— Спасибо, — сказала Юльке, — ты мне очень помогаешь сейчас.
— Знаешь, я только сейчас поняла, что мы могли бы быть лучшими подругами, — говорит тихо, явно не желая, чтобы кто-то услышал, — я ведь всегда мечтала о сестренке.
— И я мечтала, — смеясь, признаюсь ей.
Сейчас я понимаю, что это все обусловлено негативным влиянием ее матери, и не будь ее, она точно бы была лучше. Ведь в данный момент я чувствую, что она добрая.
— Просто мама всегда мне говорила… — но Юля не стала договаривать, словно поняла, что сказала лишнего.
— Ничего… зато можем сейчас сталь подругами, — предлагаю ей.
— У тебя уже есть Соня, а я в вашу идеальную компанию, как-то не вписываюсь, — говорит вроде бодро. Но в голосе чувствую, как ей больно и одиноко. — У меня нет настоящих подруг, только фейки, — грустно так становится на душе от ее слов, — так… ладно, хватит тут распускать сопли. Ты готова к свиданию!
— Спасибо тебе, не знаю, как бы смогла справиться сама.
Это был большой шаг на пути к нашей дружбе, может, когда-нибудь вспоминая эти дни, мы будем смеяться над тем, что когда-то были врагами. Мне уже не было так одиноко, было на кого опереться. Юля помогала скрывать, что я иногда не ночевала дома, хотя, мачехе и отцу на меня наплевать. Но в доме Игоря мне так хорошо и спокойно спалось, под его чутким присмотром, и под пыхтение Айко, спящим рядом. Отдыхала душой.
А потом Игорь предложил съездить на конкурс, где намерен был победить с Айко. Я, конечно, верила в них и болела, как могла, кричала и поддерживала. Соня мне рассказывала, что происходило на сцене, и я вот очень жалела, что сама не могу этого увидеть. Я не переставала верить, что зрение еще вернется, каждое утро распахивала глаза с надеждой, но натыкалась на кромешную тьму.
Может мачеха права, и даже операция не поможет мне прозреть? Тогда я сбегу. Попрошу Ирину отвезти меня в тот интернат, и не сообщать никому, где я. Не хочу быть обузой Игорю, не хочу его жалости.
А еще я узнала, что у Игоря есть друг Женя, который отвез нас на выставку, и привез обратно. Я подружилась с подружкой Айко, Вьюгой, которая меня просто покорила. Жаль не могла ее видеть, но зато это была вторая собака, которую я, не боясь, могла погладить, чем очень удивила Соню. А она меня удивила тем, что оказалась знакома с Женей, ну, ничего я потом устрою ей допрос.
Игорь не признается о сумме, которую еще нужно собрать, по голосу понимаю, что еще очень много, но он не сдается. Даже его друг Женя отдал победный выигрыш за второе место. Мне так неудобно, что все стараются, вносят свою лепту, а я беспомощна и не могу им помочь.
— Ангел мой, ты чего опять грустишь? — спрашивает мой парень, когда мы гуляем с Айко.
— Просто вы все стараетесь, собираете деньги, а я… — слезы наворачиваются на глаза, — а я беспомощный инвалид, который палец о палец не ударил.
— Так! — слышу грозный голос парня, который держит в данный момент меня за плечи. — Прекрати так говорить о себе. Ты помогаешь мне. Просто будь рядом и все.
От этих слов щемит сердце, и я понимаю, что больше такого как он я не найду, никто не будет обо мне заботиться больше чем он. А Айко опять трогает меня своим носом, поддерживая хозяина. Я уже привыкла часто быть дома у Игоря, его мама очень хорошо ко мне относится, помогает. Даже она внесла свою лепту в это дело. Она продала свою новую машину, на которую явно долго копила.
Мне так стыдно, что они последнее отдают, а мои родные родители, а мои родители не собираются ничего делать, чтобы мне помочь. Я как-то собралась с силами и хотела попросить недостающую сумму у мамы, пристыдить ее. Она могла продать половину своих побрякушек, которые не носит и дать мне недостающие деньги, но не отвечала на мои настойчивые звонки, просто не брала трубку. Чувствовала, что ли, зачем я пытаюсь дозвониться? Не знаю, но на душе очень противно.
— А что твоя мама? — спрашивает Юля, когда помогает мне мыться. — Не хочет поучаствовать в сборе денег?
— Не отвечает она, — неохотно отвечаю.
— Ксю, конечно это все крошки, но я продала телефон, это все, что есть у меня из дорогого, — говорит мне сестра.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я помню, как она о нем мечтала и уговаривала маму купить ей новую дорогую игрушку. Поэтому я очень удивилась ее поступку, не ожидала такого поворота.
— Юль… — задыхаюсь от эмоций, — зачем? Не стоило!
— Я так решила, маме сказала, что потеряла его. Она, конечно же, покричала, но потом ускакала к подружкам, так что, я отделалась легким испугом, — говорит весело.
А вот мне как-то веселиться совершенно не хочется, мне приятно, но опять накрывает это чувство беспомощности.
— Боюсь даже представить, что было бы, если бы она узнала на самом деле куда делся твой смартфон.
— Знаешь, я устала жить по ее указке, у меня есть свое мнение и теперь буду делать так, как считаю нужным. А еще скорее бы поступить в Вуз в столице и умотать подальше от нее, — шипит Юлька, я даже не ожидала, ведь всегда думала, что они заодно.
Когда Юля рассказала, что мама всегда давила на нее, сломала и подчинила. Вот интересно, как у нее это получается, слышала о таких людях, которые умеют манипулировать другими. И мне даже стало ее жаль. Она всю жизнь жила под прессингом, неудивительно, что была такой озлобленной.
Глава 25
Игорь
Я съездил к отцу в воскресенье, на следующий день после выставки. Он пригласил меня в свою новую двухярусную квартиру в центре столицы, которую купил по настоянию своей молодой женушки. Второй подкаблучник, которого встречаю в своей жизни, понимая значение этого слова. И мне жаль отца.
Почему-то меня уже не восхищает богатство, шикарный дизайн, просто хожу за отцом по комнатам и размышляю, как начать разговор. Оглядываюсь, понимая, что главное богатство это здоровье. А еще настоящая любовь, искренняя и неподдельная. Не основанная на алчности, как в случае родителя. Лиши его денег и удачного бизнеса и все, сбежит его курица, прихватив все ценное.
Я это понял, когда вырвался из этого мира. Вернее, меня вышвырнули.
— Пообедаешь с нами? — спрашивает отец и я мотаю головой.
— Не жрать приехал, дело есть, — решаю сразу спросить деньги. — Мне нужно десять тысяч. Евро.
— Надо же, аппетиты поубавились твои, — усмехается отец, разваливаясь в шикарном дизайнерском кресле. — Помнится, на последнюю твою игрушку ушло в два раза больше. Знаешь, ты уже не живешь со мной, вот пусть мать и удовлетворяет твои запросы. Тачку свою пусть продаст.
— Она продала. Мне не хватает.
— На что?
— Моей девушке нужна операция, она ослепла, и…
— Ахаха! Насмешил, — вздрагиваю от дикого хохота, сжимаю кулаки. — Да, ты уже не тот парень, с амбициями. Сериалов видимо насмотрелся — «моя девушка ослепла, нужна срочная операция»… да уж. И разговариваешь, как быдло, «жрать», надо же, как быстро тебя жизнь-то в низшее сословие опустила.
Встаю с дивана, разговор окончен. Зря приехал. Иду к двери, а отец догоняет и достает из портмоне тысячу рублей, сует их в карман моей куртки.
— На, на электричку. Не пешком же тебе идти в свой задрипанск.
Вытаскиваю купюру и оставляю ее на полке для ключей, с укоризной глядя на отца. Выхожу на улицу и чувствую, как отпускает. Вдыхаю полной грудью, с улыбкой вспоминая свою девочку. Вот она, настоящее счастье, самое что ни на есть богатство. Дохожу до остановки, жду автобус. Где еще взять денег?
Я еду к Жеке в фотостудию, он просил заехать, утром мне звонил. Может, смогу у него занять? Хотя, даже спрашивать не буду, он, наверное, тоже все бабло в бизнес льет.
— Привет, — с радостью хлопаем рука об руку, я рад встрече с другом, хочется забыть другую встречу, с отцом. — Чего звал?
— Пошли, дело есть. Только сначала пицца и кола! — ведет меня в свой мизерный кабинетик. Вот с ним я с радостью разделю обед.
— Значица так, у меня к тебе два дела сразу, — трет ладони Жека, знаю его эту привычку, задумал что-то этакое. — Я тебя просил камеру прихватить. Привез?
