, и прошипел:
– Скунс, я сам с этим разберусь.
Он повернулся к Ильке и упал на колени.
– Прошу тебя, Илька. Оставь яйцо.
Он воздел сжатые лапы и умоляюще потряс ими.
– Прошу, Илька, пожалуйста.
Воцарилось гнетущее молчание.
И потом раздалось:
– Хо-хо-хо! Хо-хо-хо! – Илька вытер глаза шёлковым носовым платочком и убрал его в карман. – Прямо-таки на коленях? «Ну пожалуйста, Илька?» Хо! Видела бы тебя сейчас… хо-хо!.. тётушка Лула! Хо!
Барсук поднялся с колен.
– Хватит болтовни, – Илька посмотрел на Барсука, и взгляд его был острым как бритва. – Тебе и твоим маленьким приятелям пора делать ноги. Это работа для профессионалов. Вот тот проход, – он указал на коридор, по которому они пришли, – ведёт наружу. Если вы уйдёте сейчас, я не буду препятствовать. Если же вы решите остаться и случайно помешаете, то я ни за что не отвечаю.
Илька взялся за тросточку обеими лапами и выгнул бровь.
Скунс выступил вперёд:
– Мы никуда не пойдём. Яйцо тебе не достанется!
Августа вспорхнула на плечо Скунса, сверкнув налобным фонариком.
– КО (взгляд правым глазом). КО (левым глазом). КО (вверх и вниз).
Луч фонарика дважды перечеркнул мордочку Ильки поперёк и в третий раз – от соломенной шляпы к пушистому подбородку.
Илька раздражённо заморгал.
– Прекрасно. Оставайтесь, раз так хотите.
Он обернулся к проходу и взревел:
– СЮДА!
Из прохода донёсся шорох и скрежет.
– ВПЕРЁД! ВПЕРЁД! ВПЕРЁД! – звал Илька.
Скрежет становился громче.
Фонарик Августы осветил темноту коридора. Свет отразился в глазах – одних, других, третьих – в сотнях светящихся красных глаз.
– Блеск глаз. Красных. Крысы, – прошептал Скунс.
Крысы обрушились бурлящей волной. Все они были в касках.
Взмах-прыг-порх – Августа приземлилась на шляпу Скунса и выключила свой налобный фонарик.
– ОПРЕДЕЛИТЬ ГРАНИЦЫ КАМНЯ, – рявкнул
Илька. – ЯНТАРЬ ОСТАВИТЬ. К ЯЙЦУ НЕ ПРИКАСАТЬСЯ.
Барсук и Скунс (вместе с Августой, цепляющейся за изгиб треуголки) поспешно отступили. Барсук высмотрел у стены местечко повыше и указал на него:
– Наверх! На тот выступ!
Скунс и Барсук бросились к горке камней под выступом. Горячее крысиное дыхание настигало сзади. Стоило их лапам оторваться от пола, как крысиное море тут же поглотило освободившееся пространство.
Выступ оказался выше, чем выглядел снизу, и камни шатались. Каждый шаг вызывал небольшую каменную (сланцевый известняк) осыпь. Наконец они забрались на выступ и скрючились на нём, тяжело дыша.
Барсук глубоко вздохнул и изучил обстановку. Выступ был на одном уровне с яйцом. Между ним и яйцом… Барсук, изучая, шагнул ближе к краю… «Приличное расстояние!» Похоже, единственный путь наружу – тот, которым они пришли.
Поток крыс в ярких разноцветных касках лился сквозь проход. Разделяясь на два рукава, он обтекал Ильку и подступал к стене с янтарным яйцом. Впереди шли крысы в шлейках из светоотражающих ремней, увешанных карабинами. Они тащили тросы, молотки, крюки и анкеры. Молотки вбивали анкеры в камень, в щели вставлялись крюки.
Тук-тук-тук! Трос свернули петлёй, зацепили и потянули (ш-ш-ш). Карабины за-щёлк-щёлкнулись. Идущие следом крысы, как по лестнице, взобрались на тех, что были в шлейках. Пещера полнилась звуками: Тук-тук-тук! Клац. Клац. Ш-ш-ш. Позади Ильки небольшая группа крыс раскладывала снаряжение (тросы, сетку, дополнительные каски) и прочее крысиное довольство (напитки, закуску и тюбики с кремом для лап и когтей крысиного размера).
– Мы здесь в ловушке, – сказал Барсук Скунсу и Августе.
Скунс наклонился вперёд, осматриваясь.
– Да, положение незавидное.
Августа ходила туда-сюда. Она то и дело останавливалась и смотрела вниз (правым, левым, правым).
