позволяет нам согласиться скорее с мультирегиональной моделью и предполагать, что у
Homo sapiens нет определенного места происхождения на территории Африки и сапиенс мог эволюционировать в разных местах континента из предковых форм, которые гибридизировались как между собой, так и с древними людьми…
Первобытные гибридизации
За последние годы генетические исследования предоставляли нам все больше и больше фактических доказательств в пользу той идеи, что современные геномы африканских популяций несут в себе следы давней метисации с древними людьми – так же, как и у жителей Евразии. В противоположность принятому долгое время мнению, следы неандертальской интрогрессии были обнаружены и у некоторых популяций на африканских территориях южнее Сахары: они свидетельствуют о недавнем скрещивании этих популяций с жителями Евразии, которые, в свою очередь, имеют неандертальских предков.
Что еще более удивительно, различные исследования выявили у современных африканских популяций наличие генетического материала, унаследованного от другого гоминина. Эта ДНК не принадлежит ни неандертальцам, ни денисовцам, а значит, она происходит от другого ныне вымершего древнего человека, неизвестного палеоантропологам. Уровень древней интрогрессии был оценен от 2 % до 8 %, в зависимости от конкретной популяции и использованного метода, хотя насколько часто происходила гибридизация с неизвестным гоминином – по-прежнему предмет споров. Так или иначе, эти наблюдения подчеркивают значимость геномного подхода. Несмотря на отсутствие археологических или палеоантропологических свидетельств, – особенно в Африке, где условия окружающей среды не благоприятствуют хорошей сохранности ископаемых останков – геномный подход позволил «воскресить» древние, ныне исчезнувшие виды. В настоящее время проводится множество исследований, с помощью которых ученые пытаются разрешить этот сложный и злободневный вопрос…
Геномная история охотников-собирателей
Помимо всего прочего, геномные исследования, анализ ДНК современных популяций и древних людей, очень много поведали нам об истории народов Африки. Одно из самых удивительных наблюдений связано с очень давними временами, когда произошло отделение некоторых групп охотников-собирателей от остальных популяций. Навыки земледелия распространились в Африке вместе с так называемыми миграциями банту, о которых будет идти речь дальше. И лишь несколько популяций остались верны прежнему образу жизни, основанному на охоте и собирательстве. Особенно стоит отметить охотников-собирателей экваториальных лесов Африки (их еще называют пигмеями: иногда для удобства мы будем пользоваться этим термином, несмотря на его некоторый пренебрежительный оттенок – который мы, сразу подчеркнем, не приемлем), а также популяции койсан, населяющие Южную Африку, и восточноафриканские популяции хадза и сандаве. Самое древнее из известных нам эволюционных расхождений – среди всех групп людей, когда-либо живших на Земле, – это отделение популяций койсан от всех прочих. По недавним оценкам, с учетом новых данных о частоте мутаций, это произошло от 260 000 до 350 000 лет назад! Такой невероятно древний период предполагает, что отделение предков койсанских народов, населяющих Южную Африку, случилось вскоре после появления Homo sapiens как такового. Второе самое древнее отделение – это отделение охотников-собирателей тропических лесов: его давность оценивается приблизительно в 135 000 лет, но эта датировка неточная, на самом деле они могли отделиться тогда же, когда и койсанские народы.
На помощь вновь приходит генетика, которая позволила восстановить ареал, где обитали охотники-собиратели. С помощью ряда методик были выявлены генетические связи между койсанскими народами Южной Африки, охотниками и собирателями, и народами хадза и сандаве, населяющими Восточную Африку. Эти наблюдения привели к выводу, что до грандиозных демографических изменений, связанных с переходом к земледелию, территория, занимаемая охотниками-собирателями (их представителями сегодня являются койсанские народы) была гораздо обширнее и простиралась до Восточной Африки. Эта гипотеза также подкрепляется лингвистическими данными: языки койсанских народов и некоторых популяций Восточной Африки объединяет одна важная общая черта – наличие щелкающих согласных.
Возникновение земледелия и распространение языков банту
Возьмем ли мы охотников-собирателей тропических лесов, народы койсан или хадза и сандаве – в любом случае эти популяции в современном виде представляют собой лишь остатки народов, сохранившие свой образ жизни после двух главных культурных событий в истории Африки: распространения языков банту и возникновения земледелия. На основе лингвистических и археологических исследований мы знаем, что в период от 4000 до 5 000 лет назад народы, говорящие на языках банту, – которые до этого времени занимались охотой и собирательством на землях между современными Камеруном и Нигерией, – начали осваивать навыки ведения сельского хозяйства. Их язык и образ жизни, основанный на земледелии, оседлости и обработке железа, постепенно распространились по всей территории Африки к югу от Сахары. На сегодняшний день большинство популяций этой части Африки, хоть они и разбросаны на пространстве площадью в 500 000 квадратных километров, говорят на одном из 500 языков, принадлежащих группе банту.
Археологические находки указывают, что земледельческие навыки в ходе долгого, длившегося не одну тысячу лет путешествия распространились на огромные расстояния. Но вплоть до недавнего времени оставался неясным один вопрос. И правда, трудно только на основе археологических данных определить, что́ именно распространяется: исключительно культурные навыки, связанные с земледелием (тогда мы говорим о культурной диффузии), или же сами популяции, занимавшиеся земледелием и затем мигрировавшие (демическая диффузия)? Генетические исследования предлагают нам уникальную возможность для изучения демографических эффектов перехода к земледелию путем сравнения генетической изменчивости в популяциях земледельцев и охотников-собирателей. И вот каков вердикт: как первые исследования, основанные на анализе митохондриальной ДНК и Y-хромосомы, так и недавние исследования на базе целого генома, – все они указывают на большое генетическое сходство групп, говорящих на языках банту, даже если географически они живут далеко друг от друга, по сравнению с популяциями, говорящими на языках из других языковых семей. Генетические данные подтверждают модель демической диффузии языков банту и земледелия, и таким образом распространение народов банту является самым большим популяционным движением в истории Африки.
Несмотря на то что сам факт миграции народов банту не вызывал сомнений, вопрос миграционных путей, которыми передвигались эти народы, оставался открытым. Первая теория, получившая название «early split», или «раннее разделение», утверждала, что миграционное движение разделилось на две части с самого начала, когда народы банту только покинули свою «колыбель» – территорию между нынешними Камеруном и Нигерией – и направились на юг и восток. С этой теорией конкурирует другая, называемая «late split», или «позднее разделение», согласно которой эти народы вначале пересекли экваториальный лес – на территории современного Габона – и лишь затем разделились на два миграционных потока. Один взял курс на юг, другой – в сторону Восточной Африки. Похоже, что разрешить этот спор удалось – снова благодаря генетике. Действительно, совсем недавние исследования – в том числе под руководством Этьена Патэна (Институт Пастера и Национальный центр научных исследований[56]) – свидетельствуют о том, что говорящие на языках банту
