нашим детям! Это слишком опасно. Я здорова, моя дочь здорова, и я не понимаю, почему мы должны так рисковать.
– Правительство утверждает, что эта болезнь незаразна.
Женщина ухмыльнулась:
– Мы не доверяем правительству.
– А почему вы в белом?
Оператор перевел камеру на толпу. Половина пришедших была в белом. Безупречная белизна под грязно-желтым небом.
– Это просто знак, – ответила женщина. – Способ узнать друг друга. Способ сказать, что у нас все в порядке.
– Это движение организовал Оскар Савини, так ведь? Лигу Света?
– Савини совершенно прав. Правительство бездействует. Он один что-то предпринимает. Он единственный осуждает все это безобразие. Представьте, если бы люди вели себя так же во времена чумы. Или холеры. Или еще какой-нибудь ужасной болезни. Что мы вообще знаем об этом заболевании? Ничего! Оно может быть смертельно опасным, но никто не реагирует! Вот это уже слишком. Мы вынуждены так одеваться, чтобы выделяться. Потому что множество девушек, вероятно, болеют, но это может быть незаметно. Я считаю, что это они должны носить что-то, чтобы их сразу было видно!
В разговор вмешался папа одного из учеников:
– А как насчет наших сыновей? Не забывайте про парней! Все же прекрасно знают, что это за возраст. А что, если кто-то из этих девушек нападет на наших парней?!
– Он прав, – согласилась женщина. – Нам ничего не известно, нужно действовать во благо наших детей.
Журналист повернулся к дочери этой женщины. Девушке было лет двенадцать – тринадцать, не больше. Было видно, что она напугана.
– Ты боишься?
Мать, стоя вне кадра, кивнула ей.
Девушка разрыдалась. Журналист ликовал.
Надо сказать, что за несколько дней до этого стало появляться все больше новостей, связанных с «больными» девушками. На севере страны девушка-подросток убила своего дядю и выгрызла ему пол-лица. Ее покрытое шерстью лицо, лицо дикого зверя, красовалось на первой полосе всех газет. Напрасно девушка повторяла, что дядя уже давно насиловал ее, что она просто защищалась, – люди запомнили только, что она изуродовала мужчине лицо. В других городах другие девушки держали в страхе всех жителей и нападали на родителей или учителей. Атмосфера, скажу прямо, была нездоровая.
У ворот, которые еще были закрыты, я встретила Сару и Морган. За воротами, скрестив руки на груди, стоял Бурден, похожий на цербера.
– Вот отстой, да? – спросила Сара.
Я кивнула.
Морган показала рукой за ворота:
– Эй, смотрите, кто там.
Посреди двора стояли Лемуан и Ревер, а вокруг них – с десяток женщин и мужчин в белых халатах. Ревер о чем-то оживленно спорил с директором, у которого была перевязана рука. Лемуан смотрел в нашу сторону.
– Если нас будет осматривать он, я готова пойти хоть сейчас, – пошутила Морган.
– Мечтай, – бросила ей в ответ Сара. – Я пойду первой.
Меня взбесило, что они шутят так, будто это совершенно обычный день. Я их перебила:
– Вы считаете, это нормально, что нас вот так осматривают, как будто мы животные? Вас это не смущает?
Морган пожала плечами, не отрываясь от телефона.
– Ну а что такого? Если есть больные девушки, с этим надо что-то сделать, разве нет?
– Да, – согласилась Сара. – Ради их же блага.
– Но… но что с этим можно сделать?
– Не знаю, – раздраженно ответила Морган. – Но наверняка есть решение. И ситуация уж точно не улучшится, если больные девушки останутся среди нас.
– Может, их усыпят, – сказала Сара, прыская от смеха. – Как куриц или бешеных коров.
Морган заметила, что мне совершенно несмешно.
Я думала об Алексии, о Фатии и о той девушке из азиатской страны, которую забросали камнями. И то, о чем только что сказала Сара, не казалось мне таким уж невозможным.
– А ты, Луиза, не согласна? – спросила меня Морган.
– Не знаю. По-моему, это полная чепуха.
– Ты бы хотела оказаться рядом с такой девушкой?
Я промолчала. Морган нахмурилась:
– Луиза, только не говори, что… Ты… ты этим болеешь?
Сара рассмеялась.
– Ой, да ладно тебе. Мы, вообще-то, бреемся. – Сара повернулась ко мне. – Правда ведь, Луиза?
Я ничего не ответила. Я чувствовала, что к глазам подступают слезы.
Этого было достаточно, чтобы Морган и Сара все поняли.
– Вот дерьмо, – прошептала Сара. – Ты хочешь сказать, что…
Я кивнула. Смысла врать не было.
Морган приняла испуганный вид.
– Черт, и давно это у тебя?!
Сара толкнула ее:
– Мо, не говори с ней таким тоном!
– Но, Сара, ты понимаешь, что…
Я прервала их перепалку.
– Я не знаю, давно ли это у меня, – сказала я спокойным голосом. – Это стало проявляться в день похорон Алексии.
– Черт. Вот черт…
Вокруг резко поднялся крик.
Через толпу пробиралась какая-то девушка. На ней были джинсы, розовый свитер и рюкзак за спиной. Совершенно обычная девушка. Вот только ее лицо было полностью покрыто светлыми волосками. Кошачье лицо. Я сразу же ее узнала: это была Анжель, она училась в другом классе.
Я уверена, что вы, скорее всего, не понимаете, как я ее узнала.
Для вас мы все на одно лицо. Но мы умеем распознавать, кто скрывается под шерстью. Исследования доказали, что вместе с Мутацией мы приобретаем чувства, которыми вы не обладаете. Это не магическая способность видеть невидимое и всякие глупости в этом роде. Мы начинаем ощущать все намного острее. И в то утро я почувствовала волны стыда и страха, исходящие от Анжель. Люди расступались перед ней. Даже одетые в белое сторонники Лиги Света были ошеломлены и не пытались предпринять что-либо.
Анжель подошла к воротам, и Бурден открыл их дрожащей рукой.
Я услышала, как выругалась Морган, стоявшая рядом со мной:
– Черт побери, это ужасно.
Анжель вошла в ворота, опустив голову, и вслед за ней появились еще девушки. Они ждали, прячась за домами вокруг школы. Они друг за другом шли к воротам. Безмолвная процессия. У кого-то выросла только грива, у кого-то лицо и руки полностью покрывала шерсть.
И тут раздался оглушающий вопль:
– Прочь!
– Прочь отсюда, монстры!
– Проваливайте, твари!
Полиция с трудом сдерживала толпу сторонников Лиги. Некоторые из них плевали в девушек, которые проходили за спинами полицейских. Несколько ударов. Слезоточивый газ. Наконец полицейским пришлось достать дубинки, чтобы удерживать приспешников Лиги на расстоянии и чтобы ученики смогли подойти к школе.
Мы с Сарой и Морган ринулись вперед, и Бурден успел закрыть за нами ворота.
Охранники собрали нас во дворе. С улицы еще доносились крики взрослых. Девушек, чья шерсть была заметна, оттеснили в сторону туалетов. Они выглядели бесконечно несчастными, и все то и дело поглядывали на них. Я искала глазами Фатию, но ее там не было.
В сопровождении Ревера и Лемуана к нам подошел директор. Его рука была на перевязи, а кисть забинтована.
– Так. Успокойтесь, успокойтесь. Как вы все знаете, в сложившихся обстоятельствах нам необходимо провести осмотр, чтобы выяснить масштаб распространения этой… болезни. Юношей это не касается. Месье Ревер и месье Лемуан, с которыми вы, вероятно, знакомы, – представители министерства. Они ответственны за это мероприятие. Беспокоиться не о чем. Все под контролем.
– Ага, конечно, – прошептала Морган.
– Согласно результатам первых анализов, – продолжал директор, – эта болезнь не заразная. Поэтому школа вновь распахнула свои двери для всех вас. Вам не стоит
