Жалею о своей работе. Мне она нравилась. Хоть меня и уверила хозяйка, что снова примет, как только я поправлю свое здоровье, но не очень верится. Ни во что уже не верится. Даже в школе просто сижу и слушаю уроки. Игорь водит меня везде за руку. По вечерам прогуливает и меня, и Айко.
Жаль, что не вижу лица Игоря. Только по памяти помню четко, а так только пятном светлым. Кажется, я влюбилась. Сердечко ускоряется, когда он подходит и я чувствую запах его парфюма. Он другой, не как наши мальчишки. Интеллигентный, чтоль, временами заносчивый и дерзкий, высокомерный. Но только не со мной. Со мной он нежен и ласков, чем подкупает. Часто просто обнимает и мне становится уютно и спокойно, укрывшись за его руками.
Сегодня выходной, хотели прогуляться по городку, погода хорошая. Игорь звонил уже, велел собираться. Легко сказать, если ты не видишь, как выглядишь.
— Да красотка, — смеется Юля, глядя как я пытаюсь напялить свитер. — Погоди, вывернуть нужно. Вот, почувствуй, здесь шов же.
— Как я выгляжу? — спрашиваю, поправляя бесполезные очки. — Все нормально?
— Да, — вздыхает сестра, и перечисляет:
— На тебе голубой свитер-лапша, новые джинсы и белые кроссы. Говорю же, красотка.
Игорь сказал по телефону, что отнесет продукты домой, возьмет Айко, и зайдут они за мной. Но я решила выйти на улицу и подождать их на лавке. Звонила мачеха и мне неприятно было слушать как Юля отчитывается о моем самочувствии, о делах дома. Я даже из другой комнаты слышу, как она визжит, выговаривая дочке, чтобы меньше возилась со мной, неблагодарной. Закрываю входную дверь и сразу легче.
Сижу на лавке, жду моего парня. Так странно, что у меня есть парень. Хотя мы даже не целовались по-настоящему, только так, в щеку. Интересно, насколько разовьются наш отношения?
— Ксю! — слышу голос Сони откуда-то сбоку. Вижу, как она идет через детскую площадку, вроде машет рукой.
Я соскучилась по ней, вскакиваю со скамейки и делаю несколько шагов навстречу. И вдруг мир будто взрывается криками и визгом тормозов, а меня кто-то хватает сзади за куртку, и так сильно тянет, что я плюхаюсь на пятую точку.
— Ударилась? — слышу голос Игоря, открываю глаза, но вокруг тьма кромешная. — Урод! Здесь двор, вообще-то!
— Ох, если бы не пес, то… — стонет Соня, меня поднимают на трясущиеся ноги, отряхивают.
Айко тычется в руку головой, благодарю его, плача. Я ослепла от испуга. Совсем. Будто ночь настала.
— Что, Ксю? — переживает парень и куда-то ведет меня. Ощупываю пространство, под рукой деревяшка. — Садись, не бойся, это скамейка. Ты опять ничего не видишь? Вроде головой не стукнулась.
— Ужас, так гонять по двору! — ворчит подруга, дуя на мои сбитые ладони. — Идиот! Надо донести на лихача, здесь и детишки бегают. Если бы Айко тебя вовремя не оттащил от края тротуара… страшно подумать… Ладони расцарапала, надо перекисью обработать.
Но физическая боль ничто, по сравнению с отчаянием, чернильным облаком, разливающимся в душе.
— Ничего… — твержу, — скоро снова все прояснится, я снова буду видеть… как тогда, зрение же вернулось.
Все молчат сначала, потом Игорь берет меня за руку, и мы идем куда-то. Чувствую запах реки, потом под ногами деревянный настил моста. Октябрь подходит к концу, скоро станет холодно совсем, уже ветер не теплый.
— Короче, я нашел часть нужной суммы, — как-то виновато говорит Игорь, и я вцепляюсь в перила моста, чувствуя, как горят ладони. — Мама дает немного, продал кое-что, занял. Но этого мало совсем.
— Вот, я тоже принесла немного, возьми, — слышу голос подруги. — Можно сбор организовать в инете, думаю, многие откликнутся.
— Пока откликнутся, время пройдет. Нам надо через десять дней всю сумму собрать. Я Айко на выставку записал, там соревнования будут, денежный приз дают. Тоже мелочь, на корм типа, но все же… Мы должны выиграть, да малыш?
— Не надо! — взрываюсь я, чувствую себя ужасно ущербной, будто заставляю ребят из кожи вон вылезать. — Мне сделают бесплатную операцию, подожду.
— Через год? Ксю, надо будет, я к отцу пойду. Ради тебя, я на все готов… — прижал меня к себе и шепчет в ухо. — Все будет хорошо. После каникул ты вернешься в школу прежней.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он считает отца предателем, ненавидит его, злится. И ради меня переступит через себя? Зачем? Как я могу позволить ему так унижаться?
Через неделю приехали отец с мачехой. Сначала она щебетала в гостиной, расписывая дочери свой отдых. Потом принесла в мою комнату подарок. Не знаю, что там было в пакете, даже на ощупь не смогла определить. Зрение так и не вернулось больше, врач предупреждала меня об этом.
— Что, все? Совсем ослепла? — с ехидством спрашивает Ирина, я только съеживаюсь, прикрываясь подушкой. — И как дальше жить собираешься?
— Мам, лучше уйди, — вступается Юля, — не видишь, Ксеньке и так тошно.
— Я кредит возьму, — слышу неуверенный голос отца, — когда надо заплатить?
— Я тебе возьму! — визжит мачеха, закрываю уши. У меня будто слух обострился, лучше слышать стала. — А расплачиваться кто будет? Мышь твоя? Да и кто тебе даст, с твоей-то зарплатой белой.
Молчу. Я уже вообще ничего говорить не хочу.
Через два дня ненароком услышала, как мачеха говорит отцу, что нашла выход.
— Я нашла специальный интернат для слепых, в другом городе. Будет там жить и учиться, пока очередь подойдет на операцию.
— Ир, ты головой-то думай, как мы ее туда… это же… — мямлит снова папа.
— А что такого? А вдруг она и после операции не прозреет, тогда что? Я с ней возиться не собираюсь!
Закусываю губу, чтобы не закричать. А вдруг Ирина права и операция не поможет?
По стенке крадусь на выход. Мне нужен Игорь. Хочу спрятаться в его объятьях… только он умеет меня успокаивать. Только с ним мне тепло и уютно. Выхожу из квартиры и осторожно поднимаюсь по ступеням вверх, наощупь нахожу его дверь, жму на звонок, по памяти находя кнопку. В квартире заливается лаем Айко, а у меня слезы ручьем и уже дышать нечем от надвигающейся истерики.
— Ксю? Что случилось, ангел? — слышу бархатистый голос и падаю в сильные объятия.
Глава 22
Игорь
Смотрю, как Ксю беспокойно мечется в моей кровати. Красивая… Час прошел, а всхлипывает до сих пор и тяжко вздыхает во сне. Ладно быстро уморилась, выплескивая свои обиды и вырубилась, хоть отдохнет.
Уроды! Как можно было при ней обсуждать такую тему? Не отец, а выродок. Сдать родную дочь в интернат для слепых… даже не пытается помочь, сразу с рук сбыть решил. Козел!
Я ворчу едва слышно, и Айко реагирует, поскуливая. Прижимая палец к губам, приказываю ему молчать. Пусть поспит. Мать на смене сегодня, мне самому ужин готовить. Сначала хотел обойтись заказной пиццей, но, когда увидел на пороге зареванную Ксюшу, понял, что хочу сделать ей приятное. Накрою настоящий ужин, со свечами, удивлю романтикой. Хотя она не увидит, но аромат еды и свечей почувствует.
Часа полтора вожусь в кухне, стругая салат и запекая стейк, периодически заглядывая в свою комнату. Стол накрываю в кухне, ей же без разницы обстановка. Осталось только порезать мясо и выложить на блюдо запечённый с сыром картофель. Слышу грохот в комнате и стартую с места, боясь, что Ксю упала.
Она стоит посреди комнаты и ощупывает пространство, растопырив пальцы, пытается определиться. Стул валяется, который уронила, обстановка ей незнакома. Уже собрался помочь, но пес меня опередил, подошел к девушке вплотную, подставляя свою лохматую башку. Выдыхаю. Оказывается, я стоял не дыша.
— Че-е-ер-т… — в отчаянии стонет Ксю, не зная, куда идти, и тут натыкается рукой на собачье ухо. — Айко! Малыш… где Игорь? Пошли искать хозяина?
Она вцепляется в длинную белую шерсть и теперь уверенно идет к двери. Полностью доверяет собаке, надеется на него. Отступаю к кухне, Айко ведет Ксю за мной, пока я не беру ее вторую руку в свою ладонь.
— Привет, — шепчу ей, касаясь нежной щеки пальцем.
