ответят:
– Мы за ваши головы не дадим и ломаного гроша. Главное, как раз перед этим разговором мальчик насвистывал меланхолическую песенку «Жалоба ковбоя». А Кеша возьми ему и скажи, да еще так строго:
– В доме не свистят. А то денег не будет.
– Обычно так говорят люди, – отозвался мальчик, – у которых страшно их не хватает. Почему-то они любят это талдычить.
Мы позвонили Рите и Серафиму.
– Какое давление? – спросила я дружелюбно.
– Не смей это постоянно спрашивать! – сварливо ответила Рита. – Ты нас унижаешь этим вопросом.
– К черту подробности! – вмешался в разговор Фима. – ВЫ ЖИВЫ? – вот что надо спрашивать. А то, знаешь, давление может быть нормальное, зато все остальное…
Чтобы поднять настроение королевской фамилии, Кеша сварганил знатную уху. Недавно я гуляла на Патриарших прудах, сумерки, падал снег, зажигались огни, вечная реставрация шла полным ходом. Смотрю, в рыбном магазине на прилавке огромнейшие чудища морские с застывшим взором. Пригляделась – о господи, это мороженые акулы!..
– Акулы??? – ахали коренные москвичи, не веря своим глазам.
– Акулы! Акулы! В подарок от Саддама Хусейна, – отвечал очень страшный мужик в колпаке и фартуке, без переднего зуба. – Они у нас тут целые, потому что пила сломалась!..
Я там купила шикарнейшего лосося, из которого и был сварен суп. Все прямо обалдели, до того он вкусный и сытный.
Стараясь казаться немногословным, Кеша изложил свой план взимания контрибуции с населения. По самым скромным подсчетам выходило, что на парочку манекенов нашей семье надо вскладчину выложить штуку баксов.
– За мою и Марусину головы скульптор просит шестьсот. Но если б я ему заказал сделать нас от макушки до пяток, он потребовал бы две тысячи, не меньше! – рассказывал Кеша, радушно подливая нам в тарелки лососевой ушицы. – А я нашел такой магазин, где продаются уже готовые туловища с ногами и руками! Они, правда, стоячие и со своими головами на плечах. Но если придать им форму сидячих людей, те головы оторвать, а наши приделать, – радовался он, как будто был самим Творцом Вселенной, – получится большая экономия!.. Давайте вложим капитал в мою работу «Мы поглощаем Время, Время поглощает нас»! – звал нас Кеша в заоблачные дали. – Это непременно окупится! Любой Музей Современного Искусства ее с ногами и руками оторвет! Все вернется нам сторицей, принесет гигантскую прибыль! А мы эти деньги пустим на квартиру! Впрочем, если вы ничего не дадите, я вас пойму и прощу, – заметил он с подобающим смирением. – Возьму посох, котомку и босой пойду по Руси.
Так он сказал, бесхитростный, превозмогающий невзгоды, и дал нам почитать квитанцию «изготовление голов», где Женя Дятлов подробно расписал смету.
Наши родные и близкие подробно ознакомились с этим документом, после чего молча уставились на Кешу. А надо сказать, у Кеши всегда в животе начинает бурчать от чрезмерного внимания. Вот он стоит перед нами – а в животе у него:
– Вр-р-р! Бр-р-р!
Первым опомнился мальчик.
– Да ты, Кеша, спятил! – сердито сказал он. – На каждом шагу мы рискуем своими деньгами. А ты, вместо того, чтобы преумножать наши богатства, наносишь корпорации непоправимый ущерб!
Зато Серафим – он очень много совершил, и многое собирался совершить – произнес:
– Мы не вправе требовать, чтобы Иннокентий изменил тем задачам, для которых его предназначило само провидение. Кеша – гений, такое придумал! Его ждет оглушительный успех. Деньги потекут к нему рекой, и он худо-бедно наскребет на свой взнос! Кто как хочет, а я в этом проекте участвовать буду.
– Уж лучше скинемся Фиме на зубы! – артачился мальчик.
– Ни в коем случае! – сказала Рита. – У Фимы красивые разноцветные зубы: очень золотые, золотого золотей, желтые, коричневые и кипенно-белые! Зубы для Фимы не являются нашей первоочередной задачей.
– Вы посмотрите на нее! – всплеснул руками мальчик. – Я к ним вчера прихожу – у них шаром покати. В доме куска хлеба нет. Одни грибы и капуста.
– Капуста с грибами способствуют пищеварению! – важно отвечала Рита. – Это нам полезно для здоровья. Никто не скажет, что я не забочусь о своем муже. У всех мужья давно уже умерли, а у меня – нет. Пусть он худой и глухой, но это к питанию не относится. Кстати, за последнее время Фима налился, как яблочко, округлился. Он ходит без трусов уже несколько дней!
– Потому что мне резинка тесна! – сказал Фима.
– Это значит, что ты увеличился в объеме. Прямо видно, как у него все растет и наливается. И он даже стал меньше лысый, вы заметили?.. Мы были с ним в поликлинике. Там сидят тридцать три старичка, так он самый обаятельный! Сложил руки на ширинке, глаз у него лукавый!.. Нет-нет-нет, я делаю вложение в статуи!
Фима взглянул на нее с восхищением:
– Мы с тобой понимаем друг друга, – нежно проворковал он, – как Роза Люксембург Карла Либкхнехта!
– Даже лучше! – добавила Рита.
– Надеюсь, никто не возражает, – тихо спросила Тася, – если я внесу свою долю в создание скульптур?
Не зря она у себя в Кубанском университете защищала диплом на тему: «Создание сильной команды из слабоорганизованного коллектива»! Тут и мальчик принес из чулана пачечку банкнот и со словами: «Ты, Кеша, образчик законного ограбления ближних!» позволил приобщить их к остальным капиталам.
– Меня обуревает букет чувств, – выступил с ответной речью Кеша. – Благодарность, радость, гордость… и уверенность в завтрашнем дне!
Короче, он снова вдел ногу в стремя, а вдогонку ему неслось одобрительное гиканье ковбоев, скакавших в клубах пыли.
Мы отправились в Химки. Там на складе уже стояли голые манекены, магазинные, с нашими конкретными головами. Словно сумасшедший Доктор из «Пещеры Ужасов», Дятлов распилил им руки и ноги, а потом примотал скотчем к туловищу так, чтоб они были согнуты в локтях и коленях.
Стали думать, во что их одеть. У нас нет ничего парадного, пришлось выпросить у Серафима его костюм шерстяной австрийский, в отличном состоянии.
Ботинки дал Кеша – лучшие свои ботинки!
Рита с печальным вздохом безвозмездно пожертвовала старинную вязаную шаль, платье бежевое, туфельки, все такое старое, но выглядит благородно.
Еще у Риты в сундуке оказались припрятаны два парика, один из которых она собралась вручить моей тетушке на семидесятипятилетие. Маргарита придумала яркий застольный хэппенинг: заколоть волосы – вроде бы «под лысого», нацепить парик. А в разгар застолья поднять бокал и воскликнуть:
– Смотрите на меня! Видите, как эффектно я выгляжу? Но что я – без этого предмета?
После чего – сорвать парик и с головой – гладкой, как коленка, провозгласить:
– Это нужно каждому! Катрин! Нахлобучивай его
